I.Am.Will
ЖИТИЕ ОДНОГО СТУДЕНТА
эротическая повесть
Глава седьмая
Влетели
Вторник.
С утра предметом моих фантазий были возможные отношения с Дарьей. Мы поцеловались – это многое значит для девушки. Если удалось так быстро подняться на эту ступень отношений, то и стремительный путь дальше возможен. Если бы я, скажем, закрыл дверь и к нам не вломились сначала Оля, а потом и Настя, до каких границ я бы дошел?
Абы да кабы… Жаловаться мне грех, с голодухи не пухну.
Воспоминание о Ксении Юрьевне заставили меня сладко потянуться.
После пар я помчался в актовый зал. По лестнице не спеша поднимался народ.
- Как улитки, - себе под нос ругнулся я. - Только слизь после себя не оставляют!
Перепрыгивая через две ступени, я влетел в зал.
Даша переобувалась.
- Привет, - сказал я и сел рядом с ней.
- Здравствуй, Максим, здравствуй, - улыбнулась Даша. Интонации ее голоса обрадовали меня, в них было столько тепла! Уж я-то умею такое слышать!
Светланы Борисовны ещё не было. Впервые за все время моих приходов сюда она опаздывала. Кто-то собирался позвонить ей, кто-то предлагал сходить на кафедру, но в итоге никто ничего не предпринимал.
- Извините, пожалуйста, за опоздание, - вбежала она в зал. - Меня вызвали на собрание кафедры. Валерия, - попросила она свою любимицу, - проведи, пожалуйста, репетицию. В четверг всем быть как штык, - напомнила Светлана Борисовна и ушла.
Мы с Дашей переглянулись.
«На этот раз Валерия мне не указ, я буду танцевать с Дашей и только с ней», - сказал себе я, но никто и не собирался покушаться на мою собственность.
Даша подала руку, и мы закружились.
Что-то витало в воздухе. Я не мог сказать определенно что это. Просто без Светланы Борисовны настрой в группе был несерьезным. Валерия – не тот авторитет, чтобы ее слушались. Паузы между танцами затягивались, кто-то откровенно филонил. После пары прогонов вальса Дарья взяла меня за руку и повела из зала.
Я немного удивился, но послушно шел за ней. В фойе она беспокойно посмотрела по сторонам - глаза её бегали, потом резко прижалась ко мне и страстно поцеловала.
- Ничего себе! Так не пойдет!
Я развернул её и сам прижал к стенке. Так было удобней и привычней.
Дарья издала слабый стон.
Она не отпускала меня. Голова её плотно лежала на моем плече, руки обвились вокруг талии и сжимались в замок.
- Всё, теперь можешь проводить меня, - наконец, отцепилась она и, довольная, стала спускаться в раздевалку.
На улице было холодно. Сыпал противный мелкий дождь. Ветер превращал его в пыльцу, бросал в лица. В считанные минуты промокли наши волосы и одежда.
- Не люблю такой дождь, - призналась Дарья.
В эту минуту я хотел закрыть ее своим телом, укрыть от всех невзгод и проблем.
- Пойдем быстрее? – предложил я.
- Ага.
Я взял ее за руку, и мы побежали.
На миг я почувствовал, что природа успокоилась, как будто её дыхание сделало глубокий вдох. Мы повернули в сторону сквера. Люди поднимали свои пакеты и сумки, закрывали себя, чем попало, и убегали.
- Может, зайдем куда-нибудь? – предложил я Даше.
Она кивнула.
Мы наткнулись на небольшой магазинчик со сладким названием «Карамель». Только вошли, за окном раздался грохот. Гром - предвестник грозы - не скоро закончится.
Стояли рядышком и рассматривали яркий конфетный прилавок, показывая то ли окружающим, то ли продавщице, что зашли исключительно по делу, а не спрятаться от непогоды.
- Я люблю готовить, - призналась она в этом переполненном вкусными запахами магазинчике.
Я смотрел на нее удивленно.
- Как-то не вяжется с тобой, - сказал я.
- Честно-честно, - закивала Дарья. - Я люблю экспериментировать! Утром – завтрак из необычных продуктов. Каждый день что-то новое.
- У тебя толстая кулинарная книга?
- И еще интернет, - рассмеялась она. - Мне нравится просто находиться на кухне, это мое тихое пристанище. Когда мой день выдался на славу, я иду на кухню и готовлю то, что первым придет на ум. А когда у меня нет настроения или я с кем-то поссорилась, я готовлю то, чем хотела бы накормить своего обидчика.
- Побольше соли и перца?
- И щепотку цианистого калия! – дополнила она. – Но, знаешь, когда готовлю в плохом настроении и потом пробую, получается настолько хорошо, что настроение сразу улучшается! Я даже говорю: а вот фиг тебе! Такую вкуснятину сама съем!
- Ты готовишь всегда одна?
- Нет, если мама увидит, что я не в духе или устала, она приходит ко мне, и мы развеваем грусть вместе. Она с самого детства привила мне любовь к вкусной еде. У нас так повелось - если кто-то придёт первым, он позаботится о других, приготовит ужин и накроет на стол.
