Просто курортный роман

История одного неудавшегося отпуска

  • Просто курортный роман  | Ева Яблоневская

    Ева Яблоневская Просто курортный роман

    Приобрести произведение напрямую у автора на Цифровой Витрине. Скачать бесплатно.

Электронная книга
  Аннотация     
 106
Добавить в Избранное


Недаром говорят, чему быть, того не миновать, что не случается, все к лучшему или хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Иначе, как тогда судьба вмешается в ваши планы и подсунет вам долгожданного принца на белом коне? Ну, или хотя бы коня, на худой конец… В общем, если ваш стотыщмиллионов раз спланированный отпуск пойдет не совсем так, не надо расстраиваться, даже если на первый взгляд все пропало. Кто знает, а вдруг это судьба уже тащит к вам… коня?

Доступно:
PDF
EPUB
Вы приобретаете произведение напрямую у автора. Без наценок и комиссий магазина. Подробнее...
Инквизитор. Башмаки на флагах
150 ₽
Эн Ки. Инкубатор душ.
98 ₽
Новый вирус
490 ₽
Экзорцизм. Тактика боя.
89 ₽

Какие эмоции у вас вызвало это произведение?


Улыбка
0
Огорчение
0
Палец вверх
0
Палец вниз
0
Аплодирую
0
Рука лицо
0



Читать бесплатно «Просто курортный роман » ознакомительный фрагмент книги


Просто курортный роман


Мамочка моя дорогая, спаси! Что она здесь делает? В любом случае у нее выбор не большой. Нужно как-то брать себя в руки. Спасибо, что наркоз не общий.Олька в ужасе обвела взглядом лампы операционной, что есть силы вцепившись в стол обеими руками.Во-о-от… сейчас будет больно!Напряглась, но боли не последовало. Снова угадала движение врача и опять напряглась. Боли нет. Она же пообещала, что не будет буянить, и в порядке исключения ей не привязали руки, а зафиксировали только ноги и пристегнули ремнем под грудью плюс местный наркоз.Пытаясь отвлечься и осмелев, она стала внимательно следить за действиями врача. Так стало легче: видно, когда и что он делает. Нет устрашающего эффекта неожиданности. Едва девушка начала расслабляться, доктор оторвался от ее ноги и подошел ближе:— Я вас очень прошу, не смотрите на меня так. Вы меня смущаете. Вдруг я промахнусь и уколю не туда? Пожалуйста. Иначе придется сделать общий наркоз, чего мне бы очень не хотелось. Да и вам, я думаю, тоже. — Похоже, он не шутит. — И не напрягайтесь, вы же мышцы сжимаете. Больно не будет, пока не отойдет наркоз. Просто подумайте пока о чем-нибудь приятном. В конце концов, вы в отпуске. В связи с больничным, его продлят еще на две-три недели, и все будет хорошо. По реакции глаз стало видно, что он улыбается. Олька быстро закивала в знак согласия. Вдруг врач ловит момент, когда медсестра отвернулась, ловко сдвигает повязку и целует ее…Вот это галлюцинации! Приснится же такое или…?Колдовским поцелуем, после которого никакой наркоз уже не нужен… 
Она обожает лето! За его ароматы и фрукты, за зелень и неуемное тепло. И пусть всем плохо уже в +32 ℃, она до +38 ℃ полна сил и энергии. Лето — ее время. Она родилась летом, она летозависима и солнцезависима тоже. Лето дарит ей силу, и ее энтузиазм уже к концу мая начинает зашкаливать. Хотя, несмотря на это, отпуск она тоже любит брать летом. В обязательном порядке. Эти две недели священны. И ничто не сравнится с последним днем на работе перед отпуском.Ура! Завтра дома! Чемодан готов, и они отключат телефоны на все две недели на море.Олька повернула ключ в замочной скважине и вдохнула запахи родной квартиры. Ухо уловило напряженные нотки голосов где-то на кухне, потому она не стала кричать обычное «Привет! Я дома», а тихо сняла босоножки, осторожно выглянула и прислушалась к назидательным нотациям сына. В проеме показалось красневшее, как помидор, лицо мужа. Она почувствовала, что начинает краснеть и сама.— Получается, уж простите, какие-то двойные стандарты, — вещал ее почти второкурсник. — Значит, меня неустанно мониторите. Секс только после свадьбы. Спасибо, в церковь на венчание не гоните! С девчонками на пионерском расстоянии. Шаг в сторону — расстрел, а сами? Меня застали за невинными поцелуями и просто инквизицию с допросом учинили. Да от меня все уже шарахаются, даже смазливая рожа не помогает. Меня уже гомиком считают.— Послушай… — оправдательный тон в голосе мужа стал выдавать прописные истины. — Если так считают, значит, с умом у них небогато. Да, близость — это вполне нормально, но когда отношения серьезные, когда не меняют партнеров через день и по настроению…— Серьезные? Хорошо. Тогда поделись с сыном, как ты за несколько часов понял, что они у тебя серьезные?Чтобы хоть как-то прийти в себя и собраться с мыслями, Олька на носочках проскользнула в спальню.…Как он мог! Они же договаривались не рассказывать сыну всей правды! Как она теперь ребенку в глаза посмотрит?Прислоняясь спиной к двери, Олька окончательно залилась краской до самых ушей и закрыла лицо руками…

