ХАН

  • ХАН | Александр  Золотов

    Александр Золотов ХАН

    Приобрести произведение напрямую у автора на Цифровой Витрине. Скачать бесплатно.

Электронная книга
  Аннотация     
 469
Добавить в Избранное


Взгляд в глубину истории России. Половцы

Вы приобретаете произведение напрямую у автора. Без наценок и комиссий магазина. Подробнее...
Инквизитор. Башмаки на флагах
150 ₽
Эн Ки. Инкубатор душ.
98 ₽
Новый вирус
490 ₽
Экзорцизм. Тактика боя.
89 ₽

Какие эмоции у вас вызвало это произведение?


Улыбка
0
Огорчение
0
Палец вверх
0
Палец вниз
0
Аплодирую
0
Рука лицо
0



Читать бесплатно «ХАН» ознакомительный фрагмент книги


ХАН


 

 

 

 

 

 

Хан

 

 

Утреннее солнце   все выше поднимало свой лик, отогревая землю.  Следы, образовавшейся за ночь изморози, неохотно превращались в воду и, собравшись в капли, скатывались на землю. Солнечные лучи дарили зеленеющим лугам тепло. Степь просыпалась от зимней спячки. В низинах, где воздух прогревался сильнее, она парила. Еще слабые стебли травы, пробившие еще с осени земной покров, уже рвались к свету. На редких кустах почки готовы взорваться зеленью, а в голубой синеве неба слышны крики прилетевших птиц.  Все готовилось к буйству жизни, к борьбе за её продолжение….

Хан Кончак не замечал дышащую весной степь. Конь под ним шагал размеренно, не мешая мыслям хозяина.

—Я богат, у меня много скота, золота и серебра, но нет власти, которая дает самое большое  наслаждение, она позволяет карать и миловать, определяет путь к огромному богатству.

Мечта  Кончака  перенесла его  к  «золотой» подушке  (трону).

—Слуги  кланяются, почтено выслушивают его приказы и спешат выполнять.  Просители раболепно,  в страхе падают ниц, подползают и целуют край ханского ковра…. 

Неожиданно хан вздрогнул, будто укололся обо что-то острое. Среди сладких грез, появилось темное пятно безудержной злобы.

—Сутой — он хан половецкой степи,  он ее повелитель.

Все в Кончаке закипело.  Протест переполнил все его существо.   Из его  груди вырвался звериный крик отчаяния, крик ненависти и решительной  беспощадности.

—Это я должен был управлять степью, а Сутой  посмел преградить мне путь. Он господин, а я его слуга. Его надо  изрубить на куски, содрать кожу.

Свою ярость он вложил в удар плети. Конь под ним присел от боли и сорвался в бешеный галоп.  Скачка несколько успокоила хана.  Сквозь ненависть и яростную решимость, прорвалась простая мысль, которая  превратилась для него в цель и путеводную звезду. 

—Я опутаю его сетями лжи и недовольства, народ возненавидит его….

Он придумывал план, за планом, но в каждом из них он видел угрозу себе.

—Рисковать я не буду,  пусть рискуют другие, а я  Кончак, — убеждал хан себя, — буду незримо управлять заговором до тех пор, пока могущество Сутоя закачается, когда падающую  власть надо будет только подхватить.  Сутой станет моим рабом или умрет.

План, который он ревностно лелеял, родился и подчинил себе жизнь городища хана.  В хане поселилась добродетель, которая привлекала разного рода  бродячий люд.  Дервиши (нищие) заполняли его стойбище (временное поселение кочевников).  Им не отказывали в крове и еде.  Верный слуга  Артак при разговоре с ними, будто невзначай проговорился:

 —Скоро жизнь станет еще труднее, дервишей прибавиться,  меньше милостыни  вам станут давать. Говорят, что Сутой увеличит подати, удвоит их.

Плохие вести всегда опережают все остальное, мчатся, вселяя в души людей смятение, сожаление и даже страх.

Слова слуги упали в плодотворную почву, слухи быстро распространялись, набирали силу,  а осенью, к нему приехал хан соседнего стойбища  Али. За обильным угощением и чашкой кумыса шел разговор  о пастбищах, нагуле скота и других хозяйственных делах. Собеседники старательно обходили  слово «подати» (ясак, налог). Кончак выжидал,  не спешил открываться, к тому же он не исключал того, что гость подослан Сутоем.  Хан Али тоже оберегал свою жизнь, что принуждало  его ждать ошибки собеседника, но тот упорно избегал опасной темы.

Кончак мысленно успокаивал себя:

—Не может,  Али уехать с пустыми руками, не в гости же он приехал,  за ним кто-то есть.

Его размышления  вскоре подтвердились. Али  задал вопрос, который  не содержал ничего кроме любопытства:

—Хан  Кончак, твой слуга говорил дервишам, что Сутой увеличивает подати вдвое.

Ответ не приблизил их к цели, а наоборот, отдалил:

—Этого я точно сказать не могу. По своим делам, я посылал к Сутою человека, который там слышал, как,  слуги Сутоя, хвалились, что они будут получать от хана больше продуктов, кож. Они также хвалились, что их хан еще больше возвысится.

—Слуги говорят о том, что хотят. Им так легче живется, — усмехнулся Али.

—Может это и так, но слухи ширятся, их становиться все больше, —  Кончак пригубил кумыс, из-под ресниц следил за собеседником, — а если правда, что делать будешь?

—Если слухи правдивы, то мой род вымрет от голода.

—Не прибедняйся, у тебя тучные стада и табуны.

—Так, что отдать их Сутою?— не выдержав напряжения, с большой долей жадной злости ответил Али.

—Не хочешь отдавать, поезжай к нему узнай все, затем нам расскажешь, — насмешливо посоветовал Кончак

—Правду он не скажет, ему проще умертвить меня, забот меньше, такое, до поры открывать нельзя….

—Нам остается ждать, пусть он сначала увеличит подати, а потом прикинем, что к чему, — равнодушно изрек Кончак.

—Хочу поговорить с твоим слугой, пусть он расскажет мне о том, как был на стойбище Сутоя, что слышал и видел.

—Его уже нет с нами, Аллах призвал  к себе. Лошадь испугалась волков, понесла, споткнулась. Хороший был слуга и лошадь тоже.

 Али хитро взглянул на  собеседника, но сказал вполне миролюбиво:

—Все в воле Аллаха, мы лишь овцы его.

Разговор иссяк, цель переговоров не была достигнута, хотя этой целью для обоих, был заговор против Сутоя. Пауза затягивалась, каждый из переговорщиков продолжал искать такой ход, который принудил бы  собеседника, совершить ошибку, раскрыться. Кончак  понимал:

— Если  хан Али уедет ни с чем, то я должен проститься с мечтой о большом ханстве. Найдутся люди, которые смогут возглавить поход против Сутоя. Но это  не самое главное. Али и его сообщники, опасаясь предательства,  могут меня уничтожить.

Ситуация изменилась, угроза для Кончака резко возросла.

—Они убьют меня, а богатство разделят, — грозная мысль подталкивала к действию.

 Али встал с ковра и без обычных слов прощаний и пожеланий пошел к выходу, но перед ним выросли два дюжих джигита.  Али  медленно повернулся к  Кончаку.

—Что со мной хочешь сделать, убить или отдать Сутою?  Благодарность Сутоя ты заслужишь, но наживешь много смертельных врагов.

—Садись на свое место, не расстраивай меня.

 Али вернулся на подушку, вопросительно взглянул на  Кончака.

—Я слушаю тебя.

 Кончак знаком удалил джигитов, затем тихо, но властно приказал:

—Ты мне сейчас расскажешь все, с чем приехал ко мне.

—Я приехал к соседу в гости.

—Почему хочешь уйти, как враг?

—Мне надо выйти, не сообщать же  тебе  о такой мелочи,— удивился Али.

—Нет, ты приезжал вытянуть из меня все мои тайны и планы.

—Зачем мне твои планы и тайны? — продолжал упорствовать Али.

—Может, хочешь заслужить благосклонность у Сутоя.

—Я приехал к тебе, как гость, и никакого тайного умысла не имею, — продолжал отбиваться Али

—Али, ты упорно не хочешь рассказать все, но в таком случае, ты стал опасен для меня. Выбирай, или ты рассказываешь все, или волки найдут твое тело в степи.

—Побежишь доносить?

—Я жду. Жду рассказ обо всем и обо всех, если я пойму, что говоришь неправду, с тобой будет так, как я сказал.

—Тебе тоже не жить, слишком много людей в этом заговоре.

—Ты же говорил, что приехал в гости, а, оказалось, есть заговор.

Али понял, что в страхе проговорился, но по инерции продолжал отбиваться.

—Твоя жизнь станет дешевле последней овцы.

—Думай о себе, сначала умрешь ты, а я пусть немного, но поживу.  А может твои друзья передумают меня убивать, зачем им моя жизнь, если я им дам золота? Но если мне все расскажешь, то возможно, я пойму тебя, и мы будем вместе бороться против Сутоя.

Угроза  подействовала, Али сдался.

—Приехал для того, чтобы ты, хан Кончак, повел нас против Сутоя.

—Почему я?

—Не прикидывайся овцой, ты самый богатый.  Твои стада скота огромны, лошади в табунах самые быстрые.

—Чтобы стать во главе заговора, нужна светлая голова, а не огромные стада жирного скота.

—Человек с худой головой создать этого не может, — возразил Али.

—Кто решил, что я должен быть во главе людей, которые пойдут против Сутоя.

—Курултай ханов (съезд).

—Сделаем так. Ты отправишь своих слуг к тем ханам, которые участвовали в курултае и через них пригласишь их ко мне. Сам останешься у меня. Так мне будет спокойнее. Соберутся, будем говорить, если нет, скормлю тебя волкам.

—Хорошо все обдумал! — Али не скрывал своей ненависти.

—Моя шкура дороже шкуры овцы.

—Потому и слугу убрал? Тащи теперь меня к Сутою, получишь награду.

—Мне награды мало, — подумал хан  Кончак, — но ничего не сказал.

 

***

Всю зиму Кончак принимал в стойбище  богатых и бедных ханов из близких и далеких стойбищ. Они торопились  выразить перед будущим всесильным повелителем степи свою  готовность свергнуть Сутоя. Он принимал гостей радушно, угощений не жалел, но каждый гость уезжал от него с чувством страха и покорности. Хан  Кончак мысленно  расставлял людей по своим местам, готовя каждому роль. Он не перед кем не раскрыл своих планов и оставался неуязвим.  В случае доноса хану половецкой степи Сутою, он всегда мог вывернуться, объясняя  свои действия тем, что хотел выявить всех участников заговора.  Хан понимал, что такая зависимость может заставить заговорщиков избавиться от него.

Охраняя его жизнь и покой, ночные и дневные дозоры рыскали по степи. Их донесения  о том, что в степи все без изменений, успокаивали  Кончака, и вдохновляли на поход против Сутоя, рождали мечты о большой власти и богатстве, вселяли в него уверенность.

Пришел день, когда все ханы, участвующие в заговоре, должны съехаться на совет. Хана  Кончака съедало нетерпение, но он не позволял себе, спешить с решениями.  Он уже почувствовал себя господином, оставалось начать повелевать.  Перебирая четки, он успокаивал себя и продумывал все до последней мелочи. Наконец, прибыл первый гость - хан Азиз. Хозяин радушно принял его в специально построенном шатре и усадил на ковер слева от себя, давая понять прибывшему гостю, что он может надеяться  на высокий чин. Этот прием приближения к себе  вызовет в госте чувство благодарности и обеспечит поддержку.

Гости прибывали, хозяин встречал каждого у входа, с каждым поговорил, каждому успел понравиться.  Последним вошел  Али, его быстрый взгляд оценил обстановку. Не забыл он то, что долгое время был у хана Кончака в аманатах (заложниках).  Обида пряталась в душе   недавнего аманата и не  мешала ему  широко и  радушно улыбаться хозяину, но в глубине его взора, помимо его воли, вспыхивала ярость ненависти.

—Али ненавидит меня, с прищуром в глазах думал Кончак, — он мой первый враг,  не задумываясь, вонзит кинжал в мою спину, но он богат и могущественен. С ним до поры надо считаться и то, что будет делать он, я должен знать.

Под завистливые взгляды ханов,  он усадил влиятельного гостя рядом с собой.  Али негласно становился правой рукой хана, который вскоре станет властью обширных половецких степей.  Когда все собрались,  Кончак обратился к собранию:

—Рад приветствовать гостей моего стойбища, да  продлит Аллах ваши годы,  да пусть покровительство его сопутствует нам во всех наших делах.

По его знаку  слуга внесли большие казаны с пловом, жареную баранину, лепешки и кумыс. Некоторую скованность гостей умело преодолевал хозяин.  Его торжественный голос просил,  ласково требовал:

—Друзья мои, да будет ваш путь под Луной долгим и успешным. Прошу подкрепиться перед важным и трудным разговором.  Плов насытит вас,  кумыс поможет вам собраться с мыслями….

Кумыс позвал к разговору, о насущных трудностях и радостях.  Кончак зорко следил за настроением гостей, ведь от него будет зависеть глубина предстоящего разговора.  За пиром незаметно прошло время. Слуги убрали остатки угощения, звонкий голос мулы известил, что время молитвы пришло.  Намаз настроил всех на деловой лад. Пришел миг, после которого уже не будет пути отступления.  Хан Кончак ощущал большую тревогу, но от мечты не отказался, хорошее настроение гостей  утвердили его решимость.

—Приехавшие ханы, представляют большую силу, пришла пора возглавить заговор.

Он с волнением души, смотрел, как гости, подкладывая для удобства подушки, занимали места на ковре.  Подождав, когда уляжется возня и стихнут голоса, хан  Кончак обратился к собравшимся заговорщикам:

—Уважаемые и правоверные ханы, да продлит Аллах  ваш путь под Луной, я прошу у вас совета. Надо решить,  как жить нам, кому служить, кого уважать, кому и какой платить ясак.

Ханы молчали, ожидая продолжения речи.  Кончак насторожился, пытаясь понять, почему изменилось настроение собрания?  Он окинул их зорким взглядом,  но лица заговорщиков оставались непроницаемыми.

—Надо им бросить кость, станут злее, откровеннее, — мрачно подумал  хан и сказал, — каждый из нас много работает, наживает богатство, но большую часть вами нажитого богатства, хотят у нас отнять.  Разве это справедливо?

 Жадность поборола осторожность,  с мест возмущенно закричали:

—Не для того мы наживали богатства, чтобы кому-то их отдавать.

—Хан  Сутой хочет удвоить ясак, — выбрав момент,  громко возмутился  Кончак, — ему все мало.

Шум негодования нарастал. Кончак поднял руку, его мощный  голос перекрыл шум.

