Пролог.

   - Суд постановил. Рыцаря Хьюго де Луварье, за содеянные преступления, приговорить к смертной казни. Путём отделения головы от тела. С помощь меча. Сэр рыцарь, есть пожелания?

- Только одно, хочу на ногах стоять, а не на коленях.

- Не возражаю – сказал судья и остальные потвердели это. – Палач?

Палач кивнул в знак не возражения. И меч из ножен извлёк.

 В тишине повисшей, только свист меча раздался. Дальше сцена немая. Толпа молчит, судьи с вытянутыми лицами, "хлопают" глазами. Палач, привычными движениями вытирает меч. А мгновение спустя, раздался гул. И площадь взорвалась бурными овациями. И восторженными криками. Кричали и аплодировали все. Горожане, вилланы, сервы. Торговцы, ремесленники, знать. Даже судьи к ним присоединились. Голова казненного, которая оставалась на месте, после взмаха палача. Стала медленно вниз сползать. Да на эшафот упала и к краю подкатилась.

Глава первая.

   Мрачно. Мрачно и мокро. И луны не видно. Тучи, что небо закрыли, низвергают потоки воды. Обильно поливая землю. Время от времени, наверху сверкают молнии. Сопровождаемые громовыми раскатами. Кажется, что небо сошло с ума. В своей маниакальной жажде повторить вселенский потоп. Утопая в грязи и проклиная погоду, тяжеловоз медленно тащит фургон. Возница дремлет. По его широкополой шляпе и плащу, устремляясь вниз, текут горные реки. Вскоре грязевое чавканье, сменяется глухим стуком копыт об дерево. Возница встрепенулся из дрёмы выныривая. Посмотрел по сторонам, почти ничего не видно. Сквозь ливень, в темноте слабо проясняются силуэты зданий. Совсем рядом что-то скрипнуло. И показался светлый прямоугольник, вертикальный. Оттуда кубарем выкатилось нечто. И плюхнулось в грязь, поднимая фонтаны брызг. В носу свербело. Возница принюхался, втягивая ночной воздух. Сквозь запах дождя пробивались зловонные нотки.  Из-за угла вышел патруль, что обходит улицы. Даже в такую погоду. И приметив силуэт крытой повозки на дороге, ускорил шаг. До неё оставалось пару шагов. Но вспышка молнии осветила фургон. Патруль перекрестился. И бормоча молитвы, поспешил испариться. Лошадь не спеша, подвела фургон к воротам и остановилась. Прошло две минуты, никого. Возница вздохнул. Привстал, накрыл плащом фонарь и зажег его. Пламя свечи, что за окошками стеклянными стояла.

Осветила небольшой пятачок. Прошло ещё три минуты. Затем железная решётка, что перед воротами, стало медленно верх ползти. И на полпути кверху, остановилась. Скрипнула калитка в створке воротной. И вышел стражник сонный, чертыхаясь. В одной руке копьё держал он, в другой фонарь. Который тусклый свет давал. Так как его окошки из слюды были.

- Ну, и чего встал? Убирай свою колымагу. В город не пущу. Комендантский час, до утра.

Возница молчал и ни каких движений не совершал.

- Эй оглох. Я говорю тебе, пошёл прочь – голос стражника повысился и принял нотки угрожающие.

Но ответом ему молчание было. Недовольно ворча, стражник скрылся. А полминуты спустя, вновь появился. Да не один, а с подмогой. И судя по издаваемому бормотанью злобному. Вознамерились они отмутузить наглеца. Зайдя с двух сторон, они уже приготовились исполнить задуманное. Как вдруг стражник, что справой стороны стоял воскликнул и в ужасе отбежал.

- Матерь божья. Чур меня.

Его напарник, что слева стоял. Находился в состоянии изумления. И недоумённо на первого взирал. А тот, корчил рожи страшные да крестился. Молитвы бормоча. И при этом умудрялся показывать пальцем на фургон. Второй стражник, не спеша обошел фургон сзади. И едва он оказался на месте, где недавно стоял первый. То тут же, его манёвр в точности повторил. Возница посмотрел на них с минуту да спросил:

- И долго вы намерены рожи корчить?

- П-простите господин – произнёс первый стражник, заикаясь – но вам лучше, проехать к западным воротам – и он рукой направление показал. - Там просто приличная таверна есть – уточнил второй.

