Все-таки прочел я роман Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» – надо же чем-то занять себя в этой вечности – и был немало удивлен той простоте и душевности, что отличают его от более поздних опусов писателя. В ЧиПе нет ни вампиров, ни рептилоидов, ни айфаков, ни даже вездесущих масонов – есть лишь простые люди, живущие, правда, в непростое время (точнее, в двух временных пластах – в начале и в конце двадцатого века) и в еще более непростой стране: «у нас же страна зоной отродясь была, зоной и будет», как мило охарактеризовал ее Пелевин. «Даже если допустить, что власть в этой страшной стране достанется не какой-нибудь из сражающихся за нее клик, а просто упадет в руки жулья и воров... то и тогда русский интеллигент... побежит к ним за заказом» – обозначил автор роль придворных писателей и режиссеров в нынешней России. Рецензию на ЧиП писать не буду, отмечу только огорчившую меня аллюзию, да что там аллюзию – банальный пересказ эпизода из голливудского блокбастера «Правдивая ложь», как будто автору не хватило фантазии выдумать что-то более оригинальное!

Ну да ладно, с фантазией, как оказалось позже, у Пелевина все в порядке, что демонстрирует его iPhuck 10, перенесший меня с более или менее реального ЧиП-корабля на совсем уж виртуальный е-бал. Доподлинно не знаю, какие вещества использует писатель, но выдумать роман, где действующими (думающими, разговаривающими и даже совокупляющимися) лицами будут компьютерные программы – это что-то! Причем единственный живой персонаж во всей книге – Мара – оказался еще более заалгоритмизированным, чем остальные алгоритмы – герои романа. Вот уж где Пелевин дал волю своей фантазии! А еще иронии и сарказму, направленному одновременно на все сферы жизнедеятельности человека – на социально-политическое устройство общества («велферленды – это... поселения, где освобожденные от всех форм эксплуатации афроамериканцы свободно самовыражаются и делают, в общем, что хотят... Задач у обитателей велферлендов, по большому счету, две: рожать со скоростью, нейтрализующей любую электоральную угрозу, и голосовать за выделяющих велфер левых, которые благодаря этому держатся у власти»), на мораль («с добром и злом тоже начались проблемы – от имени добра стали говорить такие хари, что люди сами с удовольствием официально записывались во зло»), на «фальшивую философию и удивительно лживое, никчемное и дурное искусство», секрет которого в том, что «окончательное право на жизнь ему дает – или не дает – das Kapital. И только он один».

Но особенно досталось в этот раз Голливуду, штампующему апдейты и апгрейды, натыренные по мелочам из чужого контента. «Айкинематографу» присущ «полный отказ от всего, что может хоть ненадолго задержаться в умственном кишечнике... Сознание потребителя должно оставаться пустым и готовым к немедленному приему нового продукта». А продукты описанный в романе «энтертейнмент» выдает весьма развесистые. Взять хотя бы рекламу: «Если судить о далеком седалище Ебанка по приходящим оттуда роликам, то Лондон – это такое место, где вокруг радужно горящих стеклянных башен круглыми сутками ходят счастливые мультихороводы, и трансгендер с Ямайки помогает индиджинос полинезийцу под благожелательным взглядом дисэйбэлд аутиста смазать орифайсы коммунального андрогина рециклированным лубрикантом для одновременной тройной пенетрации... В общем, одна большая, солнечная и счастливая polygender restroom».

Да, у автора, без сомнения, богатый язык – великий и могучий, но, боюсь, уже не русский, от души исковерканный космополитической культурной аурой. Он сам его определяет, как «лингводудос», суть которого в создании и использовании «языковых конструктов, не отражающих ничего, кроме комбинаторных возможностей языка, с целью парализации чужого сознания. По сути это лингвистическая ddos-атака, пытающаяся "подвесить" человеческий ум, заставляя его непрерывно сканировать и анализировать малопонятные комбинации слов с огромным числом возможных смутных полусмыслов». Вот так вот! А немногочисленных, но смелых критиков своих нетленок Пелевин сразу же ставит на место: «Все блестящие специалисты по чужому творчеству оказываются... ничтожны в качестве творцов – более удачливые предшественники навсегда хакнули их головы, и оттуда теперь идет только вонь и дым». Чтоб даже и не думали!

И еще: iPhuck 10, как и прочие творения Пелевина, густо замешан на сексе со всеми возможными его вариациями и девиациями. И тут уж приводить цитаты я не стану, ибо роман целиком представляет собой одну большую секс-цитату – «настоящий гимн всем видам соития, когда-либо существовавшим в живой природе за последний миллиард лет». 

07.10.2018