—Все так думают?

Крики смолкли, паузу заполнил тихий, но твердый  упрек молодого хана Алтая:

—В народе говорят, что прежде чем лепешку съесть, ее надо испечь.

Хан Кончак  попытался оборвать хана.

—Алтай, лепешки отдай женам своим, а мы будем решать, как жить нам дальше.

—Мы собираемся поднять восстание, но не знаем, будет ли увеличен  ясак.  Может быть, это просто слухи, — не сдавался Алтай

В большой юрте наступила тишина, которую так боялся Кончак.

Хан Алтай продолжил:

—Начнется война между стойбищами, мы потеряем больше, чем даже увеличенный ясак.  Вы думаете, что Сутой овца, и даст себя зарезать?

С мест послышались слова робкой  поддержки, но большая часть ханов закричала:

—Сутой ничего не сделал, чтобы мы стали сильнее, у нас нет золота, серебра, на медные монеты много риса и шелка не купишь.

—Нам нужен сильный и умный хан!  Кончак должен возглавить восстание.

—Правильно, с ним мы победим даже урусов.

—Давно мы не пригоняли скота и пленников из Руси.

Хан  Кончак решительно попросил тишины.

—Да,  нет подтверждения в том, что ясак будет увеличен, но с ханом Сутоем мы не станем богаче, он только жиреет от нашего ясака. Русь накопила огромные богатства, на ее широких лугах и перелесках гуляют огромные стада скота. Это богатство рядом, надо только его взять. А Сутой даже маленького  войска не содержит. Зачем нам такой хан? Я прошу каждого хана определиться, за восстание он или против.

 Хан Кончак уже давно уловил настроение толпы и был уверен в успехе, но счел нужным заинтересовать не только богатых ханов:

—Во все времена мы делали набеги на Русь. Мы пригоняли много скота, Бедные ханы становились богаче, продажа пленников давала золото и серебро даже простому воину.

Кончак перестал говорить и взглянул на ханов, в глазах которых загорались огоньки алчности и только хан Алтай бросил в тишину:

—За такое богатство приходиться платить кровью. Русы умеют драться.

Несколько секунд тишина  овладела ханами, но в следующий момент они недовольно загудели:

—Паршивая овца всегда позади отары ходит.

—Не слушайте его, он овечий хвост.

Все, высказались за восстание, а хан Азиз, сидевший по левую руку от хозяина, предложил избрать главным ханом Кончака. Ближними сподвижниками его стали хан  Али и хан Азиз. Али стал заведовать еще пустой казной, Азиз возглавил  войско.

Новый курултай постановил: ясак Сутою более не платить и выделить в распоряжение, теперь уже, главного хана  Кончака войско тысячу всадников.

 

***

Гости разъехались, хан  Кончак остался один, он достиг того, чего хотел. Радостные мысли толпились в его голове, но где-то там, в уголке его души, таилась тревога.

—Я повелитель половецкой степи, но пока еще не единственный. Есть соперник, который не захочет отдавать власть. За ним пойдет какая-то часть ханов, а это война, в которой надо еще победить…. Нужен такой план, который бы обошел войну и убрал с моей дороги Сутоя.

Бессонной ночью такой план принял материальные очертания и оброс подробностями.

—Чтобы все было правдоподобно, — рассуждал Кончак, — к Сутою с вестью о заговоре  должен поехать  близкий мне человек. Он ничего не должен знать о том, что я возглавил заговор, и потому предать не сможет, даже если захочет. По всем качествам,  на такую роль подходит мой брат Кобяк.

В душу хана на миг вкралась мысль.

—Ситуация может сложиться так, что  брата убьют, но Кончак, отбросил ее и посетовал на другое обстоятельство, — хороший план, но есть в нем небольшая неувязка. Чем больше  я богател, тем больше отдалял брата,  давно не видел и не говорил  с ним. Обиделся, наверное, может и не согласиться делать то, что я ему поручу.  Если станет отказываться, придется щедро заплатить.

Этой мыслью, он как бы утвердил собственный план.

Через несколько дней после совета ханов,  Кончак  через посыльного  нашел Кобяка и сообщил ему о том, что он зовет его к себе. Кобяк  очень удивился неожиданной вести и попытался выяснить причину вызова у гонца, но тот пожал плечами, хлестнул свою лохматую лошадку и вскоре скрылся из виду.

Кобяк был человеком доверчивым и зла долго  не помнил, в последние годы,   вспоминал о брате с легкой обидой: «Богатый бедному не родня».   Он не стал искать причин для отказа, к тому же, в  глубине души надеялся получить у брата помощь.  Ранним утром  Кобяк направил  коня к стойбищу Кончака, который очень обрадовался, когда слуга доложил ему, что приехал Кобяк.

—Зови!

Желанный гость вошел в просторный шатер, несмело  взглянул на брата, и опустил взор.

Хозяин юрты  не дал ему ничего сказать, порывисто шагнул к нему,  обнял.

—Проходи, брат, гостем будешь. Мы давно не виделись, дела не дают поднять голову.

—Зачем позвал? —  удивился большим переменам в поведении  брата гость.

—Присаживайся, у нас долгий разговор, но сначала  мы с тобой насытимся, ты отведаешь медов от русов, недавно купил у проезжего купца.

Кобяк долго усаживался на ковре, и со сдержанным нетерпением попросил:

—Рассказывай, зачем позвал?

Сначала попробуй мед.

—Что это такое?

—Это кумыс руссов. Пей.

Кобяк с дороги, ел много, а выпитый мед сделал его немного веселым, еще более доверчивым и радушным. Глаза его светились благодарностью….

—Рассказывай, наконец, зачем позвал.

Кончак сделал горестное лицо, чем вызвал у брата  тревогу.

—Плохие вести?

—Мне нужна твоя помощь.

—Я тебе помогу, не сомневайся, — Кобяк даже привстал с подушки и решительно всплеснул руками.

—Если выполнишь то, что я тебе поручу, щедро оплачу. Думаю, что моя помощь не будет лишней.

—От помощи не откажусь, говори, что я должен сделать?

—Заговор в степи, многие недовольны правлением хана Сутоя. Несколько молодых ханов стали призывать сменить власть.  Надо предупредить Сутоя. Ты поедешь к нему и передашь  все то, что я скажу.

Кобяк тревожно глянул на брата и с трудом выдавил из себя:

—Сутой не поверит мне.

—Я сделаю так, что поверит.

Кобяк молча смотрел на брата, в его глазах читался испуг и недоверчивый интерес. Не давая ему опомниться,  Кончак стал напористо говорить:

—Скажешь Сутою, что мне предложили стать участником заговора, но я остался верным ему другом  и сообщаю, что я уже обезглавил мятежников.

—Ты зарубил много людей?

—Нет,  убит только главарь заговорщиков хан Алтай. В знак моей верности, ты отвезешь его  голову  Сутою.

Кобяк от неожиданности отшатнулся.

—Голову…? —  с испугом спросил он.

—Да голову! Как еще я могу доказать ему, что я с ним?

Кобяк некоторое время еще колебался, но вспомнил, что брат поможет  ему в хозяйских делах, согласился.

— Я помогу тебе, — уверенно сказал он.

— Я знал, что ты не оставишь брата в сложном положении и придешь на помощь. Обязательно сообщи ему, что надо спешить, пока заговорщики не создали войско и можно их покарать. Еще скажешь, пусть наспех соберет сотню всадников и мчится ко мне,  я дам ему войско и мы вместе покараем предателей.

—Я все сделаю, когда выезжать?

—Сегодня, я все приготовил. Не забудь  запасного коня.

Кончак помолчал в сомнении, но все же сказал:

—Брат, я вверяю тебе свою жизнь, надеюсь, что ты не предашь меня.

—Зачем слова такие говоришь, брат? Я не предам!

 

***

В стойбище Кончака, в соответствии с решением совета заговорщиков, стали прибывать воины от ханов, которые поддержали мятеж. Они ставили юрты, кормили лошадей, варили на кострах похлебку. Хан Азиз, который отвечал за войско, лично осматривал лошадей и вооружение всадников, распределял их по десяткам и сотням.  Воинство, еще полностью не собравшись, готовилось к войне.  Казначей хан, Али принимал в казну серебро, которое прислали с воинами мятежные ханы.

 

***

Главный хан степи Сутой принимал купцов, его молодая жена выбирала китайский шелк, золотые и медные украшения. Когда покупки обрели хозяйку, она удалилась на женскую половину. Сутой стал расспрашивать купца о новостях в кочевьях и стойбищах. Купец повел себя странно.

—Разные всякие новости тебе сейчас не нужны, — он загадочно замолчал, но видя, что хан тоже выжидает, сказал, — ты должен интересоваться спокойно ли в степи, какие тайные и явные настроения там есть.

Сутой понял, что надо заплатить купцу и все тайное станет для него явным. Несколько золотых монет перекочевало в одежды купца, но он медлил. После очередных монет, он заговорил, но слова его были пока далеки от тайн:

—То, что я тебе скажу, стоит больших денег.

Сутой ответил:

—Если то, что ты скажешь, будет важным, я доплачу, а если ты расскажешь о быстром скакуне, отниму то, что дал. Говори.

—Неспокойно в твоей степи хан,  жди заговора.

Купец рассказал про свой путь, называл кочевья тех  хозяев, которые, по его мнению, готовились к восстанию.

Встревоженный хан Сутой спросил:

—Почему я тебе должен верить.

—Ты можешь мне не верить, но я проехал длинный путь  и давно научился слушать и видеть.

Купец весьма довольный проданной вестью уехал, Сутой приказал позвать брата Акуша, но вошел слуга и сообщил, что прибыл брат хана Кончака, Кобяк, с тревожной вестью.

—Приведи, посланника и позови брата Акуша.

Кобяк вошел и, приложив руку к сердцу, поклонился:

—Я приветствую хана всей степи Сутоя, да будет долгим путь твой под небом, и передаю заботу брата моего хана Кончака. Сутой порывисто встал, подошел к гостю, крепко пожал руку, пригласил присесть.

—Садись, сейчас принесут угощения, а ты пока рассказывай, какую весть принес?

—Заговор зреет в степи. Брат мой Кончак, как может, сдерживает заговорщиков, но долго ли это будет у него получаться?

—Кто восстал, кто хочет стать ханом степи?

—Твой друг - хан Кончак обезглавил восстание, а голову главного заговорщика прислал тебе.

—Кто он?

—Хан Алтай.

Сутой ожидал услышать имена богатых и умудренных опытов ханов, но только не Алтая. В его душу вкралось недоверие:

—Молод он еще в заговорщики.

—Как раз молодые и рушат устои степи, спешат, им надо все и сразу, — качая головой, сказал заученные слова Кобяк.

—Ты привез его голову?

—Да, привез.

—Где она?

—Она прикреплена к седлу.

—Идем, посмотрим.

У лошади Кобяка к ним присоединился Акуш.

—Что случилось, — встревожено спросил он.

—Кобяк привез голову заговорщика. Хан  Кончак прислал, предлагает помощь  в подавлении бунта.

Акуш взглянул на Кобяка, но промолчал. Сутой знал хана Алтая и потому сразу признал его голову, но возникшее ранее недоверие не позволяло ему поверить в то, что говорит посланник хана  Кончака.

—Как это случилось, почему обезглавлен хан Алтай?

—Он приехал к брату с просьбой присоединиться к заговору. Люди брата связали его, и он под пыткой рассказал все.

—Что же он рассказал твоему брату?

—Он открыл все имена заговорщиков.

—Поведай мне, назови мне эти имена.

Кобяк перечислял всех, кто был причастен к заговору, но по мере повествования, Сутоем все больше овладевали тревога и недоверие.  Большое сомнение вызывало то, что самый молодой хан Алтай возглавил заговор. Как могли это допустить  видавшие виды ханы?

—Нет, тут что-то не так, — решил Сутой и кликнул охранников.

Когда охранники подбежали, он дал знак, чтобы они связали Кобяка. Удивленный Кобяк не сопротивлялся, спрашивал только:

—Зачем меня вяжете, зачем?

—Если хочешь жить расскажи все, что знаешь  о заговоре.

—Я ничего не знаю, меня позвал к себе мой брат  Кончак и попросил, чтобы я поехал к тебе и предупредил о заговоре, мне дали суму с головой, я поехал к Вам.

—Откуда знаешь имена заговорщиков?

—Я же сказал, что Кончак перечислил их перед отъездом и приказал рассказать про них вам.

—Бросить его в яму, — приказал Сутой слугам, затем обратился к брату Акушу.

—Идем, потолкуем.

Сутой вкратце рассказал о приезде купца, о его предупреждении заговора, потом  приезде  Кобяка.  В конце рассказа спросил:

—Что ты об этом думаешь?

—Думаю, что надо собирать войско.

—Это займет много времени, купец еще сказал, что в ханствах уже снаряжаются отряды.

—Давай допросим Кобяка под страхом смерти.

—А если он ничего не знает и привез настоящее предупреждение, тогда хан Кончак отвернется, тогда будет еще хуже.

—Мы его казнить не станем, а только попугаем.

 Сутой несколько мгновений думал, потом согласился:

— Привести Кобяка! — приказал слугам он.

Кобяк трясся всем телом:

— Вы казните меня?

—Хан Сутой подошел к нему и сказал:

—Не скажешь правду, отрубим голову.

Кобяк заплакал:

—Я ничего не знаю.

Акуш отошел в сторону к охраннику, что-то тихо сказал, а затем, чтобы слышал Кобяк,  приказал ему:

—Он отказывается говорить правду, отруби ему голову.

Посланника положили на землю, Акуш спросил его:

—Будешь говорить?

—Я ничего не знаю.

Воин взмахнул саблей и отрубил прядь волос. Гонец Кончака лежал без движений, плакал.

—Встань! — приказал ему Акуш.

Кобяка подняли и дали успокоиться, а когда  его взгляд стал осознанным, Сутой сказал ему:

—Будешь у меня аманатом, если сказал правду, будешь жить, если нет, зарублю.

 

***

События, которые вершились в прошлом, иногда сильно влияют на будущее. Так случилось и на этот раз.

Второй день русские войска бились в  кровавой и злой сече с половцами. Сотник русского войска Буян оказался в окружении вражеских конников. Доспехи смягчили удар и спасли его от смерти. Когда пришел в себя, вокруг него стояли недавние противники и чему-то весело смеялись. Один из них обнажил саблю,  приказал встать. Буян понял, что если он не выполнит волю половца, его убьют. В голове шумело, но, превозмогая боль и головокружение, он поднялся на четвереньки, затем встал на ноги.