Ей почти двадцать семь. Не три, не пять, а семь. Подозрительная цифра. Бабки под подъездом понимающе качают головой: не судьба, мол, замуж, в девках, видно, останется, другие по двое детей уже нянчат. Проходя мимо, Олька кинула высокомерное «Здрасьте!».Видела она их замуж! Ее мудрейшая бабушка говаривала, что замуж — не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Тем более если уж как попало, то лучше совсем никак. Знаем таких, что замужем, а главное — вовремя. Дети. Муж. Бьет под горячую руку. И живут, не убивает же. У других пьет. Не до белочки. Пока. Но регулярно.Она не хочет тратить свою жизнь на подобное. Даже если с человеком просто неинтересно, как они смогут провести всю жизнь рядом? Они станут друг друга раздражать, а за такое «замуж обязательно и вовремя» будут их дети расплачиваться. Детям намного хуже видеть отца с матерью, ненавидящих друг друга, чем ей умереть в одиночестве. На самом деле, наверное, она еще просто не встретила свою судьбу и все еще впереди.Надо сказать, что на данный момент Олька в общем-то вроде как была и не совсем свободна, но бабкам у подъезда это знать не обязательно. Мама с папой никак не угомонятся на ту же тему — боятся без внуков остаться. Мама познакомилась в троллейбусе с милейшей женщиной. У нее сын, а у мамы — дочь. Договорились они детей познакомить, и Олька (надо ж такому случиться!) согласилась. До сих пор не понятно, какая муха ее укусила пойти на такое. Познакомили. Язык у Стасика тоже был подвешен не хуже, чем у нее (еще бы, он кандидат философских наук), потому разболтались они быстро и скоро гуляли отдельно от мамаш, присевших отдохнуть в парке. Видимо, она в первую встречу его маме приглянулась, потому как была приглашена на второй раунд.Городок у них небольшой, и сарафанное радио работает отлично. Естественно, Олька рассказала подругам про свое приключение. И естественно, сразу же узнала много интересного о своем новом знакомом. Оказывается, мама ему не первый год невесту подбирает. Сразу все стало понятно. На родительские «Представляешь, ты будешь жить в четырехкомнатной квартире и ездить на машине» она отвечала, что представляет, как будет там жить со свекровью и ездить, когда и куда она позволит, на «Запорожце». Сказать в лоб, что было бы правильно и корректно, что она не хочет больше видеться со Стасиком, у Ольки не вышло. Тем более родителей расстраивать не хотелось. Потому решено было сделать так, чтобы Стасик сам от нее отказался. Картинка в голове сложилась быстро, благо фантазией Боженька не обделил. В следующий раз она планировала поехать кататься верхом и, вроде как, нужно было и его пригласить. Ну, она и спросила прямо:— А как вы относитесь к лошадям? В ответ услышала:— Я к лошадям, простите, не отношусь.Смешно ей не показалось. Разрыв пришлось отложить на несколько часов. Зато на утро она без зазрения совести отправилась с подругами в конный клуб и на озеро, но свинтила оттуда раньше, поскольку Стасик желал ее видеть на ставшем ежевечерним моционе в парке.Примчалась как угорелая, опаздывая, вкинула в пустой желудок три мамочкины вкуснейшие котлетки только со сковородки, надела юбку короче возможного и практически голую майку. Такой интерфейс был призван отвернуть от нее праведного джентльмена и заставить его дальше искать свою судьбу, но уже не в ее огороде. Справки у сарафанного радио навела. В парке вместо лимонада попросила купить пива. Выпила не одну бутылку, а две. Неясно, что уж там именно не понравилось ее желудку, но все съеденное попросилось назад, и Ольке пришлось пару раз посетить дамскую комнату. Она решила, что это даже лучше для ее цели, потому честно сказала Стасику, что ее тошнит.Все эти действия результата не возымели. Точнее возымели, но прямо противоположный. Стасика все почему-то только раззадорило, и он смотрел на Ольку вожделенно-преданными глазами, умоляя увидеться снова. Так и виделись.Их встречи превратились в тянучку, хорошо, что ненавязчивую. Ей всегда было с кем выйти в свет, и теперь, когда хотелось посетить какое-либо культурное мероприятие, присутствующие дамы не смотрели на нее, как на соперницу, одергивая мужей за руку и чуть ли не закрывая их от нее грудью. Ранее в такие моменты она поняла, что не просто красотка, как говорила мама, а действительно смазливая барышня, хоть и с довольно аппетитными формами. Похоже, Стасику тоже хотелось иметь то, за что можно подержаться. Держаться ему, правда, позволено не было, но всех все устраивало, а «развратные» выходки, к сожалению Ольги, никак их не разводили.К концу лета она засобиралась на море, и целью века было, чтобы Стасик не поехал. Ничего путного в голову не пришло, потому девушка решила действовать по ситуации. Однако ничего особенного делать не пришлось.— Сударыня, — сказал Стасик, не отрываясь от планшета, — на море надо ехать, подготовившись финансово, чтобы ни в чем там себе не отказывать. Уж лучше на следующий год.— Пойми меня правильно, я не настаиваю, чтобы за все платил ты. Я самодостаточная барышня и за себя заплачу сама, но ждать следующего года невыносимо. Мне очень нужно отдохнуть и развеяться. Тем более что я так ждала отпуска и мечтала об этой поездке.— Нельзя всегда делать все, что хочется.— Мне казалось, я из детского возраста лет эдак пятнадцать назад вышла. Если ты не хочешь составить мне компанию, я поеду с Юлькой.— Это с той, у которой трое детей? Хм, сомневаюсь. Ее муж разве пустит? Кто будет за отпрысками смотреть без матери? Вот у тебя детей нет, и ты не представляешь, насколько это сложно. Тем более трое. Юлька твоя теперь до пенсии будет их заложницей, — опять не отрываясь от своего «философского дайджеста», ответил ей «как бы жених».— Зато я прекрасно представляю, что у детей, кроме мамы, есть еще и папа. И он вполне может заменить маму. Тем более что дети давно не младенцы, и Виталик с радостью даст жене отдохнуть. Он ее очень любит.— Это — не любовь. Это неразумно.— На вкус и цвет…— Мне только интересно, что вы там взрослые замужние тети делать собираетесь…Олька не стала акцентировать внимание на том, что она не только не замужем, но даже не обручена, а их со Стасиком отношения — это встречи от нечего делать. Без любви, без чувств, без смысла. Про возраст и «теть» промолчала тоже. Так нежелательная ноша спала сама собой, без неприятных разговоров. Даже если бы пришлось порвать со Стасиком самым неприятным и резким образом, расстроив родителей, в отпуск он с ней никак не должен был поехать. И все складывалось отлично.