В марте прошлого года
получил я от своей хорошей знакомой прелюбопытную рецензию на миниатюру
«Весна!». Правда, касалась она больше других моих работ, еще не опубликованных,
а то и вовсе не написанных! Тем удивительней читать ее сегодня.
* *
*
Привет
тебе, о обладатель хотя б одной из муз! Спасибо за поздравление с началом
весны! Как и обычно, скажу тебе все комплименты одной фразой – шикарно,
прелестно, красиво! Молодец, пиши еще!
На
самом деле не могу понять, почему ты не осилил свой когнитивный диссонанс?
Самые красивые и искренние слова, самые истинные и глубокие чувства ты
испытываешь по отношению к своей Любимой. Но пишешь про обман, обман себя и тех
женщин, что стали твоими персонажами. С любовью и одновременно с нотками
насмешки и пренебрежения описываешь ты их и не видишь короны на голове своей.
Пытаешься быть циником
бессердечным, но у тебя это слабо
получается. Один вопрос к тебе – зачем? Зачем хранить проходной опыт, получив
уже однозначный результат? К чему ворошить чужие, не сбывшиеся по твоей вине,
надежды? Накануне женского, почти языческого праздника вспоминать тех, кого ты
обманул? А ведь обманывал, сознательно!
Твои
персонажи, женщины-нимфы, продолжают жить без твоего участия и не дают тебе
пищи для размышления или обсуждения. Ты для них – пройденный этап, и если даже
ностальгия приправит их ощущения, это все равно не перенесет твою значимость в
их настоящее и будущее. Они ушли своей дорогой. И вот теперь ты перебираешь как
четки тех, кто уже далеко, и думаешь, что значишь для них что-то. Вряд ли,
восставший с колен не вспоминает о цепях.
Стороннее
наблюдение, равно как и подглядывание в замочную скважину, дает первичный 100%-й
интерес. Этим можно привлечь внимание. Но, как говорил классик драматургии – не
верю! Не верю, что тебе все равно, как сложились судьбы твоих нимф, как и не
верю в то, что истинное чувство можно разбавить мемуарами о похождениях налево.
В чем-то ты сурово врешь сам себе. Не в женщинах дело, а в тебе. Понятно, что
если бы у тебя сейчас была точка приложения твоих способностей, твоих сил и
энергии, то описывал бы ты совершенно другие сюжеты. С другой стороны, будь ты
плотно занят, мир бы не узнал тех прекрасных словосплетений и правдивых
описаний, которые ты вынес не только на мой суд.
Мое
тебе благословление на любой литературный труд! Вместе с тем, хочу пожелать
тебе счастья в твоей семье! Любовь – это свет! Он наполняет тебя. Как говорит
наш с тобой бессменный гуру БГ – Бог есть свет, и в нем нет никакой тьмы!
Да
пребудет с тобой свет, и да пребудут в свете стоящие рядом с тобой!
Твой друг я,
Мария
* *
*
Аминь! – написал я в ответ на эту рецензию и,
разумеется, продолжил.
Вот уже два года не дает тебе покоя миниатюра «All by Myself», в которой ты признала
вдруг себя. А ведь это чуть ли не единственный рассказ, герои которого выдуманы
мною на 100%, хотя сама история более чем реальна. Но... песня закончилась, и
занавес давным-давно опущен, как опущен он и после множества других историй,
происходивших со мной на самом деле.
Зачем я их пишу, пытаясь оживить призраки давно минувших
дней? Не знаю. Наверное, потому, что новых историй (как и новых песен у героя
миниатюры) у меня не случалось уже давно. Поэтому и приходится «как четки
перебирать тех, кто уже далеко», но вовсе не затем, чтобы в очередной раз
продемонстрировать им свою значимость. Я даже не знакомлю их с моими опусами! Всё
что написано – написано исключительно для себя, в попытке разобраться именно в
себе: «не в женщинах дело, а во мне», как ты правильно заметила. Вот только «врать
себе сурово, пытаясь быть циником бессердечным», я не собирался – себя не
обманешь! Так же, как без зеркала не разглядишь «корону на голове своей». И я рад, что этим
зеркалом хоть иногда бываешь ты.
И все же лучше рефлексировать, пытаясь побороть
свой когнитивный диссонанс, чем в голове иметь одну извилину, а вместо сердца –
пламенный мотор. В одном ты не права: ты больше судишь по себе, замечая, что «восставший
с колен не вспоминает о цепях». Поверь, никто их не пытался ставить на колени! Наоборот, со мной они взлетали и парили над землей, а то,
что приземлились после – так это жизнь.
«Пусть иногда, но я был с
ней, и больше, говорила, ничего ей от меня не надо...»
Любое волшебство когда-нибудь проходит, сказка не
может продолжаться вечно, даже любовь и та живет три года – и наступает кода.
Не я их обманывал – они обманываться рады были сами, сами создавали свою сказку, додумывали всё, о чем боялись у меня
спросить, тем более себе признаться в этом.
«Она искренне смущалась и
отводила взгляд, а после снова погружалась в грезы. А иногда, очнувшись от
мечтаний, заглядывала преданно ко мне в глаза, надеясь в них найти хоть что-то
из придуманного ею...»
Из двух любящих один любит, а другой позволяет
себя любить. Не я придумал это, но мой цинизм позволяет пользоваться этим, не боясь, что
кто-нибудь накажет подобным образом меня – я буду только рад! Спокойствие души
есть ее смерть, и в ожидании любовей новых приходится подпитывать ее хотя б
воспоминаниями...
И наконец, два слова о Любимой. «Творчеством»
моим она не интересуется совсем – и к лучшему! Но не в отместку ей о ней я не
пишу:
«Я не могу писать белее
белого, у меня и красок-то таких в палитре нет, всё больше полутона...»
Свет, который нам несет любовь – не Бог и не БГ,
а именно любовь, – не поддается описанию, тем более с моими скромными
возможностями. Пусть о любви поэты пишут, а я вам расскажу за жизнь.
Боюсь, на все твои вопросы не ответил, напротив,
вызвал кучу новых – ничего! Ты спрашивай, я постараюсь не ответить и на них!
Твой
друг,
Рудольф
* *
*
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться.
