Эмбрионы

  • Эмбрионы | Скорбачевская С. Ярцева

    Скорбачевская С. Ярцева Эмбрионы

    Приобрести произведение напрямую у автора на Цифровой Витрине. Скачать бесплатно.

Электронная книга
  Аннотация     
 75
Добавить в Избранное


Кругом жужжат пчёлы. Тревога нарастает. Странные трупы на улицах Петербурга... Это явь? Главным героям придётся "выползти из матки" собственных страхов, чтобы узнать правду об окружающих и о себе. Рождение. Цикл повторяется? Возможно ли его разорвать?

Доступно:
DOC
Вы приобретаете произведение напрямую у автора. Без наценок и комиссий магазина. Подробнее...
Инквизитор. Башмаки на флагах
150 ₽
Эн Ки. Инкубатор душ.
98 ₽
Новый вирус
490 ₽
Экзорцизм. Тактика боя.
89 ₽

Какие эмоции у вас вызвало это произведение?


Улыбка
0
Огорчение
0
Палец вверх
0
Палец вниз
0
Аплодирую
0
Рука лицо
0



Читать бесплатно «Эмбрионы» ознакомительный фрагмент книги


Эмбрионы


ПРОЛОГ

 

 

 

 

 

Ключ повернулся в замке, и трое разом ввалились в коридор, снимая сырую обувь.

— Вот и праздничку конец… — устало пропыхтел Артем, разуваясь. — Ой, ну и снега…

— Милый, — обратилась к нему девушка, запутавшись в шарфе. — Помоги-ка.

Мужчина аккуратно развязал петлю на шее жены и убрал ее в шкаф до лучших времен.

— Ненавижу снегопад! — гаркнула низенькая женщина рядом, проводя пальцами по мокрым остриженным волосам. — Ребят, я в туалет. И, наверное, потом останусь у вас… Помогу прибраться, что-ли.

— Давай, не утони там, — пожелала, на счастье, подруга, пряча вещи в шкаф.

— Люблю тебя. — Софья улыбнулась и скрылась за дверью.

— Вообще-то, — обратился Артем к жене, проходя на кухню. — Я думал, мы останемся одни.

— Перестань, — насмешливо отмахнулась Анастасия, складывая грязную после рождественского застолья посуду в мойку. — А бардак этот мы в четыре руки убирать будем?

 

Поблекшая, выцветшая фольга летела в разинутую пасть мусорки. Стены снова серые, в углах чуть облупившиеся, а елка, местами лысая, стояла теперь, как голая одинокая старуха.

— Так, кажется, все. — Софья оглядела зал, вытирая лоб запястьем. — В других комнатах, вроде, все уже поснимали.

— Подождите, — заметила Анастасия, запрокинув голову. — на люстре еще мишура осталась.

Она подставила стул и на цыпочках потянулась вверх — захват и… падение в пропасть. К счастью, вовремя под мышки поймали родные руки.

— Спасибо, Артем.

— Тась, — сказала, подруга, передавая коробок с игрушками мужчине. — Пошли чая, что ли, выпьем. А то дубняк такой…

Они сели за стол. Хозяйка суетилась с приборами, нарезала лимон, а за окном визжала вьюга. Артем тихо сидел у окна, попивая кофе, и смотрел вдаль.

— М-да… здравствуй, реальность. — Софья тоскливо повертела ложкой листья свежезаваренного черного чая. — Сахар есть?

— Чай с сахаром! Бе-е-е, — протянула Анастасия, как маленькая козюля, и поставила перед подругой сахарницу.

— А что еще делать? — ответила женщина, отмерив две порции белого порошка. — Для меня он слишком горький.

— Неужели все должно быть сладким?

Мужчина повернулся, поправив очки, и на секунду глаза всех троих встретились. На мгновение между ними… Да нет, все, как всегда.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

 

 

 

 

1

Солнце светит. На весь парк раздается милая, но пугающая мелодия аттракционов. Дети так счастливы: кто-то блюет фонтанчиком, прокатываясь с ветерком на «Гусенице», а кто-то в ужасе убегает от огромной ходячей собаки, которая недавно трахалась в туалете с билетершей.

— Можно мне сахарную вату? — мяукнула девочка.

— Двести рублей, милая, — ласково ответил продавец, накручивая розовое облачко.

Тут в ларек со сверхзвуковой скоростью на роликах врезался мальчик, пробив головой зонт, и одно большое колесо отвалилось.

В продавце сахарной ваты пробудился рыжеволосый терминатор.

— Кататься только в том районе! У тебя глаз нет? Читать не умеешь?! — орал парень, жестко одергивая кричащего ребенка за футболку. — Кто платить за это будет? Где твои родители? Покажи, кто воспитал такого нахала?!

Он споткнулся, захлебнувшись в своей же злости, и нечаянно толкнул мальчика в аппарат. Тот сразу заверещал, призывая своим воплем охающую мамочку.

— Что вы натворили? Вы не имеете права! Где директор?!

К ним подбежала та самая уродская собака, снимая с себя голову.