Связанные арканами  пленники потянулись в степь. Длинный и тяжкий путь им предназначалось пройти. Их ждали невольничьи рынки  Хорезмского царства, затем тяжкая жизнь раба.    По дороге рана Буяна  поставила его на грань жизни и смерти. Всадник, который владел им, постарался скорее продать пленника всего-то за несколько серебряных монет. Купил Буяна  Такур, воин из охраны хана Кончака. Он усадил пленника на запасную лошадь и тем спас от смерти. Новый хозяин Буяна, не скупился, хорошо его кормил, а когда он  окреп, повез к табуну. Жеребец-вожак табуна покосился на них лиловым глазом, подняв высоко  красивую голову, предупреждающе заржал.

—Этого коня никто не может покорить. Ты это должен это сделать. Будешь отказываться, посажу в яму, объездишь, отпущу.

Буян посмотрел на коня и попросил:

—Мне нужно семь дней, чтобы выполнить эту работу.

—Почему семь дней? — удивился  Такур.

—Лошадь должна привыкнут ко мне и стать моим другом.

—Хорошо, семь так семь.

—Сегодня его надо поймать и держать в загоне.

Такур подозвал табунщиков, указав плетью на жеребца, приказал:

—Делайте так, как он скажет.

 

Половцы с интересом наблюдали за русом. В первый день Буян только кормил коня и в конце дня смог только  погладить его по сильной шее.

Через два дня, он водил лошадь под уздцы. Еще через день на  спине лошади лежал старый кафтан, а на шестой  на нем уже красовалось седло.

На седьмой день толпы половцев пришли смотреть на то, как Буян станет седоком. Одни смеялись, другие спорили, третьи заключали пари.

Толпа ожидала, но ничего не происходило.  Такур, играя плетью,  подошел к Буяну и зло спросил:

—Почему не выводишь лошадь из загона?

— Прошло только шесть дней, седьмой еще не закончился. Приходите завтра.

—Раб, ты должен объезжать лошадь сегодня.

—Коня жалко, хороший он, дорогой, можно испортить, —  голос  Буяна звучал спокойно и вразумительно.

Услышав, что можно потерять дорогого коня, хозяин присмирел.

—Если утром коня не объездишь, убью! — зло бросил Такур пошел к толпе объясняться.

 Толпа,  не скупилась на острые слова и насмешки. Весь день и вечер стойбище обсуждало утреннее не состоявшееся событие.  Разговоры дошли и до ушей хана Кончака.

Толпа опять жаждет зрелища. Ее внимание отвлекает подъехавший на гнедом жеребце, хан Кончак. Перед ним расступились, давая дорогу.  Тут же,  на взмыленной лошади примчался Такур, его лицо растеряно, говорит несвязно:

—Буяна нет нигде, нет и коня.  

Сдержанный гомон людей, смолк и через мгновение, вздох разочарования, затем недоумения прокатился по ней.  Растерянность толпы неожиданно прервалась восторженными криками:

—Это он! Это Буян!

Буян осадил коня у самой толпы. Счастливый Такур бросился к нему, но хан Кончак прервал его радость.

—Раб мой, конь мой!

Бросив золотые монеты под ноги Такуру, удалился.

Буяна приставили к табуну. Он выбирал лучших лошадей,  ломал их норов, покорял….

Половецкий праздник  заставил  обитателей городища  покинуть юрты стойбищ. Гомонящая толпа двинулась к месту скачек, которые вызывали бурю восторга или глубокое разочарование, одни ликовали, другие уходили в глубоком унынии.

Пережив радости и печали от скачек, народ поспешил к месту, где на скаку стреляли из лука, бились на саблях.

Пожилой и бывалый половецкий воин, теснил молодого еще безусого парня. Его сверкающая сабля раз за разом ставила соперника в тупик.  Буян в азарте наблюдателя не удержался и подсказал юнцу. Поединок прекратился.

Старый воин бросил саблю Буяну и жестом попросил защищаться. Уверенный в своем превосходстве над пленником, половец пошел в атаку, но тут же понял, что проиграл. Конец сабли Буяна уперся в его грудь. Поединок повторился еще несколько раз, но финал оказывался в пользу пленника.

Восхищение половцев переросло в  равноправное отношение к пленнику. Буян теперь мог свободно перемещаться по кочевью. Мысль о побеге не раз и не два посещала его, но куда и как бежать? Степь большая и широкая, но в ней свои законы, которые сразу накажут, если их не изучить.  Тем более на Руси не было места, где бы он нашел приют, не было человека, который бы его ждал.

Лето  сменяла зима, зима, наполняла степные просторы стылыми ветрами и колючей метелью.

Буян уже ничем не отличался от половцев, носил их платья, выучил язык. Все, как-то забыли, что он пленник, у него даже появился друг Аепа. В начале зимы к хану Кончаку зачастили гости, потом, когда ждали скорый приход весны, появились воины и пополз слух, что готовится набег на Русь, но Аепа рассказал ему, что после недавнего курултая, главным ханом степи избран хан Кончак, он теперь собирает войско, чтобы изгнать хана половецкой степи Сутоя.  Буян отнесся к этому известию равнодушно, но случай изменил все.  Аепа влюбился в половчанку, но на беду его появился соперник, который решил расправиться с ним. Поединок на саблях не сулил победы, Аепа отступал, еще несколько взмахов сабли и он будет зарублен. Буян встал между ними. Половец занес клинок над его головой, но кинжал пленника опередил ….

—Аепа просил, умолял, кричал:

—Ты убил племянника хана Кончака, тебя ждет смерть, беги!

Захватив суму с едой и теплую одежду, Буян  ускакал в еще заснеженную степь. Он направил коня к городищу Сутоя.

 

***

Степь от горизонта до горизонта.  Снег слепит и искрится под лучами солнца. По приметам скоро весна.   Человек, идущий  в сторону заходящего Солнца, распахнул кафтан и кротким движением сбил треух на затылок.

—Хорошо — подумал он, но его взгляд уловил едва уловимую поземку.

Сорванные с наста снежинки поспешали  укрыться за небольшим сугробом. Человек втянул в себя воздух, тревожно огляделся. Солнце поблекло, белесая плена росла и ширилась. Сомнений не осталось, надвигалась метель, надо искать укрытие. Он еще раз осмотрелся, но нечего подходящего не увидел, все буераки и низина заполнены снегом и лишь вдали виднелся курган, за которым можно спрятаться от ветра.

—Надо спешить, иначе не успеть, подумал он и прибавил шаг.

Но наст, оттаявший на недавнем солнце, проваливался, будто хватал за ноги.  Путник стал выбирать путь, ориентируясь по  верхушкам бурьяна, которые выглядывали из  снега, но путь к кургану от этого становился длиннее. Ветер все больше крепчал,  срывался на завывание метелью, яростнее  бросал снег ему в лицо. Белое колеблющееся марево  скрыло курган. Куда идти он уже не знал, растеряно остановился, смерть стояла вокруг, закрывая путь  к спасению.

Растерянность не перешла в испуг и панику, отступила ….

— Нет, меня так просто не возьмешь.

 Мужчина откопал небольшое углубление в снегу, запахнув плотнее зипун, и сильнее натянув треух, лег. Вскоре сугроб начал расти над ним.

Путник затаился.  Холод, казалось, проникал в самое сердце, он поджал к животу колени, но это мало помогло, мысли стали путаться….

Уже сделан первый шаг в пелену белого безразличия  и спокойствия. Он пытался как-то сопротивляться, но неумолимая сила влекла, отнимая последние всплески воли.  Сделан первый шаг, но не последний. Его слух уловил ржание лошади и взволнованные голоса  людей.

—Половцы…, — почти безразлично подумал он, но жажда жизни вернула ему силы….

 

***

Хан Кончак размышлял, прикидывал, как будут развиваться события. Он ждал приезда  Сутоя, хотя мало верил в эту затею.

—Сутой умный и хитрый хан, вряд ли даст себя обвести вокруг  пальца.  Он не поверит ни купцу, ни Кобяку. Нужно скорее собирать  войско, нельзя давать ему время на подготовку. Ханы тянут с отправкой войск, выжидают. Как только соберется войско, надо идти в поход за властью. Сутой должен уйти.

Вошел, Али по его хмурому виду  Кончак понял, что что-то случилось.

—Говори, приказал он.

—Урус сбежал.

—Когда это случилось.

—Прошли ночь и день.

—Как он мог это сделать? Что он знает?

—Твой племянник захотел убить  Аепа, чтобы отнять половчанку. За него вступился урус и убил твоего племянника. Он знает закон кровной мести и потому сбежал.

—Что он знает о наших планах?—  забеспокоился Кончак.

—Что может знать раб? Конечно, что-то слышал, что-то видел.

—Приведи Аепа.

—Он уж здесь.

Кончак грозно смотрел на виновника смерти племянника.

—Рассказывай.

 Твой племянник хотел меня убить. Когда я прощался с жизнью, Буян подставил свой клинок и спас меня.

—Что было потом?

—Буян убил его.

—Что Буян знал о походе?

—Все говорят, что войско пойдет на Русь,— Аепа смотрел на хана глупыми глазами.

—Прогоните его прочь! — в сердцах приказал Кончак.

—Казнить?

—Нет. Каждый воин нам нужен. Сейчас не пора казней. Сколько сабель в войске.

—Немного меньше десяти сотен.

—Сколько может собрать Сутой?

—У него времени мало, нельзя давать ему передышку, надо выступать.

Хан степей молчал, видимо принимал решение. Пауза затянулась,  Али ждал.

Кончак решил, что еще можно подождать, накопить силы.

—Ждем день, затем поход.

Начать поход в назначенный срок не удалось, снежный буран задержал войско на исходных позициях.

 

***

Хан Сутой и его брат Акуш думали непростую думу. Им было важно понять, что произошло в степи. Какое известие привез Кобяк? Не ловушка ли это?

Сутой задумчиво говорил:

—Не верю я хану Кончаку, проникнуть в его дела всегда было непросто. Обезглавленный хан очень молод и не способен повелевать опытным ханам.

—А как ты относишься к сообщению купца? — задал вопрос Акуш.

—Я заплатил ему за известие, ему могли заплатить за то, что он мне его привез.

—Тогда надо собирать войско и покарать бунтовщиков.

—Кого ты будешь карать? Те имена, что назвали купец и Кобяк, возможно, ничего не знают о заговоре. Ты их начнешь карать, они восстанут против тебя.

—Войско надо собирать! — почти крикнул Акуш.

—Согласен, надо, но многие ханы станут выждать, а иные перейдут на сторону заговорщиков.

—Нельзя же ждать, пока они придут и перебьют нас.

—Сделаем так. Ты собираешь войско, я еду к хану Кончаку.

—А если он приготовил ловушку?

—Это скорее так и есть, но другого выхода нет, надо выиграть время, нужное  на сбор войска.

—Ты едешь на верную смерть.

—Какая разница, где настигнет смерть?  В постели или степи? Если хан Кончак хочет меня погубить,  то он придет сюда. Спеши собрать войско, я все решил.

 

***

Метель не умерила буйства, к поземке прибавился снег с небес, он клубился и нёсся в неведомую даль, слепил глаз ездовых. Лошади остановились и покорно опустили головы.

Хан Сутой приподнял полог кибитки, выглянул наружу, но ничего, кроме белого марева не увидел. В груди его зародилась тревога. Он не боялся смерти в степи, кочевая жизнь приучила его к неожиданностям и постоянным опасностям. В нем теплилась надежда на то, что Кончак хочет помочь и потому боялся опоздать.   В южных кочевьях зрела измена.

 —Вынужденная задержка в пути, может лишить меня власти и жизни. Лишить жизни, — невесело повторил он. Если Кончак приготовил мне ловушку, то моя смерть   спасет мой род, мою семью.

В кибитку вполз юзбаши (командир охранной сотни) Апак.

—Дозволь говорить, хан.

—Говори.

—Беда, хан.

—Говори, почему остановились?

—Лошади не могут идти, страшный степной буран.

—Ставьте юрты.

—Очень сильный ветер, все сносит на своем пути, не позволяет установить юрты. Если к утру буран не утихнет, люди лишатся жизни, замерзнут.

Хан задумался, пытаясь найти выход, но, снежная метель крепко держала их в своих объятиях. Он опять приподнял полог и, увидев летящий снег сказал:

—Будем ждать.

—Хан, разреши…, — договорить свою просьбу юзбаши не успел.

Кибитка рванулась вперед,  но через некоторое время остановилась, слышался храп лошадей. Первым пришел в себя Сутой.

—Иди, узнай, в чем дело, может волки.

Командир охраны проворно выполз из кибитки, но через небольшое время, опять вполз.

—Говори! — нетерпеливо сказал хан.

—Из-под снега вылез человек, видимо урус. Его кони испугались.

—Как из-под снега? — опешил хан.

—Говорит, что прятался в снегу от бурана….

—Веди его ко мне!

Облепленный снегом, путник сидел перед ханом, который некоторое время рассматривал нежданного гостя.

—Кто таков и почему оказался в степи?

—Иду на Русь, сбежал из рабства

—Не боишься признаться, что сбежал?

—Нет, не боюсь, начну врать, только разозлю тебя, хан. А ты мудрый и справедливый, потому хотят тебя и твою семью убить.

—Что можешь ты, раб, знать  ханских делах,— Сутой снисходительно взглянул на путника и добавил, — был на их совете?

—На совете не был, но меня есть глаза и уши.

—Что увидели глаза твои и уши?

—Хан  Кончак стал часто приглашать к себе в гостей. К  нему стали приезжать ханы даже из дальних кочевий.

Сутой мрачнел.

—Уши подсказали мне, что будет общий сбор. Это случилось на новолунье.

—Где же твой конь?

—Через два дня пути, он обессилил без корма, пришлось бросить.

—Почему не запас корм коню?

—Так получилось, что я вступился за друга  и в поединке убил племянника хана  Кончака, потому меня ждала смерть. Я не собирался бежать, но так случилось.

—Ты много  о них знаешь?

—Знаю, хан, знаю, но надо укрыть твоих людей от бурана, не поможешь им, останешься здесь замерзать, на радость своим врагам.

—Что можно сделать для них? На все воля Аллаха?

—Отдай им шкуры юрт своих, меха, одежды пусть укутаются, тем спасутся. Буран стихнет к утру. Некоторое время в хане боролись жадность и необходимость.

Путник, поняв метания хана, сказал:

—Спасай людей, спасешься сам.

Хан сделал движение головы снизу вверх, взметнувшиеся брови повелели юзбаши действовать.  Было слышно, как  он кричал, раздавал команды, но утепленные стенки кибитки и посвист ветра не давал возможности разбирать его слов.

Полумрак, царящий в кибитке, не давал хану возможности рассмотреть лица нежданного гостя.  Ему хотелось увидеть его глаза, которые могли бы поведать о человеке, сидящего напротив, многое.

