“Танцуй.”

 И снова что-то скребётся под рёбрами, день за днём, ночь за ночью.

В этом городе, отравленном злобой людей, не осталось света. Серый пепел заслонял собой всё небо. Тихо и печально по вечерам, так тихо, что сердцебиение набатом звучит в этой тишине.

Скребётся и не позволяет вздохнуть полной грудью. Душит тягучим смоляным воздухом. Это не внешнее, это где-то в глубине, в самой тьме твоего существования всё взывает к тебе: «Посмотри на нас! Вспомни! Освободи!» Душа? Или тени похороненных, но не отпущенных тобой бывших: друзей, любовников, врагов?

С каждым днём становится тяжелее. И плечи упрямо склоняются ниже под грузом прошлого. Но как же страшно его, прошлое отпустить. Ведь это всё — твоё, накопленное, запрятанное, твои сокровища со знаком минус. А если решиться и отпустить, то что останется? Пустота? Одиночество? Как страшно звучат эти слова!

Воешь от страха наедине с собой. Уговариваешь их, живущих внутри, потерпеть, еще немного, пока ты наберешься смелости. Ну хотя бы годик, а там — ух, в омут с головой, гореть и сиять, танцевать с ветром и солнечными лучами.

Страшно. Невыносимо тяжело.

Только крики изнутри становятся громче и громче, заглушая остальные звуки. Только боль рвёт изнутри сильнее, еще сильнее, требуя обратить на неё внимание.

И ты понимаешь: уже пора. Гореть и сиять, танцевать и петь, быть Светом и Тьмой в одном лице.

И ты отпускаешь. Отпускаешь их всех, до последнего, как птиц отпускают на волю из клеток. Захлёбываешься слезами, просишь прощение и — отпускаешь, отпускаешь, отпускаешь.

И танцуешь. В лесу, наедине с природой и костром, ночью под благословения звёзд. Танцуешь как в последний раз.

— Джей, Мата Кали!