Хорошее начало мероприятия не означало его полного успеха. В такой же летний и теплый, сладкий, как леденец, вечер, примчав с работы домой, с мечтами чуть ли не всю ночь собирать чемодан, так как ехать уже послезавтра, Олька услышала в трубке печальный голос Юльки:— Олюшка, я стратила. Ты же знаешь, как со мной договариваться о чем-либо.— Так, стоп. Мы говорили, что даже если кто-то из твоих приболеет, все равно приезжает твоя мама и она вполне с насморком справится.— Да. Только заболела я, а не дети, и мама тоже очень кстати, — промямлила в трубку Юлька.— Ты? И что? Будем тебя крымским коньячком лечить. Тоже мне проблема! — подбодрила ее Олька.— Боюсь, на этот раз не выйдет. Я от младшего, похоже, ветрянку подхватила.— Что?! — взвизгнула подруга в ответ. — Как?— Да вот так. Мама сказала, что я не болела. Болела моя сестра, Ленка. А я тогда не заразилась, в лагере была.— Вот тебе и отпуск…— Олюшка, прости… Я все испортила. Да и сама так рассчитывала на эту поездку.— Погоди, а может, это совсем не ветрянка? До послезавтра время есть.— Ветрянка, Оль, ветрянка. Олька услышала, что подруга не просто всхлипывает, а натурально заливается слезами.— Юль, не плачь, ну что ты как маленькая! От ветрянки еще никто не умер. Правда, тебя могут забрать в больницу.— Вот именно, уже забирают. Был доктор, сказал немедленно — из-за возраста. У меня пока +38 ℃, но может быть намного больше. И после сыпи все лицо в оспинах останется, — совсем заревела Юлька.— Юль, ничего не останется! Ты не дави прыщи. И мажь чайным деревом, чтобы не быть в зеленый горошек. Потом сходим к косметологу и пилингом все остатки уберем.— Я и тебе отпуск испортила, — продолжала ныть та.— Да ничего ты не испортила! Про меня вообще не волнуйся. Сейчас отменю твою бронь, так что будь на телефоне. Поеду сама, иногда не помешает. Пансионат хороший, проверенный, закрытый. Ты ж знаешь, как я люблю журналы читать, а так с работой и времени толком нет. Вот выздоровеешь — и мы с тобой обязательно куда-нибудь поедем. Не выйдет осенью — поедем зимой! Про свой отпуск я договорюсь, обещаю. Не раскисай! Считай, у тебя немного другой курорт. В больнице тоже перезагрузка, поваляешься и тоже журналы почитаешь. У тебя на них даже теоретически дома минутки нет.Хлюпая носом, подруга пообещала не киснуть, реветь перестала и попросила завтра занести ей журналов, потому что сама не успеет купить и мужу в этом вопросе не доверяет. Потом еще уточнила, не собирается ли Олька снова Стасика позвать, на что та заявила, что со Стасиком покончено. Если он сам не поймет, то придется-таки ему это пояснить открытым текстом. К тому же этот «джентльмен» даже не предложил ее проводить на поезд, который уходил поздно вечером.Так что сообщать о Юлькиной ветрянке Олька «почти бывшему почти жениху» специально не стала. В крайнем случае решила сказать, что болезнь застала их в дороге, чтобы не вызывать волну негодования по поводу ее легкомысленного решения ехать одной. Хотя ей эта волна и была необходима, но портить настроение неприятными разговорами перед отпуском не было никакого желания. Подумать только — она уже ощущает соленый привкус моря на губах и сдать путевку? Не дождутся! Справится. Так Ольке пришлось отправиться в отпуск в одиночку.
Она обожает море и Крым. Курорт города Алупка встретил Ольку долгожданным морским бризом, который укутывал в теплую негу и, словно коварная сирена, заставлял забыть о реальности. В конце концов, чем еще заниматься в отпуске? Она может себе позволить.Утопающий в зелени санаторий расположился прямо под боком знаменитого Алупкинского заповедника, занимавшего десятки гектаров земли и имевшего в своем составе роскошный дворец графьёв Воронцовых. Несколько дней девушка вообще не выходила за территорию санатория, не считая прогулок по парку. Она была здесь не впервые, но каждый раз могла найти что-то новое, открывала до сих пор неизведанные уголки и тропки. Хотя по парку и ходили электрокары с экскурсией, ей нравилось бродить по многочисленным витиеватым аллеям пешком. Казалось, и в сотый раз не обойти парк полностью. Весь ее день занимали купание в море, водные процедуры — гидромассаж, массаж, душ Шарко — и прочее. После обеда Олька обычно спала или читала.Компания за столиком в санаторской столовой оказалась приятной. Это была колоритная немолодая супружеская пара из Одессы. Их номер располагался прямо напротив ее. Олька искренне наслаждалась одесским говорком соседей. Сонюшка, как ласково называл даму муж, все возмущалась, что их окна не выходят на море. Она всякий раз призывала своего Веню экономить, так что было неудивительно, что они попали на цокольный этаж. Ее же балкончик выходил на террасу перед корпусом, и с него открывался роскошный вид на море. Если она не шла гулять, то сидела на балконе, потягивая содержимое очередной бутылки из Массандры, до самой темноты любуясь спускающимися сумерками. Кормили их не просто вкусно, а бесподобно вкусно. Ах, эта рыба в кляре под нежнейшим сливочным соусом! Каждый раз обещая себе не налегать на еду, Олька сдавалась, как заправский предатель. И они-таки раскрыли секрет вкуснейших яств, которые трижды в день появлялись на столе. Повар-белорус, который им готовил в этот сезон, всю жизнь работал в каком-то известном ресторане, а выйдя на пенсию, подрабатывал в свое удовольствие по домам отдыха. Ежедневно за ужином, а иногда и за завтраком или обедом он непременно выходил в зал, общался с отдыхающими, спрашивал, чего бы им хотелось попробовать, понравилось ли то или иное блюдо. Он покорил всех без исключения. Этот мелодичный голос с акцентом остался в памяти навсегда:— Суса-а-анночка, за третий столик хлебушка добавь, дочка!