—Как зовут тебя путник?

—Зови Буяном.

—Что значит имя твое?

—Воин.

У хана приподнялись брови.

—Воин и раб? Не по тебе  это имя!

—Имя сменить можно, но  от этого мне не стать ханом или опять рабом.

—Слова твои становятся дерзкими, вот возьму и прикажу отрубить тебе голову.

—Не отрубишь, хан. Я знаю то, что тебе надо еще познать.

Едва появившееся у хана желание выбросить Буяна сменилось интересом.

—Хочешь показаться нужным хану?

—Не место раба рядом с ханом.

—Куда пойдешь, если я тебя сейчас отпущу?

—Если ты меня отпустишь, то погибнем оба. Я от стужи, ты от клинка или верёвки.

—Слова твои не раба!

Дерзкие слова Буяна опять породили у хана желание избавиться от нежданного пленника, но слухи об измене останавливали его и заставляли продолжить разговор. Ханское самолюбие не позволило ему задать вопрос о своей смерти:

—Раб решит, что я испугался, — заключил мысленно он, а вслух сказал, — от кого ты сбежал?

—От хана  Кончака.

—Хан  Кончак и его городище подчинено мне. Я тебя верну ему, пусть он решает, как тебя наказать.

—Кончак уже не твой хан. Он собрал вокруг себя мелких ханов и мечтает тебя зарезать. Они знают, что ты едешь к ним, и приготовили встречу.

—Чем докажешь, раб?

—Думаю, что если бы не метель, они были бы уже здесь. Торопись к своему городищу, к своему войску.

Хан  молчал. Его мысли сцепились в непримиримой схватке. Величие хана гнало его вперед, опасность останавливала, пыталась погасить гордыню.

—Ты сказал, что утром метель прекратиться.

—По приметам метель угаснет.

—Что говорят приметы?

—Это буран, сила его скоро закончиться.

—А раньше утра он может закончиться?

—Может. Надо ночью смотреть за ним и, как только станет стихать, бросай, хан, обоз, и верхи уходи в свое городище, готовь  воинов. В этом твое спасение, и мое тоже.

Хан молчал. Борение в его душе еще продолжалось, ему не хотелось принять совет раба. Это уравнивало их и даже  возвышало Буяна. Раб определяет его дальнейшие действия. Величие хана не позволяло ему согласиться,  круто изменить свой путь и правила его власти.

—Я не соглашусь с тобой, на все воля Аллаха.

Буян печально взглянул на собеседника, он понимал, что чудесное спасение его из сугроба, только отсрочило его кончину, что хан вот,  вот должен кликнуть охрану….  Мозг искал путь к спасению.

—Хан медлит. А раз так, значит  не все еще потеряно.

Неожиданно, негодно к нему пришла простая мысль.

—Хан, тебя любит Аллах, но ты его не хочешь услышать.

—Ты ли возвысил себя до Аллаха? Или Аллах позволил тебе говорить за него? — Сутой  снисходительно улыбнулся, — ты не можешь быть проводником мысли его.

—Мне  Аллах ничего не поручал.

—Тогда зачем говоришь, что он меня любит?  Твои слова забыли правду. Может, тебя подослал хан  Кончак?

—Для этого я должен был прийти в твое городище и говорить с тобой. Подумай, хан, кто я такой, чтобы посылать меня  с ханской вестью?  Подумай, хан, ты  бы мне поверил среди слуг¸ своей стражи и войска. Я уже замерзал в снегу, и только случай спас меня. Ты спас меня, я пытаюсь спасти тебя. Знаешь, какая думка пришла  ко мне?

Хан продолжал молчать, а Буян продолжил:

—Это Аллах послал меня, чтобы спасти тебя.

—Ты правоверный мусульманин?

—Нет, я русский, рус.  У нас много Богов, Перун, Леший, Нива, Домовой. У нас покровителей много, может и Аллах тоже.

—Что могут твои Боги?

—Перун главный среди Богов. Его молнии, сброшенные с небес, испепелят все. Леший правит лесами, оберегает их. Нива, дает нам хлеб и еду разную. Домовой – Бог семьи.

—Поклянись перед Перуном, Богом своим, тогда я тебе поверю.

—Я клянусь, Перуном в том, что тебе грозит опасность от хана Кончака. Нам надо уходить.

Хан Сутой позвал юзбаши Апака. Когда тот вполз в кибитку, приказал:

—Как только станет стихать буря, накормить  лошадей, сделать вьюки, уходим без обоза. Каждому по коню, мне и русу двуконь. (Два оседланных коня)

Апак оторопело смотрел на хана, его глаза выражали недоумение.

—Ты понял?

Апак часто заморгал, кивая головой, отползал к выходу.

—Будет сделано, светлый хан.

Сутой повернулся к Буяну.

—Ты будешь со мной. Помни, если обманул, кожу с тебя сдерут.

Едва забрезжил рассвет, хан Сутой приказал бросить обоз и в конном строю двигаться к городищу. Впереди на вороном коне ехал хан  Сутой, рядом на гнедом  Буян, чуть поодаль  юзбаши Апак, за ними сотня воинов. Буян рассказывал о том, что видел и слышал в  городище хана  Кончака. У Сутоя сомнений не осталось  в том, что хан Кончак возглавляет заговор, а его просьба прибыть к нему, была ловушкой. Стало ясно, что вскоре он во главе войска придет к городищу Сутоя.  По словам Буяна у него уже собралась около  одной тысячи сабель. Сколько еще придет и присоединиться к нему по пути можно только догадываться.  Если хан  Кончак, в скором будущем придет к ним, то собрать войско, которое сможет противостоять заговорщикам, вряд ли получится.

Жители городища, густо заполнили его окраину и с удивлением и радостью встретили отряд. Первый вопрос был:

—Почему вернулись? — вторым, — что случилось?

Воины пожимали плечами, ибо на этот вопрос могли ответить только хан и Буян. Жена хана  Дамира первой пошла к приехавшим воинам. Хан спешился, взглянул на жену. Она видела хмурый вид мужа, но вопросов не задала. Сутой сказал:

—Иди к себе, потом все тебе расскажу.

Дамира мельком взглянула на Буяна и пошла к юртам, но Сутой остановил ее вопросом:

—Где Акуш?

—После твоего отъезда он тоже уехал с десятью воинам, еще не вернулся.

—Гонцы от него были?

—Нет, он никого не присылал.

 Воины расходились по семьям и поясняли, почему вернулись:

— Из-под снега вылез человек. Он говорил с ханом, утром нам приказали вернуться. Почему-то бросили телеги обоза.

Многие предположили, что надо ждать новостей и скорее всего плохих. Буяну отвели отдельную юрту с охраной и слугами.

 

Хан Сутой сидел на ковре в богато убранной юрте, напротив расположилась жена. После подробного рассказа Сутоя, она предложила бежать и немедленно. Сутой возразил ей:

 —Вернется Акуш, тогда поймем что делать.

   Утром, тучи торопливо разбежались, долгожданное голубое небо  радостно приветствовало Солнце, которое стало по-весеннему дарить Земле тепло.  Снег спешил обратиться в полую воду и ручейками устремиться в низины.

Ждали Акуша, но он не вернулся, в этот теплый весенний день, не вернулся и к следующему утру. Дальние разъезды пока не доносили о приближении войска хана Кончака.

Сутой приказал привести к нему  Буяна.

—Скажи, что бы ты делал на моем месте?

Надо собирать войско.

—Мой брат поехал по стойбищам, чтобы собрать войско, но от него нет  вестей. Он должен был присылать гонца, через день или вернутся назад, но ни того, ни другого он не сделал.

—Это плохо. Сколько воинов можешь вооружить?

—Кроме своей охранной сотни, можно набрать еще две.

Буян задумался  и спросил:

—По дороге я не заметил ни леса, ни возвышенности. Надо подумать, где скрыть войско.

—Ты хочешь сделать засаду?

—Другого ничего не придумать, если конечно не бежать.

—Жена настаивает на побеге.

—Дай мне десяток хороших воинов.

Сутой в задумчивости молчал.

—Не доверяешь? — с легкой укоризной спросил Буян.

—Человек ты не наш.

—Пошли юзбаши, чтобы он отыскал место для засады.

—А может бросить все  и кочевать к Дону? — едва ли не панически воскликнул хан.

—Даже если уходить, то надо хоть на время остановить войско Кончака.  Путь нелегкий. Семьям надо уйти так далеко, чтобы он их не догнал. Он будет искать тебя, ему нужна твоя голова.

—Ты все верно говоришь, но не могу я уйти, бросив брата Акуша. Может, он уже ведет войско.

—Что сейчас будешь делать?

Был видно, как тяжело принять решение хану, он встал, прошелся по юрте. Наконец, его взгляд остановился на Буяне.

—Снег уже почти стаял,  степь напитана талой водой, путь по ней тяжелый.  Это задержит войско Кончака. Возьми с собой юзбаши, десяток людей, с запасными лошадьми, корм для лошадей на два дня.  Ровно через два дня ты должен вернуться. Если не вернешься, мы уходим к верховьям Дона. Если встретим сопротивление,  пойдем к реке Итиль, через Дикое поле. Обязательно слушай юзбаши, он знает местность.

 

***

Через несколько переходов  Буян и юзбаши Апак  нашли  низину,  в которой могли скрытно разместиться пара сотен конников. Из нее были видны оставленные Сутоем повозки обоза.  Выбрав место для засады, они вернулись домой, где их ждала печальная весть. Акуш и его воины не вернулись и не прислали вестей, а это означало, что их, скорее всего, убили, а соседние стойбища перешли на сторону хана  Кончака. Теперь уже ничто не удерживало Сутоя и его род от бегства.

 Ранним утром кочевой обоз тронулся в путь. Двести всадников, под командованием Буяна отделились от обоза. Сотня юзбаши осталась охранять обоз.

 

***

Акуш и десять воинов сопровождения подъехали к стойбищу, которое считалось надежным союзником  хана Сутоя. Навстречу вышел хан Алатырь и, радушно улыбаясь, пригласил к своей юрте, как только сопровождающие воины  спешились, на них из-за юрт напали люди с копьями. В короткой схватке охрана Акуша была перебита, на него набросили аркан, скрутили. Из юрты вышел хан  Али.     

—Как мне тебя отблагодарить? — обратился он к хозяину стойбища.

—Хороший конь будет достойной платой.

Акуш, поджав колени, сидел на пятках, и казался безучастным. Довольный Али улыбался, наслаждаясь удачей и положением господина, могущего карать и миловать.  Ему хотелось расправиться с пленником, но он мог многое рассказать о Сутое и его войске. Выкуп тоже не помешает.

—Кончилась власть Сутоя и твоя тоже. Теперь ты мой раб, которого, если захочу, убью или продам за медный грош  на рынке! — ликовал Али

Акуш, сверкнув глазами прошипел:

—Не торопишься?

—Нет, не тороплюсь.                                   

—А если за мной придет брат и вырубит вас.

Али рассмеялся.

—Не придет,  он слабый хан, у него и власти то никогда не было, а ты говоришь, что придет, изрубит.

—Убей меня! — выдохнул Акуш.

—Нет, Акуш, я еще не насладился властью над тобой. Власть это не только наслаждение, а еще и путь к богатству.

—У меня нет богатства, так, что убей, рабом я не стану.

—Да, ты не богат, а вот брат твой Сутой, может дать за тебя золото, серебро и много чего.  Не даст золота, будешь рабом! А если рабом не хочешь быть, живого  отдам тебя степным воронам….  А сейчас расскажи мне о том, что делает твой брат, знает ли он  о том, что скоро станет рабом или умрет?

Акуш продолжал молчать. Хан Али рассмеялся ему в лицо.

—Ты собираешь войско, но Сутой останется без него, я об этом позаботился. Молчи, но знай, если Сутой будет сопротивляться нашей воле, то и он будет собой угощать своим волков или тех же воронов.

Акуш презрительно взглянул на Али.

—Грозила овца волку….

Али ледяным тоном оборвал Акуша и приказал хану стойбища:

—В яму его, и помни, его жизнь, твоя жизнь. Береги свою жизнь, — указав плетью на убитых спутников Акуша, добавил, — этих зарыть, знай, что у тебя не было никого.

Хозяин стойбища покорно поклонился.

 

***

У Кончака было прекрасное настроение. Один за другим прибывали гонцы от  ханов северных кочевий, которые заверяли о своей преданности новому хану половецкой степи.

Не дождавшись возвращения, посланного к Сутою брата Кобяка, хан Кончак заторопился, но быстро стаявший  снег, заставил изменить планы.

— Степь не даст быстро двигаться войску. Обоз увязнет в раскисшей степи, — решил он, —  подождем два - три дня, пусть Сутой еще немного насладиться властью.

Наконец, степь впитала воду, стала твердой. Войско тронулось в сторону неподвижной звезды.  Хан  Кончак, с гордо поднятой головой, ехал  впереди войска, слева от него ехал его визирь Ази-хан, справа хан Али.

На горизонте замаячили около десятка всадников

Кто это? — просил Кончак у хана Али.

—Это моя разведка, которая следила за Сутоем.

—Зови, пусть расскажут, что видели?

Головной всадник спрыгнул с коня, подбежал к сидящим на лошадях ханам. На расстоянии нескольких шагов от них, он преклонил колено и, склонив голову, ждал повеления говорить.

Кончак взмахнул плетью.

—Говори.

—Сутой со своим родом, и тремя сотнями всадников, покинул свое городище.  Два дня назад и ушел в сторону  Дона.

 

Хан Кончак обрадовался и огорчился одновременно.

— Сутой ушел, теперь я хан половецкой степи, но Сутой жив и может вернуться. Этого допустить нельзя.

 Он повернулся к  Ази,  приказал:

 —Род его связан семьями и обозом. Степь была тяжелой, далеко они не могли уйти. Пошли несколько сотен сабель, чтобы догнали  беглецов.  Сутоя, как ишака привести на аркане.

Полтысячи воинов бросилась в погоню за обозом  Сутоя.

На своем пути они наткнулись на брошенный обоз. Передние воины стали хватать разложенные Буяном на возках добротные вещи, еду и  корм для лошадей. Возникла потасовка, всадники сгрудились, не замечая атаки.  Когда заметили атакующую  их конницу, было уже поздно. Десятки сабель рассекали тела неприятеля. Через некоторое время войско  Кончака смогло перестроиться для отпора, но Буян уже дал сигнал к отходу. Никто их не посмел  преследовать. Потери у отряда  хана Кончака были большими, около  ста убитыми, почти столько же были ранеными.

Подъезжая к месту побоища, хан   Кончак сначала обрадовался, думал, что Сутой пленен, но когда приблизился, увидел страшную картину. Он долго молчал, затем дал команду возвращаться, а тысяцкого, командовавшего отрядом, приказал казнить.