- Хорошо – возница сказал. И направил лошадь по дороге, вдоль стены городской. К западным воротам.

Минут через двадцать-тридцать. Фургон остановился возле западных ворот. Где недавняя сцена повторилась. С небольшим отклонением. Стражник у западных ворот не стал подмогу звать. И как только его коленки перестали танцевать, а зубы им аккомпанировать. Решил подзаработать он, неофициально. Втихаря. От начальства. Хотя прекрасно знал, что фургон все равно пропустить в город придётся.

- Один шиллинг, господин – произнёс стражник. А сам внутренне затрясся. Масса чувств в нём бурлила. Там присутствовали и жадность, и страх. И надежда даже. Примерно это было так «Боже, пусть этот…этот путник мне заплатит. И пусть не узнает никто. Что я с него деньги взял. А иначе, мне…»

- Не жирно?

- Нисколько. В самый раз.

- И что же, пошлина подорожала? А когда?

- Всегда – не задумываясь ответил страж.

- Вот как. А я и не знал. И почему же?

Стражник в конец осмелевший, стал перечислять, пальцы загибая:

- Пункт первый. Въезд в город путника. Если он не относиться к черни, к торговцам и знати. Два пенни. Пункт второй. Тягловое животное, будь то лошадь, мул или корова. Два пенни. Плюс пенни за телегу, повозку и любое другое транспортное средство на колёсах.

- А если транспортное средство на полозьях?

- Чего? – Непонимающе страж спросил.

- Проехали. Продолжай.

- Кто? Куда? Когда? – засуетился стражник. По сторонам озираясь.

- Продолжай. А то сверху льёт как из ведра.

- А, ну да – вернулся страж в реальность. Но жадность всё ещё его жевала. И озираясь он продолжил -  Если оно не относится к пункту первому. Пункт третий. Городской сбор для уборщика улицы за животным. Если оно не относится к пункту первому. Один пенни. Всё.

- Но это только половина шиллинга. А остальное?

- А остальное – стражник задумался и посмотрел на небо. Возможно там ища ответ. Небо ответило потоком. – А остальное – он продолжил – ночной тариф и комендантский час.

Возница усмехнулся. Достал из кошеля шиллинг да подбросил его. И при этом сказал:

- Иди открывай. Да поживей.

Поймав монету на лету, словно бигль дрессированный. Стражник убежал. Железная решётка доползла наверх. И створки вратные, в стороны разошлись. Фургон, лошадью ведомый, въехал в город. Когда фургон проезжал мимо стражника, тот подал вознице пропуск.

   Всё ещё находясь под водяным игом, лошадь, а вместе с ней и фургон. Проехав от ворот городских по улице булыжником мощённой. Остановилась возле ворот, гостевого двора. Он закрыт был. Два фонаря, что весели на воротных столбах. Тускло освещали небольшой участок перед ними. Возница спрыгнул с козел, подошёл к воротам и постучал. Подождал немного и снова постучал. Ещё после двух попыток вежливого прошения на постой, которые с треском провалились. Возница шандарахнул по створке, окованным мыском сапога. Створка смотрового окошка открылась и на возницу посмотрели заспанные глаза. Которые размещались на круглой мятой голове.

- Пропуск – сказал возница.

Голова кивнула и исчезла. Затем послышался грохот цепей да лязг замков. И ворота открылись.

- Высушить, накормить овсом и спать уложить – сказал возница вышибале-сторожу с круглой головой. И подбросил ему пенни. Голова, глазами моргнула в знак согласия. Возница постоял немного, на ливень он уже внимания не обращал. И подал сторожу второй пенни. И со словами:

- Только самое лучше – зашагал к двухэтажному строению. Вход в которое обозначал тусклый свет фонаря.