— Сюда вот за семнадцатый, Сусанночка, какао, пожалуйста!— Дочка, булочек подложи еще! А двадцать первому сухой паек на экскурсию не забудь, Суса-а-анночка!Олька каждый день звонила родителям и почти каждый Юльке. Мама все время спрашивала, не познакомилась ли она с кем-нибудь. Подруга жаловалась, что вся теперь, как платье в горошек: врачи заставили мазать зеленкой, чтобы ежедневно контролировать количество высыпаний. В больнице ее самочувствие быстро нормализовалось, и за эти дни она пошла на поправку. Еще Юлька призналась, что хоть и расстроена отменой отпуска на море, но все равно на больничной койке постигла непозволительную для себя роскошь: могла лежать хоть с утра до вечера и даже выключала телефон на полдня. Больничная суета и шумы были каплей в море по сравнению с дурдомом, который окружал ее в родных пенатах. Так что она еще даже по ним не соскучилась.Ольке тоже было некогда скучать. Море, солнце, пляж, ветер в голове. Все, о чем можно мечтать для хороших приключений. Но, кроме Юльки, оставившей ее сидеть в одиночку в таком райском месте, приключения к Ольке не торопились. Да, впрочем, она их и не искала, сосредоточившись на отдыхе, идеальном загаре и фигуре. Массажист Евгений Михалыч честно отрабатывал свои сеансы, обещая, что через месяц с Ольки начнет спадать вся одежда, и она может всецело предаваться прелюбодеянию со всеми поварскими соблазнами. За столько времени она больше нигде не встретила такого специалиста, и ее бока не могли ощутить того наркотического блаженства, которым их потчевал Михалыч, а по совместительству черкесский князь в четвертом колене.Все шло гладко и тихо. Каждый вечер в павильоне санатория организовывали танцы, караоке, игры и прочие развлечения для отдыхающих. Олька ненадолго заходила и туда. Тогда два холостых кавалера из их заезда — математик и филолог — наперегонки норовили увлечь ее танцами. Со школы занимаясь бальными, девушка не горела желанием танцевать, просто топчась на месте. Достойным партнером был только Леха, который отдыхал со своей супругой Шурочкой и двумя сорванцами-близнецами. Леха танцы любил, как и Олька, Шурочка, скорее всего, втайне ненавидела, но исправно посещала вечеринки, хотя сама и не танцевала. Вроде как мужа выгуливала. Несмотря на ее вечно недовольное выражение лица, Олька видела, как она его любит и дает возможность оттянуться за любимым хобби. Такие отношения у нее вызывали безграничное уважение. С Лехой они составили отменную пару, и организаторы шутили, что им доплачивать надо, ведь их выкрутасы за рок-н-роллом или вальсом затягивают и развлекают отдыхающих. Запыхавшись до полуобморока, они падали на лавку рядом с Шурочкой. Во время танца она всегда ловила каждое их движение, дула или поджимала губки, но потом неизменно начинала хохотать с ними, заражаясь искренней неуемной энергией. Так что их бальный дуэт даже стал традиционным.
Навалявшись вдоволь под солнцем, Олька, наконец, решила смотаться в Ялту в торговый центр на шопинг. Какая женщина откажется свободно побродить полдня между сверкающими витринами, разглядывая и примеряя шмотки? Должна же она была привезти себе память о таком шикарном отдыхе! Ялту Олька любила еще сильнее, чем весь ЮБК, и не навестить фаворитку просто не могла. Только никак не определилась, совмещать ли свидание с любимым городом и день шопинга, ведь она твердо намеревалась вообще не покидать пределы санатория. Затем решила, что уж как карта ляжет, и именно в этот день начались приключения, которые Олька приняла за начало конца ее волшебного отдыха.Наболтавшись по ухабистым дорогам побережья на переднем сиденье маршрутки до конечной, она, как всегда, находилась под получасовым впечатлением милых сердцу видов любимого места. Внутренне улыбаясь самой себе, Олька сосредоточилась на ступеньках автобуса, чтобы не споткнуться. Последнее, что помнит взгляд, — это ее идеальный французский педикюр в новенькой вьетнамке. Дальше дикая резкая боль в обеих щиколотках и белая плотная пелена перед глазами. Девушка поняла, что падает всем весом на свои ноги прямо под колеса автобуса.Ее подхватили под руки с обеих сторон. Сама она не могла даже пошевелиться от боли. До сознания долетел голос с просьбой подняться на ноги. Она попыталась ответить, но не получилось. Тогда девушка изо всех сил стала качать в стороны головой и, кажется, выговорила: «Не могу!» Скорее всего, она упала и сломала сразу обе ноги. Такая боль!Еще рывок — и ее поднимают, похоже, садят на лавочку. Она задыхается и ничего не видит, без сил откинувшись спиной на стенку сзади. Вокруг чувствуется переполох и слышны голоса. Вдруг выделился какой-то знакомый:— Веня, Веня! Держи девочку! Крепче, а то упадет, не дай Бог!Это Сонюшка. И Веня. Ну, хоть не совсем одна. Уже легче. Олька поняла, что левой рукой крепко вцепилась кому-то под руку. Наверное, это Веня. Этот кто-то голосом Вени сказал:— Позвонить, позвонить надо, Сонюшка! Она должна позвонить кому-то из родных!Олька слушала и автоматически выудила из накладного кармана платья в стиле «Сафари» телефон. Посмотрела в экран: все бело. Вот, будто бы по краям появилось изображение. Тоненькая полоска. Люди суетятся возле нее, снуют туда-сюда. Вызвали скорую.— Кому позвонить, Веня? Кому? — вещает уже родной одесский акцент. — Она, как и мы, приехала к черту на кулички на этот курорт. Тут у нее никого нету, кроме нас и вещей в санатории. И зачем мы только сюда поперлись, вроде моря дома своего такого же нет! Сейчас скорая придет, повезем в больницу барышню.Приехала скорая, а с ней тетка-фельдшер, которая, видимо, работает по заведомо введенной программе и, как качественно и надежно отрегулированный робот, от алгоритма не отступает ни при каких обстоятельствах.