— Извините, это какое-то недоразумение, — лукаво запел лысый мужичок, лживо посмеиваясь.

— Господи… — Мать осматривала ссадину на лбу ребенка и целовала его в щечки. — Я требую компенсацию морального ущерба! Это парк развлечений или платных увечий?

— Хорошо-хорошо, — улыбался собака-директор с оскалом зэка. — Подойдите вон к той женщине, она все уладит от моего имени.

Мать подхватила сына на руки и, пристрелив паренька взглядом, ушла.

— Эх, Герман, — тяжело начал мужчина, наклоняя рыжего к себе. — Четвертый раз за неделю… — медленно и озадаченно проговорил тот. — Ты мне мстишь за что-то?

— Нет… конечно, нет, — рассеянно заверил Герман, все еще приходя в себя.

 — Совершенно не умеешь держать себя в руках, тебе нельзя работать с людьми.

— Я хотел только…

— Ты уволен. — Мужчина надел свою голову и пошел снова пугать детей.

Герман разинул рот, смотря ему в след. Кулаки сжались. Он схватил свою кофту и рванул вон из этого парка.

 

— Винтовка ИЖ-61, сорок пуль, — твердо потребовал парень, ударив кулаком перед администратором.

— Прошу, — спокойно отозвался высокий мулат, подавая оружие, коробок с пулями и наушники. — Третья стойка ваша. В инструкции нуждаетесь?

Но Герман уже подошел к стойке. Рядом стояли несколько женщин, мужчина в черном и усатый старикан. 

Юноша надел наушники, за пару секунд зарядил винтовку и выпалил разом пятнадцать выстрелов. Оглушительные взрывы привлекли внимание посетителей.

«Не умеешь держать себя в руках! — Последовало еще шесть четких выстрелов. — Поищи работу вдали от людей!» — И еще шесть. А потом он неожиданно для себя заорал вслух:

— Ты уволен! Да пошел ты, сукин сын! — Парень добил двадцатку и, откинув наушники на шею, перевел дыхание. Щеки пылали кровью, полной адреналина.

— Неплохо стреляешь, — засмеялся кто-то справа. — Пиу-пиу! — Он встал в героическую позу и выстрельнул три раза. 

Герман повернулся: парень в черной маске, кепке и капюшоне. Незнакомец сверкнул взглядом и закатился добродушным, немного приглушенным хохотом. Ну конечно, вид запыхавшегося и вспотевшего малого, должно быть, смешит.

— Неудачный день? Уволили? — спросил тот, перезаряжая пистолет.

— Ага, — тускло пробубнил бывший продавец сахарной ваты и закатил глаза.

— Слушай, — заинтересованно продолжил незнакомец. — хорошо стреляешь. У меня племянник хочет подучиться, а тренера никак не подберем. Не хочешь помочь? Ты молодой, думаю, вы поймете друг друга.

— Э… — Герман завис как-то по-девчачьи обнимая винтовку.

— Тебе работа нужна?

Человек сложил пистолет в кейс, застегнул заклепки и погрузил в рюкзак.

— Короче, жду через два дня в кафе на Бумажной. Подходи где-то к половине третьего, все обговорим в тишине, — сказал мужчина и напоследок добавил заманчивым тоном: — Плата будет щедрой.

 

 

***

«Все хорошо, не беспокойся, они тебя примут», — настраивалась Анастасия, расчесываясь у зеркала. Она внимательно посмотрела на отражение и медленно показала стеклу язык.

— Доброе, кушать будешь? — спросил Артем, когда та вбежала на кухню с букетом цветов. Мужчина кинул на сковороду зелень и размешал омлет.

— Не успеваю. Мне к одиннадцати, а опоздать нельзя. Новый коллектив, новая клиника… — Девушка нервно рыскала по шкафчикам. — Цветы еще вчера забыла поставить… Да где эта чертова ваза?!

Мужчина успокаивающе погладил жену по волосам.

— Не переживай. А откуда вдруг цветы? — спросил тот, тыча лопаткой на дохленькие нарциссы.

— Так, ты маслом-то на ковер не капай, — осекла его девушка. — А цветы мне Антон подарил на прощание.

— Прямо твои любимые?

— Почему друг не может знать, какие у меня любимые цветы? Сказал еще, мол, такого специалиста отпускает, аж жаль! Ага, льстит и не краснеет, — пояснила Анастасия, смотрясь в отражение на ложке и подтирая помаду на зубах.

— Понятно, — пробубнил Артем, хмуро выкручивая перец.

— Господи, да хватит тебе уже! — засмеялась жена, обнимая его со спины. — Знаешь же, что меня это заводит. И бессовестно пользуешься. Может, ты притворяешься, что ревнуешь?

Мужчина улыбнулся, выкладывая омлет на тарелку, а девушка поцеловала его в щеку и быстро кинула:

— Я ушла, прибери на кухне.

 

Преодолев двадцать минут в вонючем автобусе, Анастасия наконец подошла к ресепшн.

— Приветствуем в психиатрической клинике. Вы записаны?

— Здравствуйте, я новый психотерапевт, — объяснила Анастасия.