 

Войско возвращалось в городище.  В обозе везли многие тела убиенных воинов. Настороженная тишина взорвалась криками и плачем по отцам, сыновьям, братьям.  Первое разочарование в заговоре пережили  ханы.  Во многие семьи ворвалась ничем неоправданная  смерть, забирая молодых полных сил мужчин.  Половецкие рода роптали и скорбели по родным и дорогим  людям.

Хан  Али втайне радовался разгрому войска Кончака. Он помнил, как был у него  аманатом (заложником), помнил и ненавидел.

—Его поражение это мой первый шаг к власти хана половецкой степи, — злорадно думал он.

 

***

Хан Сутой оглянулся и увидел, что к ним рысью приближается конница. Сердце забилось учащенно.

—Апак! — крикнул он сотенному,— конница.

—Вижу, их больше в два раза и, похоже, впереди Буян.

Буян скакал впереди, радостно размахивая саблей, и широко улыбался.

—Мы в безопасности, хан, мы и многих зарубили, остальные вернулись в свои стойбища.

Обоз остановился, лица засветились радостными улыбками….

Солнце сегодня, по-весеннему теплое. Зазеленевшие лужайки огласились детскими криками, смехом. Все было хорошо, но то, что ожидает род Сутоя впереди, никто не знал, просто надеялись на лучшее.  Люди  окружили Буяна и юзбаши, просили поведать о сражении. Буян рассказывал, не жалея красок, но вдруг почувствовал  откровенный  и даже немного хищный взгляд женских глаз. Он даже поперхнулся, когда понял, что этот взгляд принадлежит жене хана Сутоя.

Через несколько дней обоз остановился у реки Дон. Лошади, верблюды, коровы мирно паслись. Дозоры рыскали в округе, охраняя покой стойбища. Хан Сутой отдыхал на солнышке, думал:

—Зачем мне власть? Так хорошо и беззаботно без неё….

Он  не закончил свою блаженную мысль, как рядом с ним, юзбаши осадил своего коня.

—Хан у нас беда.

—Говори.

—К тебе приехали послы.

—Какие послы?

—Мы на чужой земле.

—Зови послов, — разочарованно сказал он и подумал, — преследует  меня власть, как же без нее.

Подошли воины, в половецких  одеждах, поклонились, спросили.

—Ты, хан?

—Да, я хан.

Послы поклоном приветствовали Сутоя. Дождавшись ответного поклона заговорили:

—Кто такие будете и почему остановились на нашей земле?

—Я, хан степи Сутой, со своим родом.

—Знаем   хана Сутоя, но почему хан на наши земли пришел? Мы не хотим  сечи и требуем уйти.

—На моих степях мятежники подняли восстание, мы вынуждены, спасаясь от смерти бежать. Передайте своему хану, что  мы уйдем, искать свободные земли.  Если поможете нам в этом, будем благодарны и всегда придем к вам на помощь.

Послы откланялись, уехали, но к вечеру прибыл посыльный и пригласил Сутоя утром посетить местного хана.

 

***

Весь род, от мала до велика, с нетерпением ждал возвращения  Сутоя. Что ему скажут местные ханы?  Люди боялись говорить вслух о возможной гибели своего хана, но Сутой вернулся. Его встретила толпа, с немым ожиданием в глазах и сердцах. Он спешился, передал повод коня слуге и радостно сказал: 

—Остаемся здесь.  Люди, которые успели  привыкнуть к новому месту,  смеялись и плакали, не стесняясь своих слез.  Сутой выждав пока люди успокоятся,  добавил:

—За землю будем платить дань, а если случиться набег, поможем им его отразить.

Буян подумал, что ему пора уйти к своему народу, уйти к своим городам.

—Как только хан освободится, попрошу его отпустить меня.

Его размышления прервал взгляд карих, почти черных глаз.  Они пылали, звали, требовали, заставляя забыть недавнее решение уйти.

 

***

Занимался теплый летний  день, ярко красный диск Солнца, отделившись от горизонта, окрасил багрянцем  изумруд лугов, капельки росы засветились крошечными сияющими точками на листьях  травы. Голубое  небо звало  Буяна к  чему-то уже забытому, волнующему.  Ласковый утренний ветерок шептал ему о давно  ушедшей юности и первой и прерванной любви. Но все в прошлом и ничего вернуть нельзя. Чтобы уйти от грустных воспоминаний  он поднял коня на дыбы и бросил в аллюрный  галоп, но то далекое прошлое не хотело его отпускать.

 Остановив коня, Буян повалился на мягкую и нежную траву, его опять увлекли сладкие воспоминания.  Он видит девушку, и ее глаза близко, близко, он ощущает запах ее волос, подняв на руки, несет в теплую воду реки. Она смеется….

—Где она, моя Лада. Жива ли? Много лет минуло, только не стирается ее образ в памяти.

Солнце стало припекать, сказка красок исчезла в лазоревой дали, голубизна неба поблекла, рождала другие ощущения.

—Пора возвращаться.

Взяв под уздцы коня, Буян вел его по берегу Дона. То, что он увидел, заставило его замереть,  ему захотелось стать невидимым, раствориться. Из воды выходила жена хана Сутоя, Дамира. Глянец воды покрывал ее сильное  красивое тело. Увидев его, она чуть смутилась, подбежала к одежде и прикрыла себя.

Буян вскочил на коня и умчался прочь, но в его глазах еще долго оставался образ  нагой  Дамиры. Он еще не подозревал, что она уже проникла  его душу, овладела сердцем.

 

***

Ночь высыпала на небо золото звезд, которое откровенно глазело на Землю, иногда посылая ей приветы в виде ярко светящихся  небесных росчерков. Тишина ночи нарушалась неистовой трескотней  сверчков, да редкими криками ночной птицы.

Буян смотрел в небо и зачаровано думал:

—Там в высокой дали неведомый мир, который то пугает людей, то приводит в задумчивое замешательство, навивая воспоминания и плотские желания, сбыточные и несбыточные грезы. 

В его памяти всплыла девушка, которую он любил и готов  отдать за неё жизнь.  Когда-то он защитил ее и ее честь.   Тогда,  в схватке, он  убил нескольких  обидчиков и спас любовь свою от поругания.

Счастливая картина сменилась другой, страшной.  Буян и его товарищи на поле брани, в сече яростной и жестокой, затем темнота и рабство…. Ему захотелось забыть о той сече, и он опять стал думать о Ладе. Буяну хотелось представить ее румяное лицо, взгляд голубых лучистых глаз, но в его памяти всплыло  другое лицо с черными обжигающими глазами. Буян попытался отвлечься, но образ купающейся Дамиры преследовал его, возбуждая в нем пылающее плотское чувство. Чтобы спастись от него, он решил выйти из юрты, но на выходе увидел ее, Дамиру. Буян взмахнул рукой, как бы защищаясь от наваждения, но тут же задохнулся в ее объятиях. 

На звезды накатило облако, в юрту залетел шалый ветерок, он напомнил усталым телам, что вокруг них есть мир,  а они часть его.

—Что мы наделали?  — подумал Буян, — теперь нас ждет смерть.

Дамира положила голову на его грудь.

—Думаешь о завтрашнем дне?

—Уже сегодняшнем. Ты знаешь, о чем я думаю?

—Знаю, потому что сама об этом думаю.

—Нам надо бежать.

—Надо было приготовиться, а мы об этом не успели подумать. Уже светает, мне надо уходить, печально сказала Дамира и стала собираться.

Дамира ушла, оставив ему тревогу. День прошел тихо. Буян понимал, что Сутой не станет поднимать шум, а тихо уберет его со своего пути. Наступившая ночь вселила в него тревогу и готовность дорого отдать свою жизнь. Где-то из глубины сознания возникла предательская мысль:

—Бежать….

Он силой воли подавил ее и сказал себе:

Вина моя и Дамиры разделена на двоих. Я не смогу уйти в  ее глазах я стану трусом. К тому же, если Сутой решил меня убрать, то бегство не спасет….

Буян занял удобную для защиты позицию и приготовил оружие. Вскоре услышал крадущиеся шаги, взгляд устремлен в темноту ночи, рука сжимает  рукоять сабли. Шаги все ближе, из тьмы появилась женская фигура, он узнал Дамиру. Они обнялись страстно, опасность  отступила.

—Как ты? — выдохнул он.

—Муж уехал на несколько дней….

 

***

Сутой должен был вернуться домой после того, как ему покажут границы его кочевья, но все  пошло не так, как  планировал. Болезнь свалила его. Выздоровление было трудным и долгим. Он вернулся домой  только тогда, когда Луна заканчивала второй круг,  когда поутру осень начинает напоминать о себе.  Тяжелая болезнь ослабила хана, он больше лежал на подушках, не проявляя интереса к жизни.

Неслышно вошел слуга,  но Сутой почувствовал его появление, открыл глаза.

—Что тебе?

Кобяк просится к тебе.

—Пропусти.

Кобяк вошел в просторную, ханскую юру и упал на колени перед ханом.

—Позволь говорить.

—Говори.

—Тогда, когда я пришел к тебе от имени брата моего Кончака, я ничего не знал о заговоре.  Кончак попросил меня отвезти тебе известие, я отвез. Другой вины у меня перед тобой нет.

Сутой молчал, что-то обдумывал,  Кобяк, не дождавшись ответа, встал с коленей.

—Прости, хан, разреши уйти.

—Ты понимаешь, что твой брат послал тебя на верную смерть.

—Теперь понимаю, потому и пришел.

—Что ты хочешь?

—Отпусти меня, я хочу вернуться домой, к семье.

—Тебе дадут коня, и все необходимое, уходи.

Кобяк замешкался в сомнении, но все же сказал:

—Ты великодушный хан, я отомщу за тебя и за себя! Тебя измена тоже не обошла.

—Я знаю, уходи.

 

***

Полное выздоровление  хана затягивалось. Забота о людях и делах стойбища легли на плечи Дамиры и Буяна.

Во время очередной тайной встрече, Дамира сообщила Буяну, что у нее будет ребенок….

Прошло несколько дней, после ухода Кобяка.  Дамира стала замечать странности у мужа, он иногда не слышал ее голоса, не откликался на зов. В очередной раз, когда она не дождалась ответа, подошла к нему, заглянула в глаза и отшатнулась от вопроса.

—Хочешь меня убить?

Ее будто окатили холодной водой.

—Он все знает.

Пауза длилась несколько секунд, хан повторил вопрос:

—Хочешь меня убить, я мешаю тебе?

Дамира уже успела овладеть собой.

—Если бы я хотела это сделать, то ты уже давно был бы покойником. Ты отец моих детей, а я не зверь, чтобы пожирать  наше прошлое и будущее.

—А я все время ждал этого.

—Живи долго и ничего не бойся.

—Что делать мне с ним?

—Ничего! Наши связи с ним будут разорваны. Ты должен дать мне обещание в том, что не станешь преследовать его и не подошлешь тайных убийц.

—Буян спас не только тебя и меня, он спас весь наш род и это спасет его.

 

***

В яме душно, нестерпимо хотелось пить. Акуш ругал себя последними словами, понять не мог, как он дал себя заманить в ловушку, почему не выслал вперед разведку….  Теперь уже две Луны он сидит в яме.

Спустились сумерки, но в яму не пришла вечерняя прохлада. Еще сильнее хотелось пить. Наконец, принесли еду и воду. Акуш пил из бурдюка теплую, противно пахнущую овечьим жиром воду, но не замечал этого, ему казалось, что она вот, вот закончится, и он не успеет напиться.  Вечером,  он не притронулся к лепешкам, не было сил, ему хотелось умереть, но смерть забыла о нем.

Небо, в черном отверстии ямы  поблекло, пригасли  звезды. Скоро тусклый свет нового дня пробьется ко дну ямы, но не принесет радости бытия.

 Ощущение полного равнодушия овладело Акушем. Даже добрые и  приятные воспоминания ушли вглубь сознания, они уже  не вызывали  желания жить. Время остановилось. Из входного отверстия ямы доносились привычные звуки:  мычали коровы, блеяли овцы,  нетерпеливые крики пастухов управляли стадом.     Девичий смех ворвался  его уши, едва заметная улыбка тронула его губы. Смех приближался и через мгновение, взгляд Акуша уловил движение. Он напрягся и увидел на фоне неба две девичьи головы. Смех резко прекратился.  Девушки молчали, их видимо поразил вид пленника. Они  торопливо опустили на веревке еду и воду, убежали. День менял ночь, а ночь, одолев день, прятала в себе свет, краски жизни, голубизну неба....  Каждое утро он ждал, что опять услышит девичий смех, но очередное начало дня было обыденным.

Ранним утром,  когда свет раздвинул тьму, Акуш услышал не смех, а голос девушки.  Она опустила много еды, но не ушла, а продолжала сидеть и смотреть, как он жадно ест принесенную баранину….

—Как тебя зовут, пленник?

Удар грома над его головой поразил бы его меньше, чем этот голос, он заставил встрепенуться и взглянуть вверх. Девичье лицо улыбалось, глаза смотрели ласково, в них не было жалости, было участие.

—Меня зовут Акуш.

Девушка расцвела улыбкой и исчезла.

Следующее утро он ждал с нетерпением, надежда увидеть её звала к жизни.  Растаяло утро, ушел уставший день, но девушка не пришла. Отчаянное уныние овладело им, но когда прозвучал ее голос в ночи, радость оглушила его:

—Пленник, ты спишь?

Акуш попытался ответить, но ожидание и волнение отняли у него способность говорить.

—Пленник, ты спишь? — громко повторила она.

Он вдруг испугался, что ее кто-то услышит и его счастье исчезнет, как сон.

—Не кричи, услышат и накажут тебя.

—Не накажут. На дальнем кочевье, что-то случилось, туда все уехали. Дома я и слуги, а слуги уже спят. Принимай еду. Девушка спустила глиняный кувшин с наваристой похлебкой и большими кусками баранины и терпеливо ждала, пока он насытится. Когда последняя капля похлебки перекочевала в его живот, сказала:

—Я буду приходить каждую ночь, жди, не спи.

Вся его душа трепетала, просила ее остаться, но кувшин поднялся вверх, а она ушла. Он опять ругал себя нехорошими  словами:

—Ишак, почему не спросил, как ее зовут? Баран безголовый, баран!

Тут же в него ворвалась тревога:

—А если она не придет?

Тревога не покидала его весь следующий день, а когда наступила ночь, чутко прислушивался, боясь пропустить ее торопливые шаги.

Ее шаги и голос он стал  слышать каждую ночь. Спросил, наконец:

—Как зовут тебя?

—Айли....

—Красивое имя, ты тоже красивая.