— Давайте, я вам уколю обезболивающее! Повернитесь ко мне ягодицей.— Давайте, — шепотом отозвалась Олька, стараясь сфокусироваться на проявляющихся контурах. — Только я двинуться вообще не могу.— Хотя бы немного повернитесь, я уколю, куда достану.Укол показался каплей в море поглощающей ее боли. Едва она смогла выровнять дыхание и хоть как-то снова начать мыслить и даже поблагодарила Веню, отпустив, наконец, его руку, тетка-фельдшер ухватила ее за ту ногу, которая не оставляла никаких надежд, и Олька взвыла, снова задыхаясь от боли:— Не трогайте меня руками! Пожалуйста! Я не могу терпеть!— Я должна наложить фиксирующую повязку, — не уступала мучительница.Олька открыла глаза и посмотрела на полметра обычного аптечного неширокого бинта в ее руках.«…Этим она собирается меня фиксировать?! Неужели наша медицина в полной глубокой непроходимой… Это ей выдали, чтобы зафиксировать перелом вроде моего?»Глаза Ольки поползли на лоб.— Я должна наложить повязку. Так положено по инструкции! — не унималась тетка.Веня и Сонюшка единым движением прильнули к Ольке. Веня крепко обнял ее под руку, а Сонюшка стала помогать фельдшерице, делать ее темное дело, чтобы как-то облегчить страдания Ольки. У той снова потемнело в глазах.Однако самым страшным оказалось, сесть в скорую. Олька не могла встать на обе ноги. Левая болела чуть меньше правой, но это не решало проблему. Ходить и даже просто стоять она не могла совсем. Свои «шаги» до кареты скорой она до конца жизни будет вспоминать, как круги ада. В машину ее каким-то чудом внесли Веня с водителем. В сознании мутнело, переполняли боль и обида, по-детски захотелось домой. До приемного отделения травматологии она пересчитала каждую ямку на дороге, отдававшуюся в теле так, что перехватывало дух. Старенькая машина тарахтела, словно пластиковая коробчонка. Сонюшка всю дорогу сидела рядом и держала ее за руку.На санпропускнике перед ней открыли дверь и сказали выходить. Олька чуть не расплакалась от своей беспомощности на фоне нестерпимой боли. Она сказала, что не может идти. В ответ ей принесли костыли, от которых толку тоже не было. Тут уже включилась Сонюшка:— Это позвольте спросить, шо за безобразие?! Как можно? Девочка вообще не может идти! Где ваши санитары? Все бездельники и дармоеды! Никто не хочет работать! Веня, держи Оленьку, сейчас я наведу порядок в этом отделении!От ее громкого зычного голоса в пустовавший коридор, словно тараканы из щелей, стали показываться санитары, медсестры и даже один врач, который сразу же снова скрылся в недрах своего кабинета. К Ольке подкатили носилки, и Веня с водителем помогли на них пересесть. До кабинета врача ее докатили и переместили на тапчан. Заботливая медсестра снова принесла костыли и сказала:— К доктору вам придется, к сожалению, идти самой и на рентген тоже, — на что девушка только обреченно покивала в ответ, а сама подумала, что никакого сожаления, даже его капли, в глазах бесчувственной медсестры нет.Рентгенкабинет оказался за дверью рядом, что страшно порадовало. Ольке еще никогда не приходилось ходить на костылях. Оказывается, это довольно тяжело. Ведь приходится нести весь свой вес. Да и высота костылей, судя по всему, не была отрегулирована под Олькин рост. Веня с Сонюшкой не покидали ее ни на минуту, но тут уже ничем не могли помочь. Призвать на помощь санитаров так и не получилось, они снова разбежались. Наверное, если бы Олька просто легла и закрыла глаза, может, тогда они бы и предприняли что-нибудь по отношению к ней. Чтобы убрать с дороги.Олька постаралась взять себя в руки. Все же по сравнению с первыми минутами после падения она уже кое-как свыклась с болью и попробовала нагрузить левую ногу. Было больно, но получилось, правой до сих пор нельзя было даже коснуться. Она едва взгромоздила себя на стол рентгена. Все та же заботливая медсестра взялась умостить ее ногу правильно и снова вызвала жуткую боль. Пока ее фотографировали, Олька подумала, что здесь, в больнице, в людях очень мало сопереживания и сожаления, в их глазах читалось полное и бесповоротное равнодушие. Однако как еще может быть, если они каждый день здесь видят одни сплошные страдания, и ее, Олькино, — не самое худшее из них.Превозмогая себя, девушка добралась до кабинета врача — за дверью напротив рентгена. Веню с Сонюшкой туда не пустили. Едва Олька доползла до места назначения, ее остановила другая медсестра и преградила путь:— Доктор обедает и нужно подождать!— Хорошо, — шепотом согласилась Олька, с трудом соображая, как она это будет делать, если едва удерживает себя в вертикальном положении.— Присядьте на носилки, вон там, позади, — кивнула медсестра в ответ на ее растерянный вид и исчезла.Сидеть пришлось чуть ли не целую вечность, во всяком случае, ей так показалось. Нога за все время распухла, увеличившись в размерах раза в три, по всей щиколотке стали появляться черно-фиолетовые кровоподтёки.Наконец-то появился врач с недовольным равнодушным видом. Он даже вышел в коридор к Ольке, окинул взглядом ногу и потрогал, на что та вскрикнула.— Ждите в коридоре, — констатировал он.Больная поползла обратно к Сонюшке и Вене. Те сразу подвинулись в разные стороны, и она села между ними. Снова стало дурно, и Олька ухватилась за Венину руку. Как раз подошел врач, видимо, объявить ей свой вердикт, а она снова потеряла сознание. В чувства привел запах нашатыря, который ей совала под нос все та же заботливая медсестра. Олька поняла, что лежит у Вени на плече, а Сонюшка стояла перед ними и обмахивала ее Олькиным рентгеном. Доктор все также стоял рядом:— Ну что, вернулись?