— Конечно, у вас на три часа уже назначен прием.

— Так сразу? Я ведь… хах!.. — Она улыбнулась и покраснела.

— Да, мы времени не теряем. Это приказ верхушки. Вам нужно…

Разговор перебил высокий мужчина в халате, видом лет на тридцать пять-тридцать восемь. Он кинул папку на стол и заговорил тоном отмороженного павлина:

— Варвара, составьте список всех записей на завтра.

Девушка испуганно затараторила:

— Разумеется, Владислав Юрьевич, закончу через пол часа и сразу…

— Десять минут, не позже.

Он небрежно измерил взглядом Анастасию и, одернув халат, ушел.

— Кто он?

— Наш главврач. Ой, не повезло вам, милая. Он новеньких так штурмует!

— Хах, выходит, я теперь улитка под сапогом власти, — отозвалась та с нервным волнением и сглотнула. Тревога еще сильнее сдавила грудь и загудела, как мотор «жигули».

— Вам на второй этаж, кабинет двести двадцать семь. Просто будьте идеальной сотрудницей, и он вас не тронет.

«Он вас не тронет».

 

 

 

2

Пробежав растерянным взглядом по столикам, Герман заметил в углу того человека. Силуэт кашлянул, рассматривая меню.

— Садись. Кофе будешь?

— Нет, спасибо.

— Касаемо тогдашнего предложения… — Незнакомец сделал знак, и парень слегка подался вперед. — Нужно будет какое-то время присматривать за одним субъектом, но при необходимости выполнять любые поручения.

— Э-э-э… — сомнительно протянул Герман. — Я что-то не так понял. А как же племянник и… стрельба… тренер…

Мужчина отпил кофе, а потом задорно запел:

— Я обманул тебя, друг мой! Скажи мне, что с тобой? Все ли хорошо? Под подушкой ли ружье? — А потом кашлянул в кулак и серьезно продолжил: — Тебе деньги нужны, парень? Деньги хорошие.

Герман машинально раздирал салфетку, молча осознавая свое ничтожество. Кажется, это осознавали и другие люди.

— Значит так, — продолжил человек в черном. — Обращаешься просто на «вы». Возьми мобильник. — Он протянул ему старый облупленный «Самсунг», по которому общались еще динозавры. — Звоню только я. За документы для приема в организацию не беспокойся, это не твоего ума дело. С понедельника выйдешь на работу…

Пока тот разъяснял всякие мелочи, парень не понимал, что происходит. И происходит ли вообще?

«Может, я с голодухи уже сны наяву вижу?..»

— Я отказываюсь. Такое не по мне, — отрезал рыжий, скривившись, и приподнялся.

Но черный тип с силой наступил ему на ногу, вроде бы, стараясь показать напор и непоколебимость. Но в его бегающем взгляде прослеживались нотки начинающейся истерики, как будто бы…

— Залог. — Он протянул ему шуршащий помятый конверт.

Герман заглянул внутрь и мысленно завопил: «Сто тысяч! Прямо в моих руках!»

— Наблюдай и информируй о каждом телодвижении.

Юноша с минуту смотрел то на деньги, то на черную рожу. Деньги — рожа, деньги — рожа… Он сжал конверт и сдавленно спросил:

— Кто?

Незнакомец как бы облегченно выдохнул и вновь уверенно сказал:

— Софья Ярцева, репортер канала «МРАЗ ТВ».

 

«Почему я на это согласился? Кто этот человек? Я не хочу в тюрьму, мне туда не надо. Почему ты не отказался, идиот? — повторял и повторял парень, кусая ручку. — Это все неправильно. Это неправильно…»

Тут мимо лавочки прошла дама с собачкой. Эта псина (нет, не женщина) затявкала, как несмазанная пружина. Герман перевел взгляд на свою газету, в которую завернуты сто тысяч.

— Cobarde. Tienes que hacer algo.

 

14:54. В кабинете психотерапевта

 

— Присаживайтесь.

Парень послушно сел, сомкнув ноги вместе.

— Итак, начнем, — сказала Анастасия, беря карандаш. — В чем проблема?

— Ну, понимаете, меня уволили уже с девятой работы за последние полгода.

Женщина записала в блокнот: «Проблемы с трудоустройством».

— Последняя фраза всегда одна: «Ты не умеешь работать с людьми. Ты слишком вспыльчив», — продолжил Герман.

Анастасия заинтересовалась.

— Что же вас выводит из себя?

— Да ничего меня из себя не выводит, — возмутился юноша. — Просто либо люди ведут себя странно, либо реагируют слишком остро.

— Получается, в том, что вас постоянно увольняют виноваты люди?

— Во всем всегда виноваты люди.

— Это не экзамен по философии, а прием у врача. Герман, расслабьтесь. Я чувствую, что у вас много претензий и недосказанностей, — мягко пояснила она.

— Недосказанностей? — раздраженно усмехнулся парень, скрестив руки. — Каких таких недосказанностей? И по каким таким причинам я обязан всем все высказывать?