Сторож взял лошадь под уздцы и повёл её устраивать на ночлег. Проходя под навесом, он остановился. Тут же под навесом он провёл не хитрую операцию по разделению лошади и фургона. Затем он обошёл фургон. Из любопытства. Это был обычный деревянный фургон. Выкрашенный в чёрный цвет. С закруглённой покатой крышей. На правом борту фургона, красовалась «Адамова глава» - улыбающийся череп над костями. Вырезана она была из дерева и покрыта тонким слоем олова. Под головой шла надпись: «Помни о смерти».  Так же с правой стороны, висел фонарь. Который крепился к маленькой копии виселицы «глаголь». Не испытывая никаких чувств, кроме уважения. Сторож привёл лошадь на конюшню. Где её долго и тщательно вытирал. Затем растёр вином. Насыпал в «ясли» хорошего овса, заменил солому на свежую траву. Взял ведро и подошёл к бочке с дождевой водой. Посмотрел на бочку, потом на небо. Снова на бочку и мотнув головой, решительно отправился ко входу в погреб. Через пару минут он оттуда вышел. Довольный и с сияющей улыбкой. Зайдя на конюшню, он снял крышку с ведра и поставил его рядом с лошадью. Жестом, приглашая ту выпить. Лошадь с подозрением посмотрела на ведро. В котором была янтарная жидкость. Потом подняла голову с удивлёнными глазами на сторожа. Тот повторил предыдущий жест. Лошадь, кончиком языка попробовала содержимое ведра. Постояла раздумывая и сделала небольшой глоток. Посмаковала. А потом с жадностью и удовольствием стала пить. Сторож довольно улыбнулся и направился в свою сторожку. Его совесть теперь была чиста. Он честно отработал свои два пенни. Напоив лошадь превосходным элем. Который трактирщик, держал только для очень важных гостей.

   Возница стучал в дверь. На третьем стуке, та отворилась. И на пороге показался сонный трактирщик. И перед тем как тот разразился бранью, возница сунул ему пропуск. Сменив гнев на милость, трактирщик пригласил путника войти. Сняв кожаный плащ и широкополую шляпу из того же материала. Гость их встряхнул, сметая водопад капель и повесил на рога. Тем временем, трактирщик снял две лавки со одного из столов. Стряхнул невидимую пыль и пригласил гостя присесть.

- Трактирщик – обратился гость – мяса, хлеба, эля и отдельную постель. И ванну.

- Мяса нет, господин - сказал трактирщик - но есть половина мясного пирога. Ещё тёплая. Два фартинга. Пинта эля, фартинг. Комната, шесть пенни. Плюс пенни за постой и кормление. Лошади и фургона.

- Что, даже фургон накормишь?

- А он у вас прожорливый, господин? - С удивлением спросил трактирщик.

- Ещё как. Знаешь сколько жира съедает. За одну поездку по пыльным дорогам.

- Тогда ещё фартинг.

- Хорошо. А если вместо эля, пинту отличного эля?

- Тогда ещё семь фартингов, господин - не раздумывая ответил трактирщик.

Тут пришла очередь гостя удивляться: - два пенни за пинту отличного эля - спросил он.

- Да господин - без смущения трактирщик отвечал.

- Проснись, трактирщик. Я прошу пинту, а не галлон.

Трактирщик молчал и преданно в глаза смотрел. Не один мускул его лица, не выдал внутреннего беспокойства.

- Возможно, что тебе кажется будто бы спишь ты - продолжал гость - так вот я тебя разочарую. Ты не спишь - он сделал ударение на последнем слове. - И пинта, это не галлон.

Трактирщик был близок к провалу. Стараясь не показывать, как сильно он нервничает. Облизывая губы, он стал бормотать:

- Но... но господин... ведь...ведь - он посмотрел на потолок. Наверно там искал подходящую фразу.

- Дай-ка угадаю - сказал гость, давая подсказку трактирщику - ночной тариф, комендантский час.

- Да - радостно воскликнул трактирщик и головой закивал.

- Ладно - махнул рукой гость - неси. Да поживей. И комнату приготовь. И ванну.

Трактирщик умчался в сторону кухни. А гость, достал кошель и развязал его. Выложил на стол девять пенни и три фартинга. Снова посмотрел в кошель. "Не густо": подумал он. Там, из глубин кожаного изделия, на него одиноко монеты смотрели. Шиллинг, пенни и фартинг. Вскоре вернулся трактирщик. С заказом на подносе. И поставив его на стол, остался топтаться на месте.

- Чего ещё?

- Простите господин, но у нас нет ванны, пока. Но есть превосходная городская баня. Вверх, по улице и вправо. Только открывается она утром.

- Ступай – сказал гость и принялся за ужин.