—Как разглядел в ночи?

—Я знаю, ты красивая.

—Как ты можешь знать?

—Я разглядел тебя еще тогда, в первый раз,  когда ты приходила  днем с девушкой.

—Ты ничего тогда не мог видеть, ты был очень слаб.

—Как бы не был мужчина слаб, он увидит красивую девушку. Как я мог пропустить солнце моей души?

Айли молчала, чувствовалось, она хочет что-то сказать,  но не решается.

—Если бы я был на свободе, то украл бы тебя, и ты стала бы соей женой.

—А может у меня есть жених, и я скоро выйду замуж? — голос  звучал задорной неправдой.

—У тебя нет никого, я чувствую, нет, я знаю это.

Было слышно, как она смеётся, но ее настроение стало быстро меняться, она не выдержала и спросила?

—Если бы ты оказался на свободе, то ушел бы?

Неожиданный вопрос ввел Акуша в ступор. Ему предложили выбор между свободой и теперь уже дорогим человеком. Уйти, оставить ее или гнить в яме, опять же без нее. Не разум, а сердце подсказало выход.

—Если бы я оказался на свободе, то ушел бы и унес тебя на руках.

Айли, молчала, чувствовалась, что в ней идет борьба, для победы одного решения над другим понадобился толчок.

—Ты бы позволила себя унести?

—Ты еще слаб, меня носить. Пусть нас понесут кони, сильные кони.

—Ты согласна?

—Я согласна, но где мы найдем кров? Твой брат Сутой изгнан с его земли, он куда-то откочевал.

Все, что строилось и лелеялось  ночными мечтами, обрушилось. Он обреченно думал, но не находил выхода:

—Сутой ушел. Куда я ее поведу? Наткнемся на разъезд  в степи, убьют или опять в яму….

Летели мгновения, Акуш молчал, а Айли решительно сказала:

—Через день, мои родственники вернутся, я больше не смогу приходить к тебе, — она умолкла, сглатывая слезы, ей трудно давались слова, — завтра я дам тебе коня, уходи.

—Я никуда не уйду.

—С моими родственниками придет Али, он может убить тебя.

—Я остаюсь.

—Тогда уходим вместе.

—Я не могу принять от тебя такую жертву. Если мы уйдем вдвоем, то это почти верная смерть.

—Утром все всегда видится по-другому.

Айли ушла и не подняла веревки, путь на свободу был открыт….

Акуш подошел к веревке, попробовал подняться по ней.  Баранья похлебка придала силы, и он  легко выбрался из ямы. Свежий воздух опьянил его, голова закружилась. Свобода. Он присел на траву и увидел на фоне горизонта лошадь,  огляделся и крадучись подошел  к ней. Вороной конь оседлан и завьючен. Кривя сабля, лук и колчан приторочены к седлу.

—Она все сделала для моего побега, она рискует жизнью ради меня.  Я могу через мгновения мчаться в ночи и кричать от радости и ощущения свободы.

Акуш потрепал лошадь по сильной шее, но радости не было.

—Оставить ее здесь, значить убить. Нет, мы найдем свободу или смерть вместе.

Он снял с седла саблю и решительно пошел к коновязи. Вскоре еще три лошади стояли рядом с завьюченным конем. Акуш ворвался в одну из юрт. Стойбище наполнялось криками, все куда-то бежали, пытались спрятаться. Она вышла из юрты, Акуш грубо схватил ее и понес к лошадям. Стойбище успокоилось к утру, когда Акуш и Айли были уже далеко. Рассвет застал  их у ручья. Он смывал скверну со своего тела и рваных  и истлевших одежд.  Она отвернулась и, прижавшись лбом к шее коня, ждала. Через трепет души к ней пришла женская забота, она вспомнила, что во вьюке лежит приготовленная для него одежда….

 

***

Дорога домой всегда волнительна. Мысли о недавнем прошлом роились в  голове Кобяка. За время невольного пребывания у Сутоя, он многое понял, пережил.  Предательство брата Кончака, родило в нем желание взглянуть в его глаза и сказать:

—Ты, чтобы захватить власть обрек меня на смерть. Такое не прощается…, — Кобяк не смог закончить мысль, так как ее остановил предостерегающий  внутренний голос, который подбросил ему надежу на то, что брат позаботился о его семье.

Кобяк поежился, когда вспомнил свист сабли, которая вместо головы отрубила ему прядь волос.

—Сутой не казнил. Смерть обошла меня, надо жить, найти семью и забыть о прошлом, как о жутком сне. 

Перевалив через возвышенность, Кобяк узнал родную степь, теперь его путь пролегал  по родным с детства местам, где он не раз ставил юрту, радовался высокому травостою, мчался навстречу рассвету на тонконогом скакуне….    Грусть и тревога отступили, в его душу ворвалось  радость возвращения и скорой встречи с семьей.

—Еще один дневной переход и я увижу свое стойбище, выбегут навстречу жена и дети. Как они там, тяжело без меня. Все я смогу поправить.

Степь широка, как небо, сколько бы ни шел, ни ехал её тропами,  она все шире, а небо спешит за ней. Небо и Земля, они всегда вместе и нет такой силы, которая бы их разлучила.

Глаза степняка, привыкшие к опасностям, уловили движение. Навстречу ему рысило два всадника. Приготовив оружие, Кобяк не стал избегать встречи с путниками, в которых  вскоре он узнал Акуша. Девушку он видел в первый раз.

—Акуш, ни друг мне, ни враг, пусть едут с миром.

—Широка степь, да тесно в ней! — вместо приветствия сказал Акуш.

—Твои слова справедливы.

—Нам надо поговорить.

Кобяк насупился, встреча с Акушем опять  напомнил ему посвист сабли.

—Не  о чем нам с тобой говорить, — он попытался уйти от разговора и тронул коня.

—Ты ошибаешься, мне надо найти Сутоя, а ты был у него в полоне.

—Езжай к неподвижной звезде, через несколько  дней пути найдешь брата.

—Он отпустил тебя?

—Да, отпустил.

—Как он в чужой степи? – поинтересовался Акуш.

—Болел, сейчас выздоравливает.

—Благодарю тебя  путник, доброго пути тебе, спеши домой!

—Тебе тоже найти брата, ему нужна твоя помощь.

Кобяк хотел рассказать об измене Дамиры, но удержал себя.

Долгий путь, когда-либо кончается,  еще немного, и он увидит  свое стойбище. Кобяк пустил коня вскачь и птицей взлетел на возвышенность. Сердце его оборвалось. Почти ничего не напоминало ему о том, что на этом месте жили люди, жила его семья.

—Видимо брат  Кончак позаботился о них, забрал к себе, с надеждой подумал он и направил коня к  его городищу.

Городище хана всей степи показалось вдали. Кобяк подхлестнул коня, скоро он узнает о судьбе своей семьи. Когда до крайних юрт оставалось совсем немного, навстречу ему поскакали всадники.

—Стой. Скажи кто ты такой, зачем едешь в городище хана.

—Я брат хана  Кончака.

Стражники переглянулись.

—Чем докажешь?

—Отведите меня к нему.

—Едем к хану, согласился командир разъезда.

Едва проехали крайние юрты, их кликнул властный голос хана Али:

—Стой, кого захватили?

—Говорит, что он брат хана  Кончака.

 Али сразу узнал Кобяка, но ничем этого не выдал и сказал командиру разъезда:

—Можете ехать в степь нести дозор, с этим путником я разберусь, и, обратив лик к Кобяку сказал, — твой брат в отъезде, едем ко мне.

—Мне нечего делать у тебя хан, где моя семья?

—Едем, едем я все тебе расскажу, приедет брат, и вы поедете к твоей семье.

Кобяк после  недолгих колебаний, согласился. Дорога до ханского шатра была недолгой, Али заботливо открыл перед ним полог и пропустил вперед.

—Проходи, гостем будешь.

Убранство шатра поразило гостя. Дорогие ковры украшали стены. На коврах висели сабли с позолоченными ножнами,  на подставках стояли  серебряные сосуды.

Али приветливо пригласил гостя на подушки ковра.

—Садись, рассказывай, где тебя носила судьба?

—По просьбе  Кончака, я поехал к хану Сутою, чтобы предупредить его о заговоре. Он мне не поверил, я остался у него аманатом. Весть о заговоре и страх смерти, заставили его бежать со всем своим родом.  Мне пришлось ехать с ними.

—Далеко уехал хан Сутой?    Семь дневных конных переходов, в сторону неподвижной звезды.

—Как он устроился?

—Договорился с местными ханами, ему выделили кочевье.

—Собирается сюда возвращаться?

—Этого я не знаю, среди его людей таких разговоров не было.

—Почему тебя там  не казнили?

—За что  меня казнить? Я только сделал то, о чем меня попросил Кончак.

—Тебя отведут в гостевую юрту. Там тебя накормят, ты отдохнешь и дождешься брата.

—Скажи где моя семья? Я сейчас поеду к ней.

—Семью разорил брат твой Кончак. Теперь они работают на него за лепешки.

Кобяк вскочил, порываясь уйти, но его остановил хозяин шатра:

—Не спеши, брат твой уехал. Отдохни, мы потом подумаем, как поступить.

Кобяка увел слуга, а  Али погрузился в раздумья:

—Приезд Кобяка не входит в мои планы. Что с ним делать? Рассказать ему о том, что Кончак посылал его на верную смерть и получить в его лице, союзника в борьбе за «золотую»  подушку? Нет, он уже сам обо всем догадался. Используя его злобу, сделать так, чтобы Кобяк убил брата? Нет, этого допустить нельзя, хан Ази заведует войском и легко перехватит власть. Надо сначала обезвредить Ази-хана или обоих сразу.

Размышления над сложившимся положением привели к его к решению.

— Кончака надо оградить от Кобяка.

 Али хлопнул в ладоши, вошел слуга, молча поклонился.

—Ни какого гостя  здесь не было, и никто его не видел.

Слуга опять молча поклонился, ушел.

—Я правильно сделал, что приказал устранить помеху, — успокоил себя Али, — если Кобяк даже не убьет Кончака, то заставит его опасаться  мести. Зачем ему быть осторожнее, чем сейчас? К тому же все может сложиться так, что Кобяк, по праву брата Кончака, сможет  стать ханом всей степи.  Мне не нужен еще один соперник? Есть еще один соперник на «золотую» подушку хана всей степи. Это Акуш. Пришла пора, с его помощью, устранить хана Сутоя.

 

***

Хан Сутой был здоров телом, но душа его кровоточила. Измена жены торчала занозой в его сердце  и заставила упрекнуть Дамиру:

—Ты изменила мне с рабом, с моим рабом.

Дамира хотела смолчать, но не смогла:

—А твои наложницы, это разве не измена? Их у тебя больше, чем овец в нашей отаре.  Ты говоришь с рабом? А когда он пошел защищать нас с двумя сотнями всадников против полутысячи, он не был рабом?

Сутой не ответил Дамире, но утром призвал Буяна к себе. Буян понимал, о чем пойдет речь, внутренне приготовился к смерти, но решил дорого отдать свою жизнь. Тонкий стилет затерялся в  его одеждах.

Войдя в юрту хана с виноватым видом, он испытывал угрызения совести, но исправить уже ничего не мог.

Сутой сидел на ковре, подмяв под себя подушки.

—Проходи, садись.

 Буян настороженно огляделся.

—Не надо бояться, убивать тебя не буду.  По законам степи, ты и моя жена Дамира заслужили казнь. Вас надо забросать камнями. Но ты спасал меня несколько раз, бился, защищая мой род. Я дарую тебе жизнь, но ты должен навсегда покинуть мое стойбище.

—Когда мне уходить?

—Сейчас! Та получишь два коня и недельный запас еды, уходи.

Буян круто развернулся  и вышел из юрты, у входа его уже поджидали верховая и завьюченная лошади.  Оказавшись в седле, огляделся.  Глаза Дамиры не пылали огнем страсти, в них была печаль и покорность судьбе.

 

***

В юрту Кобяка  принесли жареную баранину, лепешки и кумыс. В поведении слуги он уловил едва заметное напряжение.

—Скажи, где моя семья?

—Они работают на хана Кончака.

—Куда девалось наше семейное хозяйство?

Слуга натянуто улыбнулся.

—Спроси хана.

—Оставь еду и иди, — приказал ему Кобяк.

Когда он остался один, осмотрел еду, понюхал, но ничего опасного не нашел. Почуяв запах жареного мяса, в юрту  заглянула  собака. Он отдал ей сначала лепешку, потом мясо. Собака вдруг заскулила и улеглась тут же у входа в юрту.  Сомнения у него не было, его хотели убить. Выглянув из юрты, он увидел, что его конь по-прежнему стоит у коновязи. Решение бежать пришло сразу. Вскоре он уже скакал в вечернюю степь.

Али ждал результата.  Он вызвал слугу и нетерпеливо спросил:

—Ты выполнил мою волю?

—Думаю, что все кончено.

—Ты не думай,  иди и проверь, если еще жив, добей кинжалом и увези, чтобы никто никогда его не нашел.

Слуга вышел, но вскоре вернулся.

—Говори, ты убил его?

—Прости, хан, он не есть стал,  отдал еду собаке….

—Где он?

—Бежал.  Али подошел к слуге и ударил его кинжалом.

 

***

Хан Кончак, вкушал прелести власти, он становился богаче. Все было бы хорошо, но его омрачала зависть своих  приближенных ханов. Зависть, которую он ощущал кожей, очень даже могла перерасти в желание занять его место. А это означало, что смерть ходит за ним по пятам.

Сегодняшние известия повергли хана в глубокое уныние.

—Мне  донесли, что вернулся брат Кобяк, что он встретился с Али, но  Али не сообщил ему о его приезде. Почему? Куда делся мой брат, никто не знает, нет ни его, ни коня, на котором он приехал.

Вопросов возникло много.

— Рассказал ли ему Али,  о том, что я присвоил себе его хозяйство,  а семью заставил  работать на себя? Что случилось с братом? Хорошо если убит, а если жив? Чего ждать от него? Как бы то ни было, у меня появился еще один враг. У него тоже есть основания расправиться со мной.

Эти вопросы не давали покоя, жгли страхом его голову. Не выдержав напряжения,   Кончак хлопнул в ладоши, вошел слуга.

—Найди  Али и пригласи его ко мне.

На повторные хлопки вошел начальник охраны.

—По моему знаку, убить всех, кто ко мне сегодня придет.

Начальник охраны ушел, осталось дождаться, когда Али придет, а охрана разделаться с ним.  Вошел слуга, поклонился.

—Где  Али?— нетерпеливым вопросом встретил хан его.

—Он сегодня уехал в степь.