— Герман. — Психотерапевт отложила бумаги и серьезно посмотрела на клиента. — Расскажите про свое детство, родителей. Какие моменты больше всего запомнились?

— Слушайте, я пришел сюда решать проблемы в настоящем, а не копаться в прошлом. Просто посоветуйте мне, как найти работу, чтобы меня снова не уволили.

— За один сеанс проблему не решить. Мне нужна конкретика. Сейчас ищите любую работу, устраивайтесь и приходите ко мне для отчета. Будем по пунктам разбирать ваш рабочий день и ситуации, провоцирующие вас на гнев.

— Да, я как раз только вчера получил предложение.

— Ну и зачем тогда вам помощь?

— Эта работа, она… не совсем правильная, понимаете?

Девушка напряглась.

— Хорошо, выходите сразу же, потом будем прорабатывать. Оплату можете принести с зарплаты, — учтиво заявила Анастасия, входя в положение клиента.

Договор устроил обе стороны.

 

18:49. Конец рабочего дня

 

Она устало спускалась вниз, волоча по ступенькам сумку. Взгляд, как у загнанной коровы… и, о…

«Это он?» — Анастасия по непонятной для себя причине поспешила на парковку.

— Владислав Юрьевич, простите, вы уже домой?

— О, Крапивина, ты? — незаинтересованно бросил главврач, натирая шлем до блеска. Весь байк блестел, его лицо блестело — все, что рядом с ним, сверкало. И, возможно, он поделится с ней этим…

— Э, подождите! — разгорячено вспыхнула девушка, хватая его за руки. Тот недовольно посмотрел на них, и Анастасия дернулась, будто обожглась. — Я… я…

Она тупо стояла и блымала взглядом, как умалишенная, и не говорила ничего внятного.

— У меня нет времени лечить твое заикание, Крапивина. — Он сел на байк, и вдруг сотрудница поцеловала его в губы, позволив себе дотронуться до черных волос.

— Простите, — отпрянула ненормальная, облизываясь на проститутский манер, но как-то завуалированно; тонко и незаметно.

«Что с тобой? Овуляция? Чего тебя так штырит?!» — И для самой себя объяснений нет, это чистое наваждение, помутнение.

Владислав смотрел на нее неизменно холодным и гордо-командирским взглядом, как мерзкий депутат на свою куклу-содержанку.

Анастасия озверело набросилась на него, обсасывая язык как чупа-чупс, а тот резво подхватил ее под зад. Но спустя минуту слюносоития она оторвалась, очумело дыша, и в полном шоке зашагала назад.

— Э… ко мне? — низко предложил начальник.

Она попятилась, придерживая губы и растопырив глаза, и рванула со всех ног.

 

3

Вакт

Два скрещенных тела двигаются короткими рывками друг на друга, и все движения отражаются в зеркалах. Она поворачивает голову и видит себя, свое вспотевшее лицо. Видит свои глаза (или не свои глаза?), в которых нет желания.

Стекло затуманивается, и ее лицо превращается в рябую старческую гримасу. Он смотрит в душу, смеясь злыми глазами. Но лик исчезает.

«Др-р-я-я-янь!..» — раздается крик с рокочущей «р», и зеркала лопаются, как слюнявые пузыри ребенка.

Она смотрит вниз, на себя. И по ногам струится черная вязкая жидкость…

Софья резко распахнула глаза, вытирая эту долбанную сползающую слезинку. Как сердце выпрыгивало из груди, так и она с ужасом подскочила с постели.

— Ты кто? — твердо и возмутительно прикрикнула женщина, закрываясь одеялом.

Неизвестный мужчина потянулся и, перевернувшись на живот, забавно потрусил задницей.

— А ты вчера знатно перебрала, пупс, — протянул ловелас. — Не помнишь разве?

Она схватилась за голову, пытаясь выровнять дыхание. Слезы не унимались.

— Пошел вон отсюда! — В мужчину полетели разбросанные после бурной ночи вещи. — Пупс, блять… засунь своего пупса себе… впрочем, проваливай уже!

«Пора заканчивать с этим безумием, между ног уже бездонная яма», — размышляла журналистка, паркуя новенький красный “MINI Cooper” напротив своего офиса. Поправив юбку и кое-как причесав распатланные волосы, она вошла в кабинет.

— Всем собачьего утра, за опоздание не извиняюсь. — Женщина устало плюхнулась в кресло, потирая опухшие веки.

— Ярцева, долго еще это будет повторяться? — Голос главного редактора звучал как сирена. Софья медленно подняла на него красный взгляд и страдальчески проговорила:

— Игорь Андреевич, вчера у меня был очень трудный день…

— Ой, ну не надо! — крикнул мужчина. — Я это слышу уже в миллионный раз, наверное. — Он раздраженно потер переносицу, после чего хлопнул в ладони. — Ну что ж, коллеги, раз теперь все в сборе, позвольте представить нашего нового сотрудника — Германа Кавалли.

Тут из-за стеллажа вылез высокий молодой парниша, явно потрепанный жизнью.