— Да, похоже, — тихо ответила Олька.— Перелома у вас нет.— А почему-то я тогда все время сознание теряю? И эта боль адская…— Ну, потому что сильное растяжение. Не обязательно для этого должен быть перелом.— И что мне теперь делать? А если связки порвались?— Если бы порвались, вы бы не могли ходить. А вы ходите. Рентген только кости показывает, мягких тканей не видно.— Так, а как мягкие ткани посмотреть?— Девушка, если вам некуда деньги девать, можете сделать МРТ. А если есть, то попейте или проколите недельку обезболивающее и дней через десять будете скакать.— Доктор, вы вот это здесь рассказываете на полном серьезе? Ничем не рискуя? Нет, вы мне просто начинаете нравиться! Знаете шо, доктор? Не морочьте мне то место, где спина заканчивает свое благородное название! — отозвалась Сонюшка. — Это и все лечение при такой травме? Вы шо, смеетесь?— Всего доброго, выздоравливайте! Врач развернулся и скрылся в недрах своего кабинета. Олька растерянно смотрела ему вслед.— Нет, ну это что за безобразие такое! Вы здесь чем занимаетесь? Вы людей лечить должны! А вы что делаете? — заорала на весь коридор Сонюшка. — Она же на ногу стать не может и полностью беспомощна, а он ей даже лечение не прописал! Может, девушке самой себе лекарства прописывать, читая инструкцию, а? Я буду жаловаться! Где у вас заведующий? Я имею ему кое-что сказать!— Сонь, постойте, не надо… — сквозь слезы промямлила Олька.— Надо, Оленька, надо! Я сейчас! Веня!— Да, Сонюшка!— Присмотри за девочкой!— Хорошо, голуба моя!— Вень, я вот что думаю… — начала Олька.— Да, Оленька, я готов послушать за вашу любую просьбу!— Сходите, пожалуйста, в аптеку за углом, я видела тут большую, мы проезжали ее. — Она поковырялась в кармане и достала деньги. — Купите, пожалуйста, замораживающий баллончик для спортсменов. Возьмите самый сильный. Мне нужно что-то сделать с ногой, иначе я с такой болью до дома просто не доеду. Укол совершенно не помог, будто его и не было в помине.— Непременно, Оленька! Только вы держитесь, не падайте тут без меня, пожалуйста!— Не беспокойтесь, у меня теперь есть нашатырь, — Олька потрясла перед носом все еще ядрено вонючей ваткой солидного размера.— Одна нога здесь, другая там.Веня рысцой поспешил выполнять ее просьбу, а с другого конца коридора послышался голос Сонюшки:— Если вы сейчас же не примете меры, я щас сделаю вам скандал, и тогда вам будет весело! И поверьте, вам это точно не понравится. И не надо мне делать нервы, их есть кому портить и без вас!С ней рядом шел мужчина в возрасте, кивал и приговаривал:— Сейчас во всем разберемся. У нас хорошие доктора. Минутку, пожалуйста. Только не переживайте.Он пошел в кабинет к доктору, который девушку осматривал.— Сонюшка, сейчас начнется скандал, и нас выставят вообще… — всхлипнула Олька.— Скандал начнется, если они тебя вот так отпустят без лечения. Вот тогда начнется настоящий шкандаль!— Спасибо вам с Веней большое, что вы меня не бросили и так помогаете!— Не за что, Оленька! Как же не помочь, детка? Вон как тебя скрутило. Все будет хорошо.Сонюшка погладила Ольку по голове и стала обмахиваться ее рентгеном, который до сих пор носила в руках. Из-за двери послышалось:— Ох, уволю я тебя, Сенька, уволю! Чтоб тебя, окаянного! Что ж ты работать совсем не хочешь?! Опять пациенты жалуются!— Да у меня тех пациентов по тыщу человек на дню, и что? Каждому кланяться? Не платят мне столько, и точка! Пусть ее наш звездный столичный доктор посмотрит. Ему платят. Пусть он и смотрит.— Э-э! И посмотрит! А тебя уволю! Пиши бумагу! Сегодня же!— Ага, кто к вам на такую зарплату в неотложку работать-то, кроме меня, пойдет?— Чем так работать, как ты пьешь... Э-эх!Медсестра поторопилась прикрыть дверь плотнее. Через минуту заведующий вышел и выкатил кресло-каталку.— Садитесь, девушка! Сейчас вас посмотрит еще один доктор. Хороший доктор. Очень. В любом случае еще одно мнение никогда не помешает.Как раз вернулся Веня, они с подоспевшим санитаром посадили Ольку в кресло, и вся процессия двинулась следом за заведующим коридорами больницы. 
Они остановились в одном из витиеватых закоулков, где было еще человек десять. Пациенты сидели по парочкам и тихонько судачили о том, кого какая беда привела к врачу. — Ожидайте, пожалуйста! — сказал заведующий и ушел.— Кто крайний? — спросила Сонюшка.— За мной будете, — ответила дама с веером в широкополой шляпе.Олька подумала, что, может, ее и посмотрят, но ждать нет никаких сил. Она едва сидела и представила, как обнимет подушку в своем номере санатория, выплачет стресс и… Ей стоило подумать, как возвращаться домой. Осталось еще пятнадцать дней! Можно провести их здесь, но как ходить в столовую? Хотя, возможно, станет немного легче, а Веня с Сонюшкой купят ей костыли, чтобы передвигаться. Она задумчиво вертела в руках обезболивающий баллончик. До осмотра, скорее всего, не стоит его использовать.Прибежала медсестра с двумя стаканами воды и подошла к ним:— Вы Оля? Та, что с автобуса упала?— Да, я.— Это успокоительное, а это обезболивающее, сильное. Завотделением просил вас напоить, пока вы тут ждете.— Спасибо большое! — отозвалась Олька и выпила сначала из одного стакана, а потом с другого.— Вам сейчас быстро станет легче, и это даст возможность доктору вас ощупать.На слове «ощупать» у Ольки перехватило дыхание от страха перед болью, которая не стихала даже в состоянии покоя. Она, скорее всего, и заснуть сейчас не смогла бы. Девушка молча покивала улыбчивой медсестре и та удалилась.— Мне бы позвонить.— Вот! — Сонюшка достала ее телефон из своей сумочки. — Звони, детка.