Положение хана Кончака становилось шатким и неопределенным. Он не знал, откуда надвигается главная опасность. Кликнув начальника охраны, приказал удвоить охрану его юрты и всего стойбища, а за пределами городища  должны быть дозоры.

 

***

 Али прибыл в становище хана Алатыря. Едва он слез с коня к нему подбежал хозяин и упал перед ним на колени.

—Не убивай, хан, не убивай!

—Акуш убежал? — задохнулся в догадке Али.

Алатырь, часто закивал головой и плакал:

—Не убивай.

Взрыв гнева Али усмирил, надо было узнать, как все случилось.

—Рассказывай все, без утайки.

—На кочевье начался падеж  скота, я и все мужчины уехали туда. Здесь остались только слуги  и моя дочь Айли. Когда вернулись, то слуги рассказали, что пленник выбрался из ямы, захватил оружие, лошадей и силой  увез Айли.

Все, что рассказал Алатырь, подтвердили слуги.

—Ты подвел меня, Алатырь, — Али наотмашь ударил старика плетью, за это ты отдашь мне все, что имеешь.  Твой род теперь будет работать на меня, все, что у тебя есть, мое!

 

***

Акуш нашел юрту Сутоя, стражники преградили ему путь скрещенными копьями.

—Назад!

—Я брат хана Сутоя.

—Отойди, не велено никого пускать.

На шум вышел Сутой. Братья обнялись.

—Мне сказали, что ты убит, — в голосе старшего брата радость смешалась с толикой вины, — знал бы, может, и дождался.

—Долго пришлось бы ждать.

—Рассказывай, что с тобой приключилось?

—Подожди, познакомься с моей женой и спасительницей Айли.

Только теперь Сутой приметил девушку, держащую лошадей  под уздцы.

—Слуги примите лошадей! — крикнул хан и сдержано поклонился жене Акуша.

—Проходите в юрту.

Долгий разговор братьев свелся к тому, что Акуш будет жить с Айли отдельно, получит часть хозяйства. Об измене жены Сутой умолчал.

Через несколько дней стойбище облетела весть:  «Кобяк вернулся».

Сутой приказал привести его к себе.

Он вошел, поклонился братьям.

—Проходи, рассказывай.

—Простите меня, да продлиться ваша жизнь под Луной вечно.

—Садись, рассказывай, — торопил его Сутой.

—Тебе хан Сутой надо вернуться и стать ханом всей половецкой степи.

—Что там случилось?

—Мой брат Кончак,  Али и Ази отнимают скот у мелких ханов, присваивают. Мой брат отнял мое хозяйство, заставил работать мою семью на себя за несколько лепешек.

—Может, это случилось только с твоей семьей?

—По дороге я встречался с пастухами, они мне многое рассказали.

—Что могут знать пастухи?

—Пастухи  мало знают, но когда у них меняется хозяин, они чувствуют это на своей шкуре и помнят тебя, хан, как справедливого правителя половецкой степи.

—Мы не сможем вернуться, за Кончаком  большая сила.

—Надо собирать войско.

—Чтобы собрать большое войско, надо иметь много золота и серебра. У нас такого нет, — заключил Сутой.

 

***

Снег в этих местах лежит недолго. Так случилось и на этот раз. За ночь он покрыл землю толстым слоем, но утром взошло яркое и теплое Солнце, которое заставило зажурчать ручейки. Бурное таяние снега напитали степь влагой, что дало надежду на   высокий травостой.  Весенние низкие тучи сыпали дождем до конца месяца, и только в конце  апреля прояснилось. На очищенное от облаков небо, из-за горизонта выбрался месяц,  «рога», которого были обращены вверх.  Старики качали  головами, предрекая, что  весна будет засушливой.  Все, что говорили старейшины, подтвердилось. В весеннем небе прогрохотала громом  одна гроза, но дождь едва, едва, окропил землю.

Начало лета оказалось не намного лучше весны, и под жарким солнцем и горячим ветром травостой скукожился.  Кочевья потянулись в сторону неподвижной звезды, но и там трава оказалась скудной.  Люди ходили хмурые, они боялись, что если не упадут дожди, придется гнать  стада в сторону неподвижной звезды, А там, на далеких кочевьях, хозяйничали злые и алчные люди. Они могут забрать не только скот, но и жизнь.

Хан Кончак понимал, что утвердить его власть  и снять напряжение в степи может только удачный набег на Русь.

—На Руси, мы захватим много пленников и скота, мечтал Кончак, — тогда народ будет меня благодарить, а жалкие завистники  Ази и Али более не посмеют идти против моей воли.

Осенью по первому зову, в войско хана  стало быстро расти. Кончак объявил поход, привстав на стременах кричал:

—Там, на Руси  много скота и богатств разных,  русские пленники всегда были в цене.  Смерды Руси  собрали урожай жита. Мы пойдем туда и возьмем у них все. Мы вернемся богатыми, и никто в степи не будет бедным, не будет голодать!

Всадники, пришедшие с широкой половецкой степи, криками одобрения встретили слова хана Кончака.

 Зябкие осенние ветры  стали спутниками набега. Небольшие заставы русских пали под натиском степных конников.   Первый русский город ощетинился частоколом и  градом стрел. Нахлынувшая волной конница откатилась.  Хан  Кончак приказал окружить город и послать туда послов с предложением сдаться. Взамен он предлагал жизнь его защитникам. Вместо ответа, еще гуще летели стрелы.

Хан  Кончак, оставив часть войска  у города, пошел дальше вглубь Руси.  Горели деревни, жители пытались  убегать, но их догоняли стрелы. Опять пленные мужчины и женщины шли вереницей на рынки, где их продадут как скот.

Опьяненные первыми успехами кочевники разлились по русской  земле, как половодье.  Хан  Кончак требовал от своего полководца Ази остановить войско, собрать его, но управление войском было потеряно. Удар дружины русского князя был сокрушительным. Разрозненные отряды половцев не смогли собраться и оказать сопротивление. Они бежали и падали сраженные мечами русских витязей.

Первым  торопил коня плетью хан Кончак, за ним спешили  Али и Ази.

Возвращение в степь было скорбным. Становища встречали воинов плачем и проклятиями. Мелкие и крупные ханы  требовали смерти  хана Кончака, а он, загрузив богатый обоз, собирался покинуть городище, но  его  юрту окружила толпа, а на входе стоял хан Али.

—Куда спешишь, хан степей? Хочешь убежать, оставить нас на растерзание толпы?

—Прочь с дороги….

Договорить  Кончак не успел, копье пронзило его насквозь.

Шум  нарастал, люди уже стояли у порога ханской юрты. К ним вышел Али, подняв руку с мечом, крикнул:

—Стойте, люди!

Толпа от неожиданности остановилась, смолкла.

—Хан Кончак  заслужил смерть.

В туже минуту, к ногам разъяренных людей бросили еще живого хана. Толпа терзала его, топтала ногами….

Когда беснующиеся люди почти насытилось местью, Али крикнул:

—Виновен, в разгроме нашего войска, не только  Кончак. Много раз я просил нашего полководца  хана Ази остановить войско, держать сотенных и тысяцких в узде, но его жадность погубила наш поход и многие жизни наших воинов.  Возьмите его и покарайте.

Хана Ази бросили к ногам толпы, которая взревела с  новой силой:

—Смерть ему, смерть…!

 

***

Новый хан степей Али, раздавал голодным людям, скот, овец или просто еду. Разоруженная расправой над ханами и подачками, толпа редела, и, в конце концов, схлынула.

Он получил власть, но усидеть на «золотой» подушке оказалось не просто. На кочевьях  редко долго лежит снег, но на этот раз он задержался. Во многих кочевьях зрело недовольство, начался падеж скота.  К нему каждый день приезжали люди, просили, требовали помощи, но если бы он захотел, то помочь всем не смог….

 Али уже подумывал о бегстве. Тучи  опустились, пошел мелкий дождь, который быстро уничтожил снег, а под утренними лучами Солнца, сбежал  ручьями. Люди вздохнули спокойнее, появился, пусть скудный, но корм для скота. Казалось, что невзгоды жизни отступили, весенний ветерок дал надежды, но недовольство ханом Али росло. Люди степи не отделяли его от хана  Кончака. С поры изгнания хана Сутоя начались беды, много молодых и сильных мужчин воинов потеряла степь. Все чаще вспоминали  изгнанного хана, хотели его возвращения.

 

***

Зима ушла, весна быстро укрепляла свои позиции. Хотелось, покинуть смрад юрты и выйти на свежий воздух. Женщины, радуясь весеннему Солнцу,  собирались, чтобы обсудить новости.  Основным слухом стало то, что у Дамиры  скоро родиться ребенок, но, по общему мнению, его отец не Сутой, а Буян. 

Айли, поглаживая округлый живот, присела у ног мужа.

—Акуш, люди говорят, что Дамира носит  ребенка Буяна.

—Злые языки всегда есть, не слушай их.

—Все подсчитано, Сутой не может быть отцом,  Дамира не могла от него понести!  Его тогда на стойбище не было, он болел.

Акуш задумался и решил поговорить с братом. Разговор состоялся вечером, вдали от любопытных глаз и ушей.

—Сутой, скажи мне правду о Буяне.

—До тебя тоже дошел слух об его отцовстве? Так знай, я отец ребенка.

—Ты не можешь быть отцом, она не могла от тебя понести, тебя здесь не было. К тому же странное исчезновение Буяна.

—Это наше дело с Дамирой.

—Ты ошибешься, Сутой, он будет наследником.

—Наследником чего? Твоя жена скоро принесет тебе сына. У тебя есть свое хозяйство готовь, для него наследника, мое хозяйство пойдет моему наследнику и тебя это не касается.

—Разве ты не думаешь вернуться в наши степи?

—Нет, не думаю.

Между братьями не произошла сора, но кошка пробежала. Расстались холодно.

Ранним утром, Сутоя разбудили Акуш и Кобяк  и сообщили, что пришли посланники степи.

—Что еще за посланники?

—Эти посланники когда-то были твоими подданными, они пришли с наших родных степей.

—Зовите.

Вошли  пять  старцев, поклонились и пали на колени.

—Прости свой народ! Мы пришли виниться и просить тебя вернуться.

—Сначала садитесь,  расскажите,  какие перемены в степи?

—После того, как ты ушел, начались беды. Хан  Кончак и хан  Али, стали отнимать скот у мелких ханов, увеличили ясак.  Те, кто  не смог его выплачивать, теряли все, становились их рабами. Без дождей степь стала пустыней, начался падеж скота. Многие люди стали голодать. Осенью, Кончак объявил поход на Русь. Русы разгромили наших воинов, много сильных  мужчин не вернулось оттуда.   Али обвинил в этом разгроме Кончака и Ази, объявил себя ханом половецких степей и отдал их толпе…. Избавившись от соперников,  Али теперь правит сам и богатеет, а народ беднеет. Вернись, хан, спаси свой народ.

—Я не могу вернуться, у меня нет войска. Те воины, которые были, одни стали заниматься,  хозяйством, другие ушли к местному хану.

—Тебе не нужно войско, люди  степи, станут твоими воинами.

—Такое войско не сможет победить. Прежде, чем мы соберемся, Али вырубит нас. Потом, я не уверен, возможно, он вас подослал, чтобы выманить меня в степь.

—Не говори так, хан!  Мы пришли от людей степи.

—Оставьте нас, мы скажем о нашем решении после совета.

Посланники раскланялись и вышли.

—Я знаю, как надо поступить, — вступил в разговор Кобяк.

—Как  же? — спросил Сутой.

—Вернусь с этими людьми в степь, все разузнаю.

—В первый раз вырвался из лап Али, второй может не получиться.

—Моя семья в рабстве, я ее должен выручить. 

—Я тоже пойду, должок  отдам  Али, — подал голос Акуш.

—Куда вы пойдете? У него везде глаза и уши. Жить надоело?

—Брат, моя жена скоро  принесет мне сына. Как я могу не вернуться?

Скрепя душой, Сутой согласился, а утром Акуш и Кобяк ушли с посланниками.

 

 

***

Степь  все больше выходила из-под контроля хана Али.   Ему доносили, что стойбища о чем-то договариваются между собой, что-то скрывают. Хан  понял, что для утверждения своей власти нужен удачный набег на Русь. Он учтет ошибки, которые совершили  Кончак и Ази. Набег будет стремительным и коротким.

 Но его устремления не поддержала степь.  За прошедший год, каждая половецкая семья имела большие убытки, а многие семьи, в недавнем набеге, потеряли сынов, отцов.  Хан сразу почувствовал, что люди половецкой степи стали относиться к нему с настороженной злобой, а когда узнал, что степь отправила ходоков к Сутою, он понял, что зреет заговор.

Колокольчик в руках хана звякнул и вызвал слугу.

—Я слушаю тебя, хан, — поклонился он.

—Начальника охраны ко мне.

Слуга неслышно вышел.

Начальник охраны тенью вошел в юрту и застыл в поклоне.

—Со стороны неподвижной звезды, должно идти посольство. Ты должен захватывать всех, кто будет идти с той стороны. Всех! Ты понял?

—Все исполню хан.

 

***

Акуш, Кобяк и послы двигались осторожно и только ночью, Однажды, только чудо спасло их от дозора. После этого случая, Акуш и Кобяк покинули послов. План был прост, уничтожить хана Али и освободить дорогу к власти Сутоя. Они решили подобраться к стойбищу хана и, улучшив момент, напасть на него и убить.  Но приблизиться к стойбищу оказалось невозможно, дозоры перекрыли  все тропинки вокруг городища. Любая случайность грозила провалом и смертью. Два дня Акуш и Кобяк изучали действия дозоров и решили уничтожить один из них и под его видом, проникнуть в городище. Две стрелы в ночи, свалили два всадника, еще два не успев обнажить сабли, свалились с лошадей.  

Кобяк, побывавший в гостях у Али, указывал дорогу к ханскому шатру. Когда до цели осталось небольшое расстояние, они оставили лошадей. Тьма ночи позволила им подойти к  юрте вплотную. Стражники, в пределах видимости, стояли вокруг юрты. Убрать их не было никакой возможности.  Оставалось одно идти напролом. Быстрым шагом они подошли к входу шатра, который охраняли два дюжих воина.

Не дав им опомниться, Акуш сказал:

—Нам надо к хану, войско Сутоя скоро будет здесь.

Такая весть ошарашила охранников, они, теряя бдительность,  переглянулись. Этого времени хватило, чтобы пронзить их кинжалами. Услышав возню, Али вскочил, но в свете свечей увидел своих врагов. Акуш, остался у входа. Кобяк ударил хана рукояткой кинжала.

—Говори, где моя семья?

Охрана хана рвалась в шатер. Акуш, отбиваясь от охранников крикнул:

—Убей  его! Останемся живы, найдем твою семью. 