— Да, день добрый. Герман — это я. Меня зовут Герман. Эм… да, — затараторил юнец, неуверенно улыбаясь.

Софья раскрыла в изумлении рот и возмущенно воскликнула:

— А с каких-таких пор мы набираем тупых студентов, когда зарплату задерживают даже опытным сотрудникам?

— Ярцева! — гаркнул мужчина, ударив кулаком по столу. — Смотрю, тебе очень хочется заняться делом. Вот и чудно! — Он швырнул на ее стол бумаги и скрестил руки, ожидающе покачивая ногой.

— Что это? — сомнительно спросила она, перебирая стопку макулатуры.

— Пришло оповещение от информационного агентства. Пишут о трупе на Медиковом проспекте. Вот бери Федора, нового ассистента, и сделайте мне громкий репортаж!

Главный редактор шлепнул на женскую сумку стикер с адресом.

— Но, Игорь Ан...

— Все, баиньки, Ярцева! Ба-инь-ки.

Как только редактор скрылся, Софья беззвучно заорала, изображая сцену удушья — юный ассистент попятился в стену.

— Ты привыкнешь, — спокойно сказал ему Федор и кивнул в сторону выхода.

— Ого! И кто это у вас на таком пафосном авто разъезжает? — Герман с интересом обошел “MINI Cooper”, заглядывая в окна.

— Садись уже, — недовольно бросила Софья, хлопая дверцей.

Пока машины толпились в пробке, парень поймал на себе уже седьмой, наверно, взгляд наставницы: карие глаза недоверчиво сверлили зеркальце.

— Что-то не так? — смущенно пролепетал Герман, выглядывая из-за сидения.

— Да нет, просто думаю, не надломится ли такое детское тельце под тяжестью не игрушечной камеры? — ехидничала журналистка.

Тот лишь оскорбленно фыркнул и отвернулся к окну. Настала тишина. За окном в туманной пелене мелькали дома, сувенирные лавки, и даже сквозь стекло пахло свежей выпечкой с шоколадом.

Вдруг внимание Германа зацепил крошечный магазинчик керамики: у витрины красовалась огромная коричневая ваза с рисунками людей. Юноша рвано тряхнул головой, прижимая ладонь к виску.

«Что это с ним? Судорога мозга?» — недоумевала женщина, вопросительно взглянув на чудака.

— Все в порядке… да, все хорошо, — поспешил заверить он, опуская голову вниз.

 

Антошка! Антошка! Пойдем копать…

 

В широкой арке между домами пыхтели криминалисты, а назойливая кучка мух с фотоаппаратами и камерами действовала полицейским на нервы.

— Извините, дальше вам нельзя, — суровый мент преградил путь группе Ярцевой.

— Но я репортер «МРАЗ ТВ» и газеты «Петербургские аморалии», — настаивала Софья, роясь в сумке. — Вот моя пресс-карточка! — Она ткнула ему в лицо кусочком пластика, но синий страж оставался неприступным.

— А ну посторонитесь, — послышался вдруг твердый голос.

Женщина в строгом синем костюме резво завязала пышный хвост и, надев одноразовые перчатки, раздвинула толпу.

— Сейчас я осмотрю место преступления, потом вас пропустят, — сказала она Софье, холодно гипнотизируя неприступного полицейского. — Эй, спокойно! Она со мной.

— Конечно, госпожа начальник. — Тот отошел в сторону, и следователь ловко пролезла под желто-черной лентой.

— Фух, спасибо, Валерия… Что бы мы делали без тебя, — поблагодарила ее Софья.

Та лишь коротко кивнула и направилась к трупу.

— Так, я пока опрошу очевидцев, — сообщила журналист команде из двух человек и указала жестом на толпу охающих и ахающих. — Федор, доставай камеру, а студента пошли куда-нудь. Ну, за кофе, на пример.

— Студент? Студент, значит! — возмутился Герман. — Да кто она вообще такая?

— Забей, парень. Не любит она стажеров, — утешил оператор, выгружая штатив.

— В каком, говорите, часу вы обнаружили тело? — спросила Софья мужчину в розовом халате и с волосатыми ногами.

— Да-да, — припоминал тот, почесывая затылок. — Подхожу я, значится, это было около половины шестого утра, вот туда, к проходу, а там за мусорными баками человек. Ну я, значится, полицию со скорой-то и вызвал.

— Ясно. — Она все записала на диктофон. — Труп был вам знаком?

— Так Антошка это! Наш милый мальчик! — крикнула позади вся в соплях и рыданиях женщина.

Ярцева любопытно блеснула взглядом и поспешила к матери жертвы.

— Говорите, сын ваш?

— Ой, был, милая, был! — стонала она, высмаркиваясь.

— По вашему мнению, у него были недоброжелатели? Ему угрожали?

— Да что вы! Как у директора психиатрической клиники, честного трудяги, могут такие-то иметься?!

— Эм… — растерялась журналистка.

— Он честный человек, ясно? Честный! — заистерила женщина, кидаясь на Софью.

— Мне, пожалуй, пора…

Герман сидел на бордюре, скрестив руки, и обиженно сопел носом. В это время следователь махнула Софье в знак разрешения на съемку.