Так сразу вывалить на родителей свое приключение Олька побоялась. Они здорово разволнуются, распереживаются до давления, и она решила позвонить Стасику. Юлька с Виталиком помогут без разговоров, но у них сейчас и без нее забот полон рот, а Стасик все-таки мужчина и друг вроде как:— Привет!— О! Привет, курортница! — послышался ироничный тон в трубке.— Стасик, я по делу. Мне твоя помощь нужна.— Ну-ну, и какая именно?— Я ногу сильно повредила, сломала… то есть пока вроде разрыв связок, говорят.— Ну, так ты определись: сломала или таки разрыв?— Послушай, я совсем не могу ходить. Ты не мог бы меня забрать отсюда? Похоже, отдых накрылся медным тазом.— Ух ты! И где ж это ты так ногу умудрилась повредить? На танцах отплясывала в буквальном смысле до упаду?— Нет, конечно, причем здесь танцы?— Ну, ты ж любишь. Значит, как на море — так без Стасика, а как вляпалась — так про меня вспомнила. Может, дело-то и не в ноге? Может, что похуже случилось?— Слушай, что ты такое говоришь?— Да мало ли чего от такой, как ты, ждать.— Послушай, я тебе позвонила, поскольку не хочу пугать родителей до инфаркта и потому, что считала тебя как минимум хорошим другом, а как максимум… А ты так себя ведешь...— Как максимум, я думал, ты станешь моей супругой и во всем будешь со мной советоваться, а ты еще та вертихвостка. Думаешь, я не знаю, что ты без Юльки своей поехала? Может, Юлька совсем и не собиралась ехать!— Стасик, прости, что потревожила тебя! Больше не буду! Прощай! — едва успела Олька вымолвить в трубку, нажала на «Отбой!» и тихо расплакалась так, что глаза снова перестали видеть от слез.— Он шо, с мозгами поссорился? Или просто сволочь? — резюмировала Сонюшка. — Правда, Веня?— Точно, голуба моя!— Не плачь, детка! Это тот случай, когда друзья познаются в беде. Тетя Соня все это не бросит так. Тетя Соня что-нибудь обязательно придумает!Спустя несколько минут, которые показались вечностью, слезы катиться перестали. Наверное, стало действовать успокоительное. Еще было очень больно, но больнее в душе. Может, она и собиралась Стасика резко бросить, но он отбраковал ее так, как она бы точно никогда не поступила. Она ведь попросила о помощи, а он в самую трудную минуту… Отбросив все попытки с ним порвать и положив руку на сердце, следовало признать, что доверия ведь она к нему никогда не испытывала. Хотелось, конечно, верить, что они дружат. Все время в глубине души она ждала вот такого подвоха. Ждала подсознательно, чувствовала, так чего теперь удивляться?Вдруг открылась дверь приемного покоя и в проеме появился... Супермен. Бог. Высокий, крепкий, с сексуальной темной щетиной, окинул взглядом комнату, подвисшую в немом вопросе.— Так, — он поставил руки в бока. — Я Дамир Александрович. Кто с ногами ко мне?Олька попробовала реальность на вкус. Она же не кино смотрит? Не уснула? В себе? Может, это успокоительное?! Такие доктора только в сериалах бывают!— Все ясно. А кто Оля, которая с автобуса упала? С острой болью?Олька попыталась ответить, но не получилось. За нее ответила Сонюшка:— Мы! Мы Оля! Вот, здесь доктор!— Вы значит? Супермен подошел, не опуская рук, и посмотрел на Ольку сверху вниз. Она покивала и неуклюже попыталась встать.— Веня, Веня! Срочно нужны костыли! Она ж не ходит, доктор! — завопила Сонюшка.Супермен, не раздумывая, легко подхватил Олькины килограммы на руки и понес в кабинет. Там также легко посадил на смотровой стол, а сам прошел к окну и присел на него, скрестив руки на груди:— Ну, что случилось? Слушаю вас.— Я… неудачно из автобуса упала… то есть вышла… Олька давно не верила в сказки и сериалами не увлекалась никогда, но сейчас натурально зареклась смотреть их вообще, пытаясь вразумительно изложить проблему. — Резкая боль и пелена перед глазами…Что с ней? Она вообще нормальная?Олька сделала попытку позвать разум на помощь. Ответ не заставил себя ждать: «Абонент не может принять ваш звонок». Гудки.— У меня есть рентген, но сказали, что там нет… перелома нет вроде... Не знаю, что там…Врач смотрел на нее, не меняя позы. Она видела только его очертания в ярком солнечном свете окна и совсем не видела лица.Может, оно такое же бездушное, как и у предыдущего врача? Что ему до ее боли? И чего он должен оказаться лучше и внимательнее того, предыдущего? Только потому, что так красив?Собственные мысли ее доконали — Олька не сдержалась и совсем расплакалась. Супермен сдвинулся с места и присел возле ее ноги, рассматривая травму, а она, наконец, смогла договорить:— Боль адская, я не могу дотронуться вообще до правой. С левой легче вроде бы. Но тоже очень больно. Нет, не просто «очень», а безумно больно.Врач с внешностью мачо из девчачьих снов осторожно прикоснулся к правой ноге. Было больно, но вполне терпимо. Он попробовал подвигать стопу. Та поддалась.— Так. Вам обезболивали?— Да, сначала скорая укол сделала, но он не помог совсем. Потом уже перед вашим кабинетом заведующий лекарство какое-то сильное дал.— Ясно. Сейчас едем на МРТ. Посмотрим, но, на мой взгляд, придется делать операцию. У вас все признаки сильного порыва связок. Не до конца. Иначе вы бы стопой не двигали. Надо будет подшить. В противном случае вы будете долго хромать, а на каблуки вообще не встанете. Хорошо, что вас ко мне направили. Когда такое сильное растяжение, назад само не восстанавливается полностью.Врач вышел в коридор и что-то сказал. В проеме появилось кресло-каталка. Он пересадил в него Ольку и сам повез на томографию, которая находилась буквально за поворотом. Сонюшка и Веня поспешили следом.Медсестра-красотка под магическим взглядом карих глаз брутального мачо порхала, аки бабочка. Ольку быстро посмотрели. Доктор вернул ее в свой кабинет:— Там действительно порыв и будем оперировать. Вам придется остаться в отделении. Сейчас будут готовы снимки. У меня еще десяток пациентов, я их быстро проконсультирую и вернусь к вам. Еще раз посмотрю томографию. Как вы себя чувствуете?