Обезглавленный хан повалился на ковер.

Акуш, отражая удары охранников, отступал к центру шатра.

—Стойте, перестаньте биться, хан мертв, — возопил Кобяк, —  он уже не нуждается в защите.

Увидев обезглавленное тело хана,  воины опустили оружие.

—Вам не за кого сражаться, Али мертв, теперь есть только один хан – это Сутой. Он скоро будет здесь.

 

 

***

Сутой ждал послов, он не позволил себе радостно вернуться к власти, так как помнил и то, что степь изгнала его на чужбину.   Ханы вынудили его бежать, народ должен вернуть. Если это произойдет, то никто не захочет плести заговоры против его, никто не пошлет убийцу с кинжалом. Народ возвысит его.

Наконец слуга оповестил его, что послы прибыли.  Вошедших послов Сутой узнал - это те же старцы, которые ранее приходили к нему. Но хан Сутой был уже не тем, что ранее, он опять стал ханом всей половецкой степи. Он милостиво разрешил послам приблизиться, послы склонились в поклоне, а один из них попросил хана позволения говорить.

—Я  слушаю вас.

—Мы пришли сообщить хану половецкой степи Сутою, что Курултай просит тебя, справедливого хана вернуться и, как прежде править своим народом. Ханы самозванцы Кончак, Али и Ази, казнены толпой, — говоривший посол перевел дух и продолжил, — прости свой народ, хан, и возвращайся.

Сутой сделал вид, что раздумывает. Послы настороженно молчали, затем повалились на колени.

—Не оставляй свой народ, мы многих бед без тебя натерпелись.

—Сутой прошелся по шатру.

—Соберите Курултай  всей степи, я возвращаюсь.

Через несколько дней обоз Сутоя потянулся в степь и вскоре ясный солнечный день огласился криком младенца.  Дамира родила сына Котяна.   

 

***

В центре половецкого  городища установлен шатер, в котором должен собраться Курултай всей половецкой степи. Вокруг шатра толпились юрты приехавших  на совет ханов. Здесь же на кострах варили еду, пили кумыс, обменивались мнениями и новостями. Стражники, в главе с Акушем смотрели за порядком, обеспечивали безопасность курултая.  Выставленные на границе городища, наблюдали, в ожидании прибытия Сутоя, пристально вглядывались в степь.

Хан Сутой возвращался с почетом.  Его призвал народ, а поместные ханы  испытывали разные чувства, одни радовались, другие тревожились. Как он отнесется к их недавним изменам? Что предпримет?

Просторный шатер готов принять всех, помочь найти им правильный путь.  Шло время, Сутой задерживался. Ханы стали собираться группами, напряжение нарастало. Наконец кто-то громко крикнул:

—Сутой едет, Сутой едет!

Приближалась группа всадников, впереди  ехал хан половецкой степи Сутой, за ним следовал,  Кобяк и  юзбаши с отрядом охраны. За несколько десятков сажень хан и его отряд остановились.  На встречу к ним поехал Акуш.  После короткого разговора между братьями, от отряда отделились два всадника Акуш и Кобяк. Когда они приблизились, Акуш зычно крикнул:

—На колени.

Ханы на миг замерли, потом один за другим опускались на колени, склонили головы и прижали руки к груди. Акуш  взглядом окинул всех. Ханы не представляли опасности, а выражали полную покорность.

—Хан половецкой степи  Сутой, вернулся, чтобы повелевать вами. Во имя мира и согласия он прощает заблудших овец, — голос визиря звучал властно.

Сутой тронув коня приблизился. Солнечные лучи играли серебром и золотом на доспехах хана, подчеркивали его величие.  Спешившись, он прошел к шатру,  у входа оглянулся, как бы проверяя преданность ханов. Они оставались в позах покорной почтительности. Сутой скрылся в недрах шатра, а ханы стояли на коленях и ждали приглашения войти.

Наконец, Акуш подал голос:

—Хан половецкой степи Сутой ждет достопочтенных ханов, вы можете пройти в шатер.

Ханы толпились у входа, стараясь быстрее оказаться в шатре и занять видное положение.

 

***

Вернувшийся на вершину  власти, хан половецкой степи тяжелым взглядом окинул своих подданных  собравшихся в шатре. Сутой  знал, кто его предал, и кто остался верным ему.  Большинство ханов участвовали в заговоре и, потому он вынужден был с этим считаться. 

Перед началом совета теперь возвысившийся хан много об этом думал:

—Как поступить в такой сложной ситуации? Народ заставил ханов призвать меня, заставил покориться, но если я начну преследовать этих изменчивых людей, повторного заговора не избежать, но с другой стороны, безнаказанность тоже может позвать на мятеж.  Я прощу всех, но ничего не забуду, наконец, решил он.

Сутой принял противное его желанию решение, но поступить иначе означало ввергнуть степь в  ожесточенный хаос. Грозный взгляд его, предварял  речь:

—Достопочтенные ханы.  За последнее время случилось много событий.  Вы, поддавшись, обману, пошли за презренными людьми, позволили  увлечь  себя обещаниями.  Кончак, Али и Ази отнимали у вас то, что наживали вы своим трудом, заставили идти в неподготовленный поход на Русь. Степь потеряла лучших всадников, а вы сыновей.   Народ наказал  этих шайтанов смертью.  Надеюсь, это станет предостережением для буйных голов.  Я прощаю всех, но последний раз. Того, кто станет готовить или примет участие в заговоре буду карать смертью.

Сутой обвел ханов взглядом, в котором светилась решимость карать. Подданные всем видом изображали покорность, что добавило ему уверенности продолжить:

—Вас обманули в том, что я будто бы хотел повысить подати, но такого желания у меня не было тогда, и нет ныне.  Прошлой зимой, вы не выплатили в казну подати, потому долг за прошлые двенадцать Лун внести придется.

—Я увеличил свое войско до пяти сотен. По первому требованию каждый хан обязан прислать в него всадников. Тому, кто ослушается, будет увеличен ясак вдвое. Тысяцким назначаю Акуша, казначеем Кобяка.

Легкий шум прокатился по шатру.

Сутой жестко смотрел на ханов.

—Кто-то не согласен? Есть такие?

—Есть, — со своего места встал Кобяк, — отпусти меня в степь, хан. Хочу быть с семьей, хочу жить так, как велит мое сердце.

—Ты твердо решил уйти?

—Да, я ухожу.

 Кобяк поднялся со своего места и покинул шатер.

Сутой повторил вопрос:

Есть еще несогласные?

Никто не поднял глаз, никто не посмел возразить.

—Мы собрались для того, чтобы выслушать и понять друг друга. Я хочу услышать от вас то, о  чем вы думаете. Мы должны решить, как нам жить дальше.

Один из ханов поднял  руку.

—Говори, — разрешил Сутой.

—Ясак платить надо, но  не все смогут это сделать.  Нам пришлось платить его Кончаку. Очень тяжелые времена….

Сутой прервал выступающего хана.

—Кончак был незаконным ханом, поэтому подати, которые вы ему платили, не могут быть засчитанными. Платить все равно придется. Во все века платили ясак, так не бывает, чтобы кто-то платит, кто-то нет. Если один  не станет платить поддать, то перестанут платить все.

Говоривший хан не сдавался.

—Во все века, мы ходили на Русь, оттуда пригоняли скот, пленников, лошадей.

Сутой через паузу ответил:

—Чтобы идти на Русь, надо все подготовить, продумать. Кончак, много не рассуждал,  повел вас, что из этого получилось, знают все.

—Как же быть?

—Поход на Русь будет, но это не для многих ушей. А подати разрешаю платить частями.

Вздох облегчения прокатился по шатру, затем ханы одобрительно загомонили  и заметно  осмелели, стали задавать много вопросов,  а между тем спустились сумерки, совет пришлось прекратить.  Ханы, тихо переговариваясь, выходили из шатра.  Алатырь задержался, надеялся встретиться Акушем, повиниться  перед ним и узнать, где его дочь. Он сделал несколько шагов к нему, но Акуш быстрым шагом ушел. Огорченный Алтырь постоял немного и поплелся к выходу, где к нему приклеился  половец средних лет.

—Хан идем со мной, тебя ждет Акуш.

Алатырь сделал несколько шагов и, заподозрив неладное остановился, но его спутник  приставил к его телу кинжал

 —Идем, пока я тебя не освежевал как барана.

Через мгновение тьма скрыла их путь, который пролегал  к  крайней юрте. В центре ее горел костер. В отблесках огня  Алтырь увидел Акуша, тревога отступила и уступила место надежде.

—Он выкрал мою дочь! Узнаю, где она? Что с ней?

Акуш шагнул к нему, схватил за грудки, притянул к себе.

—Помнишь меня хан, помнишь, как ты предал моего брата и отдал меня в лапы Али? — зло шипел он, — нет, я не могу простить тебе смерть моих  воинов?

Аладырь затрясся всем телом, просил:

—Я не мог поступить  по-другому, Али убил бы всю мою семью.

В душе Акуша шевельнулась неуверенность, но простить месяцы, проведенные в яме, он не хотел.

—Нет, ты польстился на его обещания, даже получил коня за предательство.

—Ты украл мою дочь, скажи перед моей смертью, где она и что с ней?

В душе Акуша опять шевельнулась жалость, но еще не выветрилась из него злоба и накопленная ненависть. Он мог бы простить старика, но далеко идущие планы сдержали его.

—Твоя дочь, теперь моя жена, но это не спасет тебя.

—Я догадывался, что это она помогла тебе выбраться из ямы. Зачем она это сделала? Знала бы, что ты убьешь меня, сгнил бы ты в яме или Али продал бы тебя заезжим купцам.

Алатырь уже смирился с близкой смертью, успокоился.

—Руби мою голову, но прежде ответь мне. У вас есть дети?

—Зачем тебе знать про моих детей перед тем, как ты предстанешь перед Всевышним?

—Хочу знать, как ты объяснишь им мою смерть. Придет время, и они спросят….

—У меня недавно родился сын Шакур. Он никогда не знал тебя и никогда не узнает, что ты был.

—Я предстану перед Всевышним и не увижу сына моей дочери, — Алатырь опустил голову и неожиданно громко и отчетливо произнес, — помни, ты  не достигнешь….

Плеть не дала ему договорить, сдавила горло.

***

Ночь не позволила ханам разъехаться,  они шли к заведомо установленным юртам.  Каждый из них думал о своем, о том, как  жить, с чего и как платить подати. Ночная тишина звала к отдыху, но спать не пришлось. В ночи раздались тревожные крики:

—Хан Алтырь убит, Алтырь убит….

Народ, освещая себе путь факелами, бросился к юрте Алтыря. Свет факелов вырвал из тьмы  два трупа.  Рядом с ханом лежал человек средних лет, в его груди торчал кинжал.

Ханы шепотом делились мнениями:

—Сутой не всех простил. Убил для острастки. К юрте шел Сутой, люди расступились. Увидев убитых коротко спросил:

—Как это случилось?

В ответ, люди молча стали расходиться, а его слуга, который находился среди толпы, проронил:

—Ханы думают, что ты приказал его убить, убить для острастки.

—Что ты сказал?

—Люди говорят, что ты приказал убить хана.

Сутой несколько мгновений оторопело стоял, затем круто развернувшись, пошел к юрте Акуша, где нашел его у костра, спокойно пьющего кумыс.

—Зачем убил Алтыря?

—Я его не убивал.

Акуш поднял глаза и выдержал взгляд брата.

—У тебя были причины разделаться с ним.

—Ты забыл, что он отец моей жены. Мне очень хотелось ему отомстить за убитых воинов, за долгие дни, проведенные мною в яме, но его дочь спасла меня и тем сняла с его души грех.

—Кто же опять стоит против меня, кто? — Сутой в бессильной ярости сжал кулаки.

—Ты о чем, брат?

—Ханы уверены, что это я приказал убить Алатыря.

—Это же хорошо, покорнее будут.

 

***

С тяжелым сердцем Сутой вернулся в свой городище. Дамира вышла встречать мужа.

—Что случилось, мой господин?

—Случилось такое, что пока осмыслить и тем более понять не могу.

—Идем в шатер, там успокоишься и все расскажешь. Урусы говорят: «Одна голова хорошо, две лучше».

Сутой обиженно покосился на нее, она напомнила ему  о Буяне. Дамира тоже поняла свою ошибку, обняла и спросила:

—Простить не можешь?

Сутой опустил голову.

—Не надо об этом.

Неловкое молчание повисло между ними.

—Все, что прошло не вернуть и не исправить, — Дамира обняла мужа и повалила на подушки….

Утреннее солнце дарило тепло,  Дамира проснулась первой и стала ниткой водить по губам и носу мужа, он  отмахивался, она смеялась. Сутой проснулся, притянул к себе, но она отстранилась и попросила:

—Утром все видится по-другому, рассказывай, — жена опять едва не сказала русскую поговорку: «Утро вечера мудренее».

Сутой посмурнел.

—Убили хана Алтыря, отца жены Акуша,  Айли.

Дамира спокойно встретила трагическую весть.

—Ты  почему печалишься?

—Степь считает, что это я приказал убить его.

—Зачем тебе его убивать?

—Думают, что я убил его для острастки.

—Это сделал Акуш, — уверенно выпалила Дамира.

—Кто знает, что происходит в степи? Сколько врагов было у Алтыря? — задумчиво возразил Сутой.

—Это сделал Акуш, — уверенно повторила Дамира.

—Я говорил  с ним, но он все отрицает, говорит, что Айли, спасая его, сняла все грехи с отца.

Дамира вспомнила о разговоре, который когда-то поведал ей муж.

—Разговор, между братьями был непростой, о наследниках. Тогда  в чужой степи, он ничего не значил, а ныне он становился важным и угрожающим, — ход ее мыслей прервался, уверенностью, — грехи здесь не причем.

Порыв поделиться своими подозрениями утонул в боязни напоминать мужу о Буяне….

 

***

Акуш вернулся домой хмурый, выпил пиалу воды. Айли хотела рассказать ему  первых шагах  Шакура, но поняла, что мужу не до этого. Она тихонько тронула его за плечо, заглянула в глаза. Почти черные глаза ее настойчиво спрашивали:

—Что с тобой?

—Твой отец мертв, его убили.

Айли задохнулась, от страшной вести, но через слезы и горе в ее душу прорвался вопрос.

—Зачем ты это сделал?

Акуш молчал, он знал, что обмануть ее сердце не получиться. Его молчание подняло в душе Айли волну ожесточения.

—Не смог простить ему свои обиды?

—Я думаю о сыне. Он должен стать  ханом степи половецкой. Почему он должен уступить свое место  сыну руса, Буяна?

Айли плакала, горе наваливалось огромной каменной