— Приступаем к репортажу, быстро! — приказала Ярцева, хватая микрофон.

— Камеры установлены, пора по местам, — сообщил Федор.

— А мне что делать? — тревожно вспыхнул Герман.

— Не мешайся под ногами и… сумочку подержи-ка. — Она швырнула ему свой клатч и поспешила на локацию.

«Доброе утро, Петербург. Двадцать второго сентября в шесть тридцать утра на проспекте Медиков между домами семь и шесть был обнаружен труп. Подробности расскажет главный следователь из отдела тяжких преступлений — Валерия Ржевская…»

Репортаж оборвал сильный ветер, а, вернее, реальность, которую он обнажил, сорвав полотно с мертвеца.

Германа зашатало, в желудке повисла противная тяжесть, и… сумочка Ярцевой потерпела неудачу. Федор невозмутимо приблизил объект на камере. Софья же внимательно всмотрелась в труп.

«Голое тело; на шее нет следов удушья, но гортань сильно распухла и посинела; общее состояние тела — нормальное, следов насилия не наблюдается. В зажатой руке жертвы бумажка с надписью «Г.А.Д». Других улик не обнаружено, ждем заключение судебно-медицинской экспертизы», — так теперь звучит отчет для отдела тяжких преступлений.

 

 

***

Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, стоя в темном коридоре подъезда.

— Да твою мать… — Анастасия уронила связку ключей и наклонилась, заскрипев коленями.

— Милая! — крикнули сзади эхом. — Я тут, дверь открыта.

— Привет. — Жена вошла в кладовку и поцеловала мужа в щеку.

— Да вот ищу свой инструмент, у нас лампочка в ванной перегорела, — объяснил тот, переставляя с сырых полок банки с соленьями. Горел мутный блеклый свет, все забито хламом. — Слушай, куда это варенье деть? Оно уже три года тут гуляет.

— Выкинуть надо, все равно никто не ест. А что Дьявол тут делает? — Девушка взяла с полки маленького черного кролика на руки, почесав его за ухом.

— Ему грустно одному, — улыбнулся Артем, вставая на стул и забираясь повыше. — Кстати, я хотел извиниться.

— О чем ты?

— Я новости видел, Антон… — Мужчина замолчал. Раздавался стук стеклянных банок.

— Давай не будем об этом.

— Глупо было ревновать к другу, я понимаю, но теперь… Когда человек погибает, смотришь на него как на воспоминание, только хорошее воспоминание.

Анастасия невольно вздрогнула от противной сырости. Воняло тухлыми помидорами и машинным маслом, почему-то. Она смотрела на спину мужа, и воняло все сильнее.

— Ты что-то слишком уставшая, — заметил Артем, поправив пыльным запястьем очки. — Подержи-ка. — Он подал ей сверху чемодан с инструментом. — Видно, сильно вас там гоняют.

«Еще бы… сильно…»

Девушка с трудом опустила чемодан, вспыхнув от тяжести. Мужчина спрыгнул со стула и забрал его из рук жены.

— Пошли, тут холодно. — Он захлопнул дверь кладовки и, припирая ее коленом, закрыл замок.

 

 

 

4

На задних сидениях кинотеатра “Salut” по классике пыхтят парочки подростков, обмениваясь трусами. Половина зала вообще пришла поесть: кто с тремя стаканами попкорна, кто с куриной слойкой, кто с пиццей или, хуже того, с куском торта.

Анастасия скривилась и зажала ноздри, чтобы не вдыхать запах сливочного крема. 

«Они нормальные? Как можно есть эту дрянь, да еще прямо в зале?!»

 

— Ты предала меня, Стелла.

— Я… прости. Извини, но это делала как будто не я. Что-то заставляло меня…

— Хватит, ты меня сломала. Ты сделала достаточно, так теперь же завали свой поганый рот!!

— Итан… я люблю…

*он всадил ей в ребро нож*

— Я тоже люблю тебя, Стелла.

 

— Тасюш, что с тобой? — Муж озадаченно коснулся ее мокрой щеки.

— Мне жаль ее… Это ведь была чистая случайность. А он даже не выслушал!..

— Ты серьезно? Это ведь просто фильм, — шепнула Софья, наклонившись из-за светлой головы Артема.

Девушка зарыдала, пряча лицо в ладони. Мужчина пробежался виноватым взглядом по повернувшимся лицам и вывел ее из зала.

— Я скоро, — кинула Анастасия, заходя в женскую уборную.

Софья плюхнулась на диванчик, развалив руки.

— Все, как всегда, — вздохнула она. — Я никогда больше не пойду с вами на драмы.

— Да ладно тебе. — Артем наблюдал за рыбками в аквариуме, изредка постукивая пальцем по стеклу. — У нее просто перепады настроения последнее время, осенью всегда всех накрывает.

Женщина вымученно фыркнула, потупив растерянный взгляд.

— Ты какая-то взволнованная, — заметил мужчина, садясь рядом.

— Да так… не могу успокоиться из-за последних новостей.