— Сейчас вроде лучше.— Хорошо. Давайте сюда анестетик! — он указал на баллончик, который Олька снова вертела в руках. Она подала. Супермен обработал щиколотку, достал из недр шкафа новенький эластичный бинт и стал накладывать тугую повязку на ее ногу теперь уже полного 45-го размера с черными кровоподтеками по всей стопе. Он прикасался едва ощутимо, даже нежно и совсем не больно. От его прикосновений у Ольки побежали мурашки. Коннект с реальностью все не происходил.Она, часом, головой не ударилась при падении?Когда все было закончено, Супермен аккуратно погладил ее ногу и сказал:— Все будет хорошо. Обещаю.Он вернул Ольку Вене и Сонюшке:— Вы можете за ней какое-то время присмотреть?— Да, а как же, доктор! — в один голос отозвались Олькины ангелы-хранители.— Отлично. Тогда покормите ее, по коридору буфет с булочками и кофе. После идите на санпропускник и оформите в отделение. Я сейчас обо всем распоряжусь.— Всенепременно! — отрапортовала Сонюшка, и Супермен ушел. — Веня!— Уже бегу!— Шо сказал доктор, Оленька?— Мне придется остаться здесь. Сильный разрыв связок. Он будет делать операцию, чтобы подшить.— Ах ты, беда!— Да уж, о таком даже и не мечтала. Сказал, если б к нему не отправили, хромала бы долго. Без вмешательства само не восстановится.— Ах, ты ж Сеня-доктор, окаянный! Значит, обезболивающее и через десять дней скакать! Шоб я его так забыла, как я его помню!— Сонюшка, оставьте его. Хорошо все, что хорошо заканчивается. Мне понадобится ваша помощь с вещами и всем необходимым для больницы. В моей сумочке ключ от номера.— Все привезу. Сейчас пошлю Веню тебя оформлять, а сама сразу поеду. Телефон у тебя?— Да.— Хорошо. И вот твоя сумочка, держи!Дав распоряжение мужу, Сонюшка укатила в санаторий, а Веня, убедившись, что Олька в порядке и с удовольствием ест принесенные им ванильные булочки, запивая любимым американо, отправился на санпропускник.
Она ждала отпуска весь год. Теперь он бесповоротно испорчен. Ей только что сообщили, что порвана связка и ее будут оперировать, а она, как идиотка, тайком пялится на врача. Он что, тоже на нее поглядывает? Нет! Не может быть! Может, она спит? Нет, скорее это вообще не она. Это кто-то другой. Хотя, может, ей все это снится…Дамир Александрович занимался пациентами и то и дело проходил мимо нее или мелькал между смотровым кабинетом и ординаторской. Олька тайком поглядывала на красавца-врача из сериала для домохозяек, стараясь, чтобы он не заметил, но почти каждый раз встречалась в упор со взглядом глаз цвета кофе. Он тоже каждый раз на нее смотрит. С чего бы? Девушка опустила голову, чтобы не показать смущение и стала разглядывать свою уродливую ногу. Вдруг в поле зрения показались голубые брюки. Дамир Александрович присел возле нее и снова аккуратно ощупал ногу рукой.— Все будет хорошо, — повторил он. Только сейчас Олька заметила, что в другой руке он держал стакан воды, и вопросительно посмотрела на него.Врач достал из нагрудного кармашка врачебного костюма блистер с таблетками и протянул Ольке, не поднимаясь: — Это обезболивающее, достаточно сильное. Если плохо, выпейте одну сейчас и одну на ночь перед сном. Больше нельзя сегодня. Боль почти не будет ощущаться.— Спасибо, — ответила девушка, взяла стакан и выпила таблетку.— Держитесь! — Дамир Александрович легонько похлопал ее по коленке и удалился, унося с собой стакан.
Вот тебе и курорт! Олька устроилась в VIP-палате, ей сказали, что других нет, но она приятно порадовалась, что санузел рядом. «Ходить» пока не про нее, хотя боль стихла, как и обещал врач. Она позвонила родителям, пока не решившись сказать про ногу, наплела с три короба про отдых, экскурсии допоздна и успокоилась. Симпатяжка-медсестра с длинными каштановыми волосами, вьющимися, как у Насти Каменских, принесла ужин, кофе и предложила принять душ с ее помощью.— Вот ваши вещи, купайтесь! Я буду в палате болтать по телефону, позовите, когда закончите.— Спасибо! — поблагодарила Олька, отдаваясь теплой освежающей неге.Как бы там ни было, вода смыла стресс и придала сил. Текущее положение вещей уже не казалось таким безнадежным. В конце концов, так распорядилась судьба, а выхода другого нет. Она позвала чернявую Симпатяжку и с ее помощью переместилась в кровать, переодевшись в любимое мягкое желтое платье от NEXT в бледный цветочек и умостила больную ногу поудобнее на подушке. После ужина полистала Instagram и Facebook, но размышления не давали уснуть, то и дело, возвращая ее сначала к поездке домой, потом к родителям и Стасику. Нет, положа руку на сердце, большей частью не к этому всему.Она чокнутая! Так и есть. Не о том думать надо. Она хромой может остаться! На часах 23:00. Если бы не черные кровоподтеки и нога, не влезающая в шлепки, можно было бы сказать, что ей приснилось сегодняшнее падение и больница. Олька попробовала постоять без костылей. Вдруг из двери раздалось:— Ну что вы делаете?! Я же сказал, не нагружать! — Супермен мгновенно оказался рядом и подхватил ее за талию.Разум слабо пискнул: «Проверка связи! — Абонент находится вне зоны доступа».Тут ее дневное наваждение начало воплощаться в реальность. Он вскользь коснулся ее виска губами и напрягся. Одно неосторожное движение и… — Я… я… пришел узнать, как вы… как ваша нога…Олька поняла, что собственной грудью ощущает грохот его сердца, и от этой мысли невольно задышала чаще. Она подняла на врача свои зеленые глаза и встретила его взгляд. Он осторожно убрал с ее лица непослушную прядь оттенка гречишного меда и не мог отвести глаз.