- То есть эта некая обязанность?
- Что? – в глазах Даши непонятки. - Обязанность? У нас нет такого понятия. Мне не надо ждать команды – прибери, свари, постирай. И никто с утра мне не составляет план на день. У нас все по-другому: я пришла первой – позабочусь о них, приготовлю. Пришла раньше мама - она будет ждать нас на кухне. Если я увидела пыль – протерла, я знаю, что кто-то устал после работы или приболел, и с радостью сделаю эту работу. Даже не работу, это некий принцип совместного сосуществования, наша хартия. У нас просто нет такого разделения, это - моя работа, а это - её работа. Это наш дом, и нам в нем хорошо.
Для меня это было внове.
Я слушал Дарью внимательно и понимал, что передо мной открывается иной мир, мир, который не вписывается в устоявшееся во мне представление о его рамках и границах. То, о чем она говорила, было точно не из моего существования. Я даже представить себе не мог подобное. Это какими же должны быть их отношения, каким должно быть их воспитание, мировосприятие? Я даже в книжках про такое не читал! И мне вдруг со страшной силой захотелось подсмотреть, хоть одним глазиком, это необычное кино, где нет распределения обязанностей, как и нет их, этих обязанностей, а есть образ жизни, иные отношения между членами семьи. И вообще, похоже, иное само понятие семьи.
Живут же люди…
Я знал два варианта: моя семья, наша квартира, мама и отец, правила и порядки нашего дома, где главным по всем вопросам мама, а остальные – исполнители ее воли и ее приказов. Пойди туда, принеси то, сделай это. Налей, разогрей, съешь, вымой посуду. Сними грязное, брось в корзину, надень чистое. На горшок и спать.
И второй вариант – общага. Я вырвался на свободу и смог жить так, как мне хотелось. И я жил так, как мне хотелось, если не считать, что я постоянно чувствовал за спиной строгий мамин взгляд. Поел - прибери. Грязное – сними, постирай. Этакий компот из свободы и несвободы.
Продолжало греметь, но, к нашему удивлению, дождя не было, словно туча немного не рассчитала: она раньше времени пролилась всей накопленной водой, а сердито-пугательный грохот в ней еще остался.
- Нам лучше добежать до моего дома, - прикинула Дарья, - пока дождь не надумал вернуться.
Пара остановок, и мы у знакомого подъезда.
- Пока? – попрощался я.
- Ты промок, - немного осевшим голосом сказала она.
- Сделаю пробежку, - сказал я, - к общаге доберусь на всех парах.
- У тебя руки ледяные, - сообщила она.
- Зато сердце горячее…
- Ты заболеешь…
- Я уже заболел…
Мы стояли под козырьком подъезда и целовались. Вода с волос стекала по нашим лицам и разбавляла наши поцелуи. Это сильно отвлекало.
- Давай зайдем внутрь, - спрятав лицо от моих глаз, еле слышно сказала она.
- Давай, - так же одними губами сказал я.
В подъезде было темно – еще не вечер, и свет не включали. Слабый свет шел от дверей лифта.
- Сегодня по-настоящему осенняя погода, - Дарья вплотную прижалась ко мне и грела мою спину. - Ты весь дрожишь.
Как сказать ей, что дрожу я не столько от холода, сколько от этой вот ее близости. От ее рук, ползающих по моей груди. От ее мокрых волос, касающихся моей шеи. От ее дыхания, согревающего мое ухо.
- Сейчас мы зайдем к нам, и я просушу феном твои волосы и твою куртку, - шептали ее горячие губы.
- Сначала просушим тебя.
- Я переоденусь в сухое.
- А я приму горячий душ.
- Да, душ – это самое лучшее средство.
- И горячий чай.
- И чай.
Она открыла дверь. Мы разулись у порога, скинули мокрые пальто и куртку, посмотрели друг на друга и тут… полетели в стороны брюки и рубашки, блузки и трусы…
Мы вцепились друг в друга и рвали наши тела в клочья любви. На маленьком коврике в коридоре, в низком кресле, у стола, на столе и, наконец, успокоились на широком диване.
Я медленно возвращался с того света. Дарья немного запаздывала.
- Ты – чудо! – я гладил ее щеки, шею.
- Спасибо, - ее глаза еще не хотели открываться.
В подъезде кто-то сильно хлопнул дверью. Я напрягся.
- Мама еще на работе, а тетя уехала в другой город по делам, - сказала она, успокаивая меня. - Хотя, я уверена, ты бы им точно понравился.
- А отец?
- Нет его. Совсем, - спокойно сказала Дарья. – Ты полежи, я соберу нашу одежду.
- Сейчас? Так срочно?
- Ну, надо хотя бы развесить ее на батарею.
- Соберем вместе, - сказал я и еще раз подмял Дашу под себя.
Не скоро мы добрались до разбросанной одежды. Я попытался натянуть на себя мокрые трусы.
- Ты что? – вырвала их у меня Дарья. – Давай просушим!
- В этом нет надобности. Просушу сегодня вечером в общаге.
- А сейчас ты как дойдешь до своей общаги? В вашей халупе хоть батареи есть?
Я запнулся. Дарья была права.
Стоп!
- Давай, не выделывайся, я тебя таким не отпущу. У нас, знаешь ли, все просто, - сказала она. - Иди на кухню и ставь чайник!
- Прямо так? – я развел руки в стороны.
- Поверь мне, тебе нечего стесняться! – показала Дарья большой палец и унесла ворох одежды в ванную комнату. – Будь как дома! - крикнула оттуда.
Давно я хотел увидеть место, где живет Дарья, личное пространство многое говорит о человеке, начиная от настроения и заканчивая устоявшимся характером. Я бродил по квартире и постоянно ловил себя на мысли, что стены и мебель подглядывают за мной. Я смущался своей наготы, чувствовал, что квартира чужая для меня. При первой же возможности она донесет на меня маме.
Ничего более не придумав, я взял на кухне полотенце и повязался им. Вот теперь совсем другой вид!
Мама.
Если её отпустят с работы, и она придет пораньше?
По-моему, если у тебя даже самые серьезные намерения, их родители всегда думают иначе. Отец, вспоминая свою молодую жизнь, то, как он куролесил, как относился к противоположному полу, автоматом переносит это на человека, который покусился на его дочь. Мать попытается образумить свою дочь, мол, не нужно повторять её ошибок. А можно вообще обойтись без ошибок? Как понять, кто… или что нам нужно на самом деле?
- Чайник вскипел! – крикнул я.
- Иду! – сквозь шум воды донесся голос из ванной.
Современный кухонный гарнитур занимал большую часть кухни. Небольшой обеденный стол приткнулся к стене. Я достал из-под него пару табуретов и уселся на один из них. Подожду Дарью. Хоть она и сказала мне быть как дома, но я еще не настолько свой в ее квартире.
Дарья вышла из ванной распаренной, в коротком халатике, уселась ко мне на колени и обняла.
- Я так счастлива! - призналась она. – Три раза подряд! Представляешь? И раз сто улетала!
У меня не было слов, я просто уткнулся носом в ее грудь.
- В душ пойдешь? – ненавязчиво предложила она. – Я пока тут кое-чего приготовлю.
- Намек понял!
Чай мы так и не попили.
Когда я вышел из душа, диван был расправлен, белоснежная простынь приковывала взгляд. Дарья в распахнутом халатике, волшебно открывающем то, что надо, стояла, нагнувшись, над журнальным столиком и расставляла чашки и тарелки. Сахар, лимон, бутерброды… И ее розово-нежная мякоть.
Угадай с трех раз, что я выбрал?
Чай?
Я даже не мог думать о нём. Меня ошеломил открывшийся вид. Что сейчас произошло! От скромной Дарьи я такого не ожидал. По-моему, она умела всё. И знала некоторые вещи лучше меня. Я чувствовал себя учеником перед учителем.
В этом есть своя прелесть, в такой роли я никогда прежде не бывал. Привык доминировать, да и партнерши вели себя соответственно. А Дарья… Если в первые наши минуты преобладало звериное желание и мне было не до анализа, то сейчас, когда мы смаковали каждое наше прикосновение, каждый поцелуй, я заметил: Дарья постепенно взяла инициативу на себя и, как в танце, ведет меня. Это она, а не я, поворачивалась, как ей хотелось. Это она показывала, где и как сейчас целовать, куда пристроить пальчик и когда можно войти. Она даже ритм сама задавала.
- Быстрее, глубже, ударь!
В этом подчинении была своя прелесть, я получил максимальное удовольствие. Дарья оказалась на голову интереснее, чем все предыдущие мои девушки, число которых перевалило уже за два десятка. Даже опытная и раскрепощенная Оля рядом не стояла с Дарьей, с её умением, гибкостью и страстью.
Отвалившись, я вдруг подумал, что все мои женщины враз стали безликими, пустыми! Как белые пятна. Только Оля еще сохранила свое лицо. А ведь еще вчера я думал по-другому! Оля была одной из лучших. Я – девственник! Я только сейчас познал, что такое настоящий секс! И мне захотелось кричать, мне захотелось рассказать об этом Дарье. И я рассказал бы…. Если бы у меня были силы раскрыть рот.
Сквозь пелену я услышал, как во входной двери повернулся ключ. Затем дверь зловеще проскрипела, как будто намекала – входящий в квартиру уже всё знает.
Я соскочил с дивана, завертел головой, силясь вспомнить, куда Дарья бросила мои вещи.
- Успокойся! – схватила она меня за руку и притянула к себе. - Это мама.
- Мама? – мое дыхание проглотилось, а глаза округлились.
Я укрылся краем простынки.
- Говорю тебе, ложись на диван, - без тени паники или смущения приказала Дарья. - Все будет хорошо, вот увидишь.
Что значит, все будет хорошо? Мама застанет нас в постели совершенно голых. Что тут хорошего? Почему Дарья меня успокаивает? Со мной-то, может, все и будет хорошо. Дадут пендаля под зад, отругают по первое число. А она? А ее? Разве ее мать не отругает? Ладно, допустим, она знает, что Дарья уже не девственница. Но мы голые лежим у неё дома! На общем диване, черт возьми!
Дарья лежит спокойно и гладит меня… мой сморщившийся стручок.
Я что-то упустил? Дарья даже не вздрогнула! Как будто знала, что сейчас придет мама и она покажет ей меня голым. Это что – заговор? Или это у них в порядке вещей?
Я не мог найти ответа, и спокойствия это мне не добавляло.
Мама вошла в комнату.
- Дарья, ты не одна? – спросила она. – Познакомь с твоим молодым человеком.
Даша ткнула меня в бок и откинула простынку.
- О, Максим!
- Здравствуйте… Ксения Юрьевна.
***
Никогда не сомневалась, что танцы – штука потрясная! Благодаря им я познакомилась с Максимом. Сначала он во мне не вызывал доверия, в какой-то мере я даже испытывала к нему отвращение - как он вел себя с самого начала? Но я ни разу не пожалела, что решила продолжить с ним общение, так сказать, узнать его поближе.
Дождь, конечно, я не люблю, но еще больше не люблю оставлять без внимания людей, которые мне нравятся. Не могла я просто так отпустить Максима, замерзшего и промокшего до ниточки, - из-за меня, кстати, промокшего! - в его халупу. Возможно, на тот момент во мне проснулся материнский инстинкт или нарождающееся чувство собственности? Свое беречь надо?
Надеюсь, Максим не подумал, что я позвала его к себе домой с умыслом? Я же честно хотела только обсушить его одежду, согреть горячим чаем и угостить брусничным пирожным, приготовленным по собственному рецепту. Только для этого!
Кто ж знал, что так получится.
Нет, я нисколько не жалею! Это не запланируешь, такое всегда происходит спонтанно. Как будто в тебе все было переполнено, давило-давило, покоя лишало. И тут сигнал. Я даже и не знаю, что им было: случайный взгляд, короткий вздох или мимолетность поцелуя. И меня, и нас прорвало. Судя по разбросанной одежде, - я об этом подумала, когда собирала наши вещи, - мы оба враз рассудка лишились, съехали со всех возможных катушек.
Не стану отрицать, периодически меня посещали бурные фантазии с участием Максима, но я не предполагала, что это произойдет так скоро. Надеюсь, я его не разочаровала? Я старалась!
Когда мама пришла с работы, я обрадовалась. Я так много рассказывала о нем, и мне хотелось поскорее их познакомить. Уже по рассказам маме начал нравиться Максим, она сама предложила пригласить его к нам в гости. Я одного немного побаиваюсь: не испугают ли Максима наши с мамой отношения? Вон как он напрягся, когда услышал звук открывающейся двери, тут же он начал собираться. Я постаралась его успокоить, надолго ли? Как подсказать маме? А надо ли?
Буду надеяться, Максим поймет нас.
Один вопрос меня сильно волнует. Откуда мама его знает? Где они успели познакомиться?
Глава восьмая
Мама… Мамочка
- Мам? – не стесняясь своей наготы повернулась к моему доктору Даша.
- Да, доченька?
- Вы знакомы?
- Конечно.
- Откуда?
- Он же спортсмен, - раскрыла секрет Ксения Юрьевна. - Ходит к Ане на массаж.
- И Аня?..
Ксения Юрьевна подошла к нам, поцеловала дочь в губы, меня потрепала по волосам.
- Мне Максим очень понравился, - сказала она, - уверена, я его тоже не огорчила.
- Что? – глаза Дарьи были как два полтинника.
- Вижу, и тебе он приглянулся, - мама повернулась. – Пока я привожу себя в порядок, давайте-ка, чай приготовьте. Вы, я вижу, тоже на сухом пайке?
Я был в ступоре, в горле мигом пересохло, руки инстинктивно закрывали простынкой паховую область. Медленными движениями я сунулся одеваться.
- Он хороший, - сказала вослед маме Дарья.
Я был в полной растерянности.
- Успокойся, - прильнула ко мне Дарья. - Я же говорила тебе, у нас всё по-другому. - Она выдернула из моих рук простынь, встала с дивана и, голая, пошла на кухню. Я, тоже голый, как теленок, на привязи брел за ней.
Пока гремели чашки и тарелки, кипел чайник и хлопал дверями холодильник, я, не шевелясь, сидел на табурете и прислушивался к шуму воды в душе. В мой подневольный страх примешивалось любопытство.
- А как там она моется? А какая она без одежды?
Вот черт! Надумал…! Лезет же в голову всякая ерунда. Теперь Дарья заметит мое состояние?
Руки невольно прикрыли пах.
Ксения Юрьевна, в тонком халате, целомудренно прикрывающем ее колени, предстала пред нами.
- Садись, - пригласила ее Дарья. - Чай попьем.
Голый, как нудист на пляже, я сидел и пил чай с голой девушкой, которая мне нравится, и с её необычной мамой. Я прятался в укрытии, то есть, за столом. Мама сидела напротив и видела меня от живота и выше.
Ксения Юрьевна, как ни в чем ни бывало, рассказывала нам про свой рабочий день, кто приходил, да с какими болячками. Я старался вникать в её слова и влиться в разговор, чтобы хоть немного почувствовать себя комфортнее, но все было тщетно. Моя спина прогнулась, живот прилип к столешнице, клеенка царапала низ живота. Больше всего я хотел сейчас встать и уйти в родную общагу. Или хотя бы одеться, накинуть на себя что-то.
От того, что я нервничал, не заметил, как допил чай. Попросить еще не осмелился, сидел, спрятавшись за пустой кружкой, и слушал их беззаботную болтовню.
- Тебе еще плеснуть? – спросила Дарья.
- Спасибо, - тихо прошептал я, допивая одёнки.
Этот мой отказ подстегнул Дарью. Она потерла ладони, озорно посмотрела на маму и позвала меня:
- Ну что? Пойдём на диван, повторим?
От ее наглости я онемел и замер. Глаза мои с Дарьи переползли на Ксению Юрьевну, я искал защиты у нее, надеясь - сейчас она пристыдит дочь и спасет мою честь! Дарья опередила меня, с искоркой в глазах обратилась к Ксении Юрьевне.
- Мам, ты как?
Это шутка? Что здесь происходит? Они меня реально не замечают! Моя голова пылала, глаза бегали по углам, не зная куда спрятаться. Я был в параллельном мире, меня перенесли на другую планету, где все свободно общаются и живут по своим законам. Мои глаза видели: это обычная кухня, столовые приборы предназначены для удобного поглощения пищи, стулья для двуногого существа и люди. Рядом со мной люди! Не инопланетяне! Но что-то не так с этими людьми. Или со мной?
Я был уверен, что сейчас мой доктор и массажист оценит шутку Дарьи и мы дружно посмеемся, спокойно оденемся и разойдемся. Я, по крайней мере, разойдусь в общагу.
Но нет!
Ксения Юрьевна встала, поцеловала свою дочь, похлопала ее по попе и серьезно ответила:
- Идите, разминайтесь.
То есть, сейчас я с Дарьей вернусь на тот же диван, и мы продолжим, словно вокруг никого? Я, конечно, не пуританин, мы с Олей могли плевать на Виктора и начинать играться при нем, отлично зная – он сам сбежит. А если бы не сбежал? Это остановило бы меня или Олю?
Хорошо, мама одобряет выбор дочери, то есть – меня. Это я начал осознавать. Ксения Юрьевна уже знает меня – я тут не виноват, я ж не знал, что она – мама! А если бы знал? Устоял бы?
Черт! Ну почему так много вопросов в один день? Почему именно я оказался в такой ситуации, где надо думать головой? Я ж привык в такие минуты головкой думать, и только ей!
Как Ксения Юрьевна после того, что между нами было, позволяет дочери… своей родной дочери заниматься непонятно чем, когда она сама находится в соседней комнате?
А почему непонятно чем? Очень даже понятно.
У меня и не встанет от такой мысленной перегрузки. Буду выглядеть как последний дурак.
На диване, чувствуя рядом с собой голое тело, я все-таки возбудился и забыл обо всей этой чертовщине. Буквально через пяток минут мы с Дарьей опять игрались, не доходя до главного.
Из-за полной тишины мне казалось, что мы создаем много шума. Дарья стонала громче, чем в первый раз, а диван начал ворчать, как будто он по-настоящему просыпается только тогда, когда в доме есть кто-то ещё.
Я боялся, что нас услышит Ксения Юрьевна.
То ли дело в общаге! Там каждая комната издает столько шума, что не слышишь не только своих соседей за стенкой, но и шаги, и разговоры в коридоре. Или привыкаешь до того, что мозг сам отключает ненужные звуки. Студенты общежития живут внутри шума.
Я лежал, раскинувшись, Дарья была на мне в позе шестьдесят девять.
Одеяло приподнялось.
Из-за бедра Даши я увидел, как Ксения Юрьевна, одетая только в нежно-голубой, слегка прозрачный пеньюар, ложится вместе с нами. Под этой красотой не было ни лифчика, ни трусиков, пеньюар слегка прикрывал попу и идеально сидел на теле врачихи… мамы.
- Сюрприз! – прошептала она.
- Мама… мамочка, - застонала Дарья, отрываясь от меня, и трепетно прильнула к маминой груди.
Ксения Юрьевна, как кошечка, выпустила коготки и, ощутимо шкрябая, повела ими по спине дочери. Шесть красноватых полосок поползли по коже девочки, а она, извиваясь и выгибаясь, мычала от удовольствия.
Я замер от восторга, как в первый раз в кино, когда откровенно увидел лесбийский секс. А тут то же самое, но вживую! Это было что-то божественное!
Значит, слова об особых отношениях в этой семье – это была не шутка? Мало того, что у них нет обязанностей по дому, они ещё и не соблюдают семейную субординацию. Думаю, если бы не было того массажа с Ксенией Юрьевной, я бы сейчас выбежал с вещами из этого сумасшедшего дома. Мне не хотелось терять Дарью, и, наверно, где-то в глубине души я хотел узнать, до чего же дойдет?
Не знаю, отчего я так тяжело дышал: либо из-за непреходящего страха и дискомфорта, либо я так возбудился, что сейчас, в прямом смысле слова, на мне целуются две обворожительные женщины – мать со своей дочкой.