— Не понял. — Он слегка улыбнулся, вглядываясь в смуглое лицо.

— Этот «Г.А.Д». — Софья закатила глаза.  — Не понимаю, кто он? Убийство случилось, а расследование так и не движется.

— Хм, наши всегда так работали, — усмехнулся Артем, покусывая ноготь.

— Да, но это дело… Понимаешь, когда смотришь всякие российские сериальчики по типу «Следа» на «Пятом», находишь их заурядными и глупо-комичными. Фальшь так и прет, но, когда случается какое-то даже самое обычное убийство в твоей реальной жизни — кровь леденеет, как говорится.

Она вздохнула, а потом подавленно добавила:

— Я хочу, чтобы этого придурка поскорее повязали.

— Но зачем тебе это?

— Ах, как бы сказать… та жертва… — Женщина опустила голову, потерев переносицу. — Близко слишком, понимаешь?

— И?.. — не улавливал собеседник, еще сильнее всматриваясь в ее глаза, будто стараясь прочесть каждую мысль.

— И наша Таська знала его достаточно близко.

— Ну, во-первых, не так уж близко. А с другой стороны, что ты собралась делать? Начнешь охоту на серийного убийцу, как во всяких голливудских фильмах про подростков-детективов?

— Нет, конечно… — Она возмущенно скрестила руки, улыбнувшись.

— Ха, а потом в тебе резко проснутся силы Бога Дедукции, и ты начнешь бегать с выпученными глазами и приговаривать: «Мы должны докопаться до истины!» Или, еще круче: «Я знаю, это все не просто так!»

Он закатился милым смешком, и подруга его подхватила, но потом опять потускнела, погружаясь в мысли.

— Не скучали? — Анастасия улыбнулась, пряча салфетки в сумочку.

— Милая, — тихо сказал муж прямо ей в щеку. — Пошли домой, ты устала.

— Но я еще о-го-го!

— Мы пойдем, Соф. А то поздно уже.

Крапивины зашагали к выходу, а Ярцева осталась наедине с рыбами: теперь их разъединяло только тонкое стекло.

 

Тетрадь — в куски,

Мозги — в лохмотья!

 

«Какие прекрасные мышцы… такая сильная мускулатура, какое правильно лицо. Господи, он идеален! Он превосходен! Он… он!!»

— Ах! — Девушка задницей подалась вперед, сжав ягодицы.

— Черт… — выдохнул мужчина и стразу же надел штаны.

Анастасия подняла распластанное тело со стола. Ее маленькая грудь вздымалась, а главврач задумчиво наблюдал за милыми сосками, параллельно застегивая рубашку.

— Ты любишь меня? — с надеждой прошептала она.

Помолчав немного, Владислав отстраненно ответил:

— Одевайся быстрее.

«Что? Неужели…»

— Уходите из моего кабинета, скоро придет клиент.

Он собрал свои вещи и вышел.

«Просто ушел? Оттрахал и ушел? — Теперь захотелось закрыться, тоже уйти отсюда. — Он вообще меня любит? Почему я так поступаю?.. Он бросил меня, бросил…»

Девушка нехотя оделась и, когда почти застегнула все пуговицы, в кабинет кто-то вошел. Она с упованием взглянула вперед, но нет…

— Добрый день, — шепнул рыжий, аккуратно закрывая дверь.

Анастасия быстро кивнула и мягко села в кресло, допивая свой остывший чай.

— Рассказывайте. Что с работой? Есть проблемы?

— Э… фуф… ну… — он не мог собраться, а потом сорвался: — Это какой-то ужас! Моя наставница попала под обстрел пару дней назад и, боюсь…

Психотерапевт глотнула чаю и записала в блокнот: «Стрессовая ситуация повлекла…»

— Я не хотел… мне стало страшно, что все… — Герман снова заткнулся. — Я должен был это…

Юноша совсем задыхался от волнения, закрывая лицо руками. Дрожало все тело.

Анастасия быстро дописала корявым почерком: «…панические атаки. Причина?».

— Сделайте глубокий вдох, как будто вы ныряете в море, — сказала девушка. — Молодец, правильно. А теперь ме-е-едленно выдыхайте. Да, очень аккуратно, лениво… Прекрасно.

Через четыре вдоха-выдоха Герман пришел в себя, налил воды из-под кулера и выпил пару стаканчиков. Хух, бодрячком!

— Хорошо, — тихо и убаюкивающе продолжила она. — пока мы не будем говорить о «плохом событии», давайте вернемся к нему попозже. Расскажите лучше, как дела на работе?

— Ну, в принципе, все стабильно. Коллеги, правда, меня недолюбливают.

 — Почему, на ваш взгляд, вы им не нравитесь?

— Да откуда я знаю?

— Воображайте, размышляйте — это же интересно.

— Хм… — Он почесал подбородок. — Может быть… да черт их знает!

— Понаблюдайте за ними: что они говорят, о чем думают и каких принципов придерживаются. Кстати, были всплески агрессии?

Юноша нахмурился, но решил признаться:

— Были пару раз. Так, незначительные.

