(за день до инопланетного вторжения)
Встреча с послом Марса не принесла столь нужного для Берты успокоения. Старый знакомый не только не развеял тревогу, а даже наоборот, усилил это противное чувство. А и как было не волноваться, когда она хотела немного отомстить, а тут убийство племянника императора случилось?
«Ой, как это всё нехорошо как-то: шантажировать начали. Вот ящерицы недоделанные! Как я об этом скажу Герману, ума не приложу. Хватит того, что его чуть не обвинили в убийстве. А теперь я с такой просьбой? Он, конечно, болван редкостный, но здесь кто угодно застрянет в дверях! Поди обоснуй эту идиотскую просьбу. Опять ему придётся лететь в эту злосчастную высотку», – думала Берта.
Портативный плазмолёт Герман оставил у входа в подъезд, пристегнув цепью к перилам. Накрепко убеждённый, что под присмотром бабушек, проводивших ежедневную ассамблею на скамейках, никому в голову не придёт украсть служебный транспорт.
Недавние события, связанные с убийством хоккеиста напрочь развинтили Герману нервы на шайбы. Мало того, что пришлось выполнить абсурдное распоряжение Зыбина: стать прихожанином Макаронного Монстра, тут ещё его жена присоседилась. Зачем-то приказала карбиновую нить заталкивать в шерстяную верёвку. Это потом он узнал, что на ней повесился хоккеист, а тогда и думать не знал. Конечно, испугался. Тут кто угодно испугается. Но, Слава Великому Космосу, всё обошлось. Берта щедро заплатила за работу, так что нельзя было жаловаться. Однако, после всех этих переживаний адъютанту очень хотелось получить заслуженный отпуск, но генерал что-то медлил. И тут Берта предлагает за него попросить в обмен на совсем малюсенькую услугу:
– Герман, у меня к тебе деловое предложение, – начала издалека Берта.
– Ага, как в прошлый раз? Спасибо, не надо. Ещё немного и могли отправить в распылитель!
– Брось хныкать немедленно. Всё обошлось. Ведь так? Тебе то что было? Ты адъютант самого Зыбина!
– Вот правильно, мадам Берта, если что, я нахожусь на службе у вашего мужа, но никак не у вас.
– Нет так нет. Тогда попрошу Зыбина, чтобы он избавился от тебя. Пусть сошлёт на Землю, куда-нибудь в Гренландию для профилактики.
– Жестоко. У меня семья, дети, а вы такие дорожки стелите. То есть отказаться нельзя? Увольте, ради космоса, от ваших затей. Кто о моих чадах позаботиться?
– Грамотно. Пытаешься разжалобить. Дипломат. Нет, ну ты послушай, это очень важно для генерала. Ему лучше про это ничего не знать, – пропустила мимо ушей жалобу адъютанта Берта.
– Загадками говорите. Можно мне подумать?
– Да как же ты будешь думать, когда неизвестна цель экспедиции?
– Это точно, если бы знал, что человек погибнет, то ни в коем случае не согласился бы. А так, конечно, лечите больную голову опилками.
– Надеешься Зыбину донести на меня? И кому он поверит? Даже если и поверит, то всё равно ты принимал участие, невольно, но виновен. А здесь уж сам понимаешь: Зыбину лучше самому всё подчистить. Лично застрелит.
– Умеете вы убеждать. Ну хорошо, ваша взяла. В чём дело?
– Вот и молодец, а то кобениться начал, как девка в бане. У этой Персефоны есть такие серёжки затейливые в виде шестерёнок. Они мне нужны.
– И как это вы себе представляете?
– Герман, не прикидывайся дураком. Только не со мной. Хорошо? Украдёшь, а я тебе отпуск сделаю, всей семье, если хочешь. Куда-нибудь на острова… Галапагосские.
– Красть? Убийцу уже сочинили, осталось домушником стать. Браво! Поймают, я всё выложу, даже и не надейтесь. А воровать я не умею. Вы только посмотрите на мои объемы. Какой из меня квартирный вор, – Герман по-военному развернулся на каблуке, показывая свои габариты.
– Там лаборатория. Можно сказать, служебное помещение, – безапелляционным тоном продолжила Берта.
– Ага, рассказывайте, и живут там академик с женой.
– Значит, согласен! – заключила Берта, услышав обсуждение прожекта.
– Жмёте, как танкист, доводов не слышите за мотором. Вам, что надо сделать: серёжки выкрасть или меня посадить? Нет, вы сразу скажите. Чего уж там!
– Смотри, я всё уже придумала…
«Всё придумала, – повторил про себя Герман в кабине скоростного лифта, мчащегося на 246 этаж. – Это ведь надо, чтобы такие мозги иметь. Правильно, говорит генерал: мужчину оцениваю по его жене, если красавица и дура, то полком никогда не будет командовать, только на побегушках, а я на побегушках и жена вроде не красавица, так себе, обычная женщина? Тогда кто я? И зачем надо ломать лифт на этом этаже – не понимаю? Там же хоккеист повесился этот несчастный! Но лучше не спорить. Женщина она вдумчивая, вон, как лихо всё обставила с этим Архангелом: никто не виноват, а хоккеиста нет. Только вот зачем его удавили, я так и не понял».
Следуя инструкции Берты, Геринг дождался на лестничной клетке, когда Плещеев со своим крылатым демоном отправились ужинать в ресторан «Поцелуй Чичиты», потом поднялся в лифтёрную и отключил предохранители последних шести этажей, чтобы выиграть время, пока он будет искать эти проклятые серёжки.
Дверь академика ПлещееваОпределённую трудность представляла бронированная дверь, но он с лёгкостью её преодолел при помощи портативного трансгулятора, предусмотрительно настроенного на альфа-ритмы его организма. Ничего бы не получилось, не находись в квартире академика имперский стационарный передатчик. Энергии просто не хватило бы на перемещение. Берта смогла получить доступ к его управлению, через домашний компьютер генерала. И всё получилось просто отлично: прошёл сквозь дверь, словно джин в мавзолей. Чик и он уже внутри.
В лаборатории Германа заинтересовали кандалы, пропущенные через ножки барного стула. От неосторожного движения замки лихо так защёлкнулись. Он попробовал открыть, но ключ, как назло, с неприятным щелчком провернулся. Дальше экспериментировать не стал, побоявшись совсем испортить. Пришлось положить кандалы на место, как есть, в надежде, что хозяева не сразу обратят внимание на поломку.
Ноги Персефоны«Вот же болван и надо было хватать, что не надо», – выругался вполголоса Герман, нажимая на тайную пружину железной шкатулки, в которой Персефона хранила драгоценности. Берта и здесь умудрилась всё узнать, понаблюдав в окно через спутниковую камеру ЦУП за лабораторией в течение несколько дней.
Радостный, что всё прошло гладко, Герман выскочил на крыльцо и был неприятно обрадован: служебный самокат исчез, на его месте уныло висела цепь с открытым замком. Бабушки с каменными лицами заявили, что ничего не видели.
художник Эдуард Набиулин«Вот же старые грымзы, и надейся на них после этого!» – выругался про себя адъютант.
Он злился, а как не злиться: самокат был служебный, выданный под роспись. Точно такой купить не удастся, оттого что их делали по спецзаказу. Пришлось писать заявление в полицию о пропаже. Небритый следователь с недовольным видом выдал справку о краже для отчёта в ЦУП.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-
Внимание! Знак Ер (Ъ) – указывает на вторую часть главы.
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться.