Сначала я какое-то время осознавал происходящее, даже посещала мысль ущипнуть себя и удостовериться, что это не сон. Они поступили именно так, как нужно было в данной ситуации: они увлеклись собой и забыли про меня. И я постарался растечься по простыни, сделаться невидимым, даже дышал через раз. А они! Этот воздушный пеньюар, он еще сильнее возбуждал, чем голое тело! Я созерцал и восхищался, мое тело постепенно расслаблялось, руки перестали трястись, комок в горле исчез. Мне захотелось самому дотронуться, пощупать своего доктора. Я начал возбуждаться! В смысле, видимая моя часть. Мне захотелось войти в эту игру вместе с ними, почувствовать то, чего я никогда не испытывал. Забыть о предрассудках и отдаться блаженству.
Или так было задумано по сценарию, или произошло случайно, но Ксения Юрьевна вдруг оказалась… она оказалась… ее киска оказалась… мой язык и ее губы встретились. Первый раз мимолетно, только скользнули, обдав меня ароматом ее желания. И еще раз пролетели мимо, и еще раз.
Играется со мной или злит?
- Попробуй, вырвись! – сказал себе я и крепко охватил ее шикарную попу.
- Хлюп! – я поймал ее мягкость губами и прилип к ней. В тот же миг я почувствовал, что Дарья уже сидит на мне и обе они вбивают меня в податливый диван.
Я чуть касался Ксении Юрьевны, невольно вздрагивал, по телу пробегал холодок. Не это ли признак того, что передо мной само совершенство?
Ксения Юрьевна гладила мой торс, она чувствовала, что я готов. Во мне проснулось такая благодарность, которую я, наверно, никогда не испытывал, и я с упоением вылизывал ее. Ксения Юрьевна чувствовала все мое тело, читала мои самые сокровенные мысли, она знала, когда и как в данной ситуации надо поступить. Она знала все наперед. Не случайно она истинный массажист.
Ее конвульсии, ее мелкая дрожь, ее сжатые с силой бедра, и вот она с всхлипом оторвалась от моих губ и упала рядом.
Я был так возбужден, что лихорадочно искал, куда бы пристроить свои руки. Я поймал скачущую на мне Дарью и вжал в себя. Я был зверем, я был обезумевшим самцом, в глазах моих вряд ли осталась хоть толика разума. И когда это случилось, я стал терять себя. С каждым выплеском во мне нарастала пустота, пока я не сделался невесомым и не полетел в голубую даль.
***
- Мама хочет отдохнуть, – шепнула Дарья и положила мои руки на грудь Ксении Юрьевны.
Сколько же эндорфинов проснулось во мне от этого чувства, от прикосновения к мягкой груди, от разрешения Дарьи.
Неожиданно я вспомнил массаж с Ксенией Юрьевной. В голове быстро прокрутились блаженные минуты. И до меня дошло, что я желал такого финала с той самой минуты. Я же тысячу раз обещал себе, что сделаю для своего доктора все, что она пожелает. А сейчас Ксения Юрьевна всем видом показывает, что хочет именно этого. Так чего же я ломаюсь?
Максим! Пора за дело!
Мне не казалось уже, что передо мной мама и дочь, меня не смущала их откровенность и мое голое тело, тем более одежды не было ни на ком. Я заворожено наблюдал за двумя влюбленными женщинами и словно растворялся в себе. Нам с Дарьей нечего было делить, каждому из нас досталось по одной прекрасной груди Ксении Юрьевны. Я упивался своей, она – своей. А вот далее…. На животе мы стукнулись лбами, ниже отталкивали друг друга, как два разыгравшихся ребенка, пока не нашли такое положение, в котором каждому было и сладко, и уютно.
С этой секунды нас стало трое, трое, составляющих единое целое. Ксения Юрьевна очень быстро завелась и, как ни уговаривала ее Дарья: «Лежи спокойно!» - лежать спокойно она не хотела. Ей, как и нам, хотелось, чтобы и руки, и рот, и самое горячее место были заняты, ей так же, как и нам, хотелось одновременно и получать, и еще больше отдавать. Я, наконец-то, успокоился и в этом клубке тел оказался единственным, кто сохранил здравый рассудок – я выступал в роли дирижера. Когда одна из моих дам была на пределе, я переключался на нее, и мы вдвоем доводили до точки ее. Затем снова ласкали друг друга, и другая билась в моих объятьях, и так поочередно, по новому кругу. Я не заканчивал, на меня напал какой-то спортивный азарт, и я не чувствовал ни усталости, ни боли в паху. Как, оказывается, сладко дарить двум восхитительным женщинам столько блаженства!
Разница между ними была лишь в том, что Дарья больше любила подчиняться, Ксения Юрьевна любила управлять сама.
Время потеряло значение, его просто не существовало. За окном уже было темно, когда мы немного насытились нашей близостью и мои дамы вернулись на грешную землю.
- Максим, - вспомнила обо мне Ксения Юрьевна. – Даша свою порцию уже получила, а я еще нет. Можешь кончить в меня. Давай, я тебе помогу.
- Как поможет? – гадал я. В моей голове, а точнее в моей практике, это означало или минет, или… Оля мне помогала рукой и ртом. Она знала, если я немного перетерплю, то потом будет сухостой, а времени в общаге всегда в обрез. И уже тут настраиваюсь на такую ускоренную процедуру. Но Ксения Юрьевна… Ксюша шустро запрыгнула на меня и начала работать.
Я такого еще не встречал. Ее мышцы влагалища работали как… как бы это сказать? Они охватывали меня, как сильная рука, сжатая в кулак. Я с трудом пробивался в нее, а потом, пробившись, на противоходе, с трудом вырывался, и мне порой казалось, что мне вот-вот оторвут это мое... Самое мое ценное.
Окончание было похоже на взрыв, на огромное белое облако перед глазами. Во мне была разорвавшаяся пустота, я опять стал необычайно легким и физически чувствовал свою воздушность. Наверное, эти мои чувства были написаны на моем лице толстым фломастером, потому что Ксюша, прекратившая прыгать на мне, забирала последние капли, играла своими мышцами, с нежной улыбкой смотрела на меня, а когда я начал обмякать, поцеловала.
И тут началась вторая серия! Они, переглянувшись и подмигнув друг другу, принялись за меня.
Двое на одного!
Ксюша целовала мое лицо, а Даша…. Пока мама отвлекала меня, занялась…
Я едва не терял сознание. Но уж осознание реальности происходящего я точно потерял. Такого со мной еще не было.
Они точно решили отыграться на мне, вернуть все полученное, но не совсем рассчитали мои силы, в смысле, мои возможности. Это было как ножом по голому нерву. Я не мог выдержать их ласк и скатился с дивана.
- Все! Пощадите! Это уже на пытки похоже.
- Сейчас пощадим!
Эти горячие рты гонялись за мной, пока я не закрылся от них в ванной.
Душ как спасение и возвращение сил. По привычке я доводил воду до еле терпимого кипятка, а потом резко обрушивал на себя только холодную. Еще заход, и еще. Я сотни раз проверял – такой контраст снимает усталость от любой тренировки, домой идешь легким.
На кухне гремели посудой.
Я стоял под водой и улыбался. Всегда приятно возвращать долг. А такой долг, как мой, я бы возвращал и возвращал, хоть каждодневно, насколько меня хватит.
Вдруг заиграла знакомая мелодия. Мне кажется, я даже вздрогнул от того, что возвратился в реальный мир. Мои брюки сушились на трубе, там я и нашел телефон.
Это была Оля.
Я сбросил ее звонок и поставил на «беззвучный режим». Увидев на экране время, я удивился: вечер пролетел стремительно, через час общежитие закроют. Впопыхах собрался и, уже полностью одетый, выскочил из ванной.
- Ты куда? – в голос спросили мои дамы.
- Общага… закроют…
Дарья принесла мне куртку, а Ксюша по-матерински бережно надела на меня. Я смотрел на доктора с открытым ртом и щенячьими глазами. Так смотрит ребенок на маму, когда осознает, что кроме неё у него никого нет. Так смотрит художник на свою картину, осознавший красивое сочетание слияния красок, осознавший гениальность этой картины, которую он писал годами.
Я не хотел уходить.
На улице было темно. Встречные фары машин не жалели моих глаз. Свет был настолько резким, что я опускал свою голову. Или это вовсе не от света?
Вахтерша пустила меня в общежитие, но вослед не преминула сказать, чтобы такого больше не было, что я плохой студент, не занимаюсь учебой, гуляю где попало и много чего еще. Словно во всей общаге я один такой.
- Вот так просушил куртку, - аукнулось в голове.
Я шёл в свою комнату только за одним. За сном.
Городские друзья наивно думают, что студенты в общаге только и делают, что пьют и куролесят с утра до ночи. Так-то оно так, но это не каждый же день. Бывают дни, когда общежитие спит, не слышно пьяных голосов. И это, увы, не в сессию… в каникулы, когда большинство разъезжается по домам.
Родители верят, что их ребенок в общежитии занимается исключительно учебой. Он вечно сидит за столом, рядом большие тома умных книг; он правильно питается, следит за собой, поддерживает порядок в своей комнате. Если он не берет трубку или срывающимся голосом обещает перезвонить, значит, у него важное учебное дело.
Хех.
Я открою вам правду, этот студент спит.
Глава девятая
Джентльмен
Оклемавшись после сна, я встал и, почувствовав голод, заглянул в холодильник.
Пусто.
Только на верхней полке греется игрушка – маленькая фигурка ковбоя. Он смотрит мне в глаза и смеется прямо в лицо.
- Кто первым встал, тот и застал…
Со злости я прописал резиновому ковбою щелбан. Игрушка, не меняя насмешливого выражения лица, кувыркнулась пару раз и прилегла на бок.
- Сыт? – спросил я у ковбоя и посоветовал. - Отдыхай!
Опять шутки Виктора. Как ребенок, ей богу.
Несмотря на легкое чувство голода, встал я сегодня бодрым, как заново родился. С новыми силами и хорошим настроением.
Какой вчера был вечер!
С наслаждением я вспоминал каждую сцену и хвалил себя, что не сплоховал. Ведь это был своего рода тест для меня!
Из тумбочки я взял почти закончившийся шампунь, сорвал с веревки полотенце и отправился в душ.
Вода была приятная, как никогда. По-моему, раньше я не понимал восхитительного наслаждения, какое дает душ. Сколько раз слышал от девчонок, что от струи воды они ловят сильный оргазм. Попробовал. Ноль эмоций. По-разному у нас мозги заточены, в смысле, что – куда направлять струю – у нас по-разному заточено. Вернулся к помывке. Это же кайф – стоять под напором воды и ощущать, как она плавно растекается по всему телу, будто погружает в некий вакуум, где тепло и приятно. Я закрыл глаза, в голове играла первая симфония Моцарта «Ми-бемоль мажор». Каждая частичка души радовалась этому утру. По телу бегали приятные мурашки. Оказывается, я могу быть в ладах со своей душой.
Такие простые мелочи и дарят истинное наслаждение. А мы, загружая голову глобальным, можем их и не заметить. Проще надо жить, приземленнее!
По-моему, я простоял под душем минут двадцать, не думал ни о чем, просто наслаждался струей.
- Эй, ну ты там долго ещё? – крикнул кто-то из раздевалки.
Я очнулся от некого транса. Открыл глаза и увидел, как парни хмуро смотрят на меня.
- Вы мне?
- Тебя в детстве не купали что ли?
- Давай быстрее, тут очередь, - раздался чей-то грубый голос.
Я поспешно вышел из душевой.
- Мы боялись, что ты утонул.
Да! Утонул. В воспоминаниях, которые тебе и не снились, - мысленно ответил я пареньку.
Очередной счастливчик встал со скамейки и направлялся в душ. Парень невысокого роста, полный. Пузо так выпирает, как будто только оно и растет у него, а под короткой футболкой торчит немытый пупок. Видимо, главная мышца у него - желудок. Еще выделялась его борода. Она настолько густая, что, когда он говорил, было незаметно, что он шевелит губами.
Я вытерся полотенцем и побрел в свою комнату.
На первом этаже Оля о чем-то разговаривала с вахтершей.
- О! А вот и наш гуляка! – вахтерша аж подпрыгнула на своем кресле. – Я вчера уже дверь закрывать начинаю, явился! Из темноты как привидение выскакивает, запыхавшийся.
- И вы что? – подыграла Оля. – Прогнали его к своим собратьям в белых простынях?
- А что я? Пришлось пустить. Наш же!
- Наш.
- Так он даже не поздоровался, – вахтерша продолжала ябедничать. - В следующий раз не пущу! Слышишь?
- Хорошо-хорошо, Инна Владимировна, - отозвался я.
Оля увязалась за мной.
- Где ты гулял?
- У Дарьи.
- А-а-а. И как?
- Нормально.
- Не хочешь ко мне зайти?
- Если ты меня накормишь.
- Без проблем, ещё напою и спать уложу.
Оля приготовила яичницу. Три белые кляксы пялились на меня. Проткнутый желток плавно растекался по сковородке. Одним движением я подхватывал это хлебом и тут же отправлял в рот.
Оля тем временем болтала всякой чепухе. Она явно понимала, что вчера произошло что-то важное, но не стала вдаваться в подробности. И правильно сделала. Иначе испортила бы мне аппетит, а себе настроение.
Она закрыла на ключ дверь и залезла под стол.
- Думаешь соблазнить меня таким образом? – спросил я, прислушиваясь.
Она расстегнула ширинку.
Я почувствовал её жадные губы и тут же поперхнулся.
- Вот так сразу? Без церемоний и прелюдий?
Невольно я откинулся, вжался в стул. Оля крепко схватила меня и притянула обратно к себе. Я понял, что поступил сейчас неправильно. Если девушка хочет – ей необходимо дать.
Контраст горячего и холодного постепенно становился балансом. Я толкнул Олю на кровать. Помнится, я обещал, что сделаю то, чего она хочет.
- Это же кровать Марии! Она меня убьет! – крикнула Оля, но я не видел ни капли истового беспокойства в её глазах. Я даже знал, она хочет именно тут, на чужом и, следовательно, новом месте.
- На чужой кровати получаешь больше удовольствия, - не раз говорила она мне. Неужели человек настолько аморален? Или всем в такие минуты необходим сильный адреналин в крови?
Оля повернулась ко мне, как всегда поцеловала в щёку и заглянула в глаза. Я смотрел в потолок, но она перекрыла мне обзор.
Я молчал.
Почему я сейчас переспал с Олей? Разве мне вчера не хватило?
Еще по дороге в общагу я говорил себе, что насытился, наверное, на месяц вперед. А оказалось, утром опять голоден?
Я же мог поехать к Даше и повторить это еще раз, и повторить уже лучше, с новыми красками и ощущениями.
Но я тут, с Олей.
Почему?
Не назло же Даше и Ксюше я лежу с другой?
- Так ты расскажешь?
- О чем? – спрашиваю я.
- Дарья – твоя девуш