— После чего конкретно? Что предшествовало?

Герман кашлянул и немного заерзал на стуле. Потом он зажмурился и начал тараторить:

— Эта старушка пришла за деньгами, я отдал сумму. Она пришла с внучкой, и девочка взяла мою книжку посмотреть. Там про драконов. И старушка ударила ее палкой за невоспитанность. А затем еще.

Парень открыл глаза. Анастасия медленно провела ручкой по губе, не отрывая от него взгляда.

— Что вы тогда чувствовали?

— Что? Да гнев, как всегда. Ужасно и невозможно просто стоять и смотреть, как ребенка несправедливо избивают у тебя на пороге.

— И вы сделали…

— Я снова сделал ошибку. — Он выдохнул, помяв веки. — Я схватил палку и ударил ей о шкаф так, что она сломалась. Орал еще сильно, говорил что-то про воспитание…  Не помню, не помню…

Врач записала: «Обостренное чувство справедливости; вывод: приобретение навыка стрессоустойчивости, БНП + раскопать. Работа над ПТСР. Вопрос: причина ПТСР».

«Там точно что-то есть. Я уверена, чего-то не хватает. Самого главного», — размышляла Анастасия, покусывая колпачок ручки.

— Извините, мне пора. У нас вечером корпоратив. — Герман встал и, мельком взглянув на пол, быстро кинул: — До свидания.

Девушка наклонилась под стол: весь пол в изорванных клочках бумаги.

 

 

 

 

***

«Добрый день, Петербуржцы. Девятое октября, полдень: сейчас на площади Восстания около концертного зала”Октябрьский” лежат двое голых мужчин, держась за руки…»

— Фуф, отсняли, — выдохнула журналистка, обессиленно падая на скамейку.

— Наставница! — кричал бегущий Герман, маша пакетами с едой.

— Боже правый… — Софья стыдливо прикрылась рукой. — Он постоянно накупает целые пакеты! Мы тут не пикник разбиваем (в отличие от некоторых). — Она покосилась на мужчин, лежащих с умиротворенной улыбкой на газоне.

— Наставница, я нам сэндвичи купил, — отдышавшись, начал румяный парень. — С тунцом, авокадо и руколой, а другой с лососем и… эм…

Он вчитывался в состав, а нервы Ярцевой постепенно сдавали.

— Да не нужен мне твой лосось, мальчик! Я просила просто кофе, обычный кофе.

— Так я и его принес, — ответил тот, вороша пакеты. — Так, тут где-то был… вроде, а! Вот, с единорогом.

Софья выхватила стаканчик с единорогом и злобно глотнула напитка. Герман озирался в поисках Федора, и его взгляд упал на рекламную афишу.

— Ха! Это вы что ли? — искренне удивился тот, указывая пальцем на изображение: рекламировался новый тату-салон «БУДЕТ БОЛЬНО», где татуированная Софья стояла в позе распятого Христа под иглой улыбающегося мастера.

— Да, представь себе.

— У вас татухи есть?

— Нет, это фотошоп. — Женщина резко отошла к оператору, а юноша — к скамейке.

— Ну, как тебе этот малец? — спросил мужчина, собирая аппаратуру.

— Бесит неимоверно. Строит из себя ребенка, под ногами мешается, а толком ничего не делает, — высказывалась Софья. — Вон, гляньте на него. — Она небрежно махнула стаканчиком в сторону скамейки, заваленной пакетами с едой и всякими конфетками, крендельками и вкусняшками. Герман, жуя сэндвич, замахал коллегам ладонью.

Оператор робко помахал в ответ, как вдруг мобильный рыжего затрещал — парень сразу поменялся в лице, и, оглядевшись, побежал черт знает куда. 

— И что с этим кудрявым чудом делать?

— Эх, Сонечка… себя-то в его возрасте вспомни. Много ты серьезничала?

Пару минут они постояли в тишине, наблюдая за прохожими.

— Помнится, один раз…  — Мужчину прервал резкий оглушительный выстрел.

Второй, третий и тра-та-та-та…

— Обстрел! — заорали люди, накрываясь сумками и забегая в здания.

Пули засвистели в неизвестном направлении. Софья с оператором припали к земле, прикрывая головы. Огонь был открыт минуты две-три.

— Господи… что это б-было? — пошатывались люди, держась за сердце.

— Сонь, ты как? — Оператор помог коллеге встать.

— Нормально. — Та быстро пришла в чувства, придерживая голову.

В ушах звенело, народ прислушивался — выстрелы закончились. Софья осмотрела площадь и людей, оценивая ситуацию, как ее взгляд примагнитился к той афише: изображение ее лица продырявлено надписью ”Г.А.Д”.

— Что произошло? — крикнул Герман в полнейшем шоке. — Стоит в туалет отойти, а вас уже застрелили. Слушайте, а с журналистами такое всегда?..

Женщина молчала, не спуская глаз с афиши. Под кожу залезли жучки-страхи, разбегаясь по телу мурашками.

 

 


[1] «Трус. Ты должен хоть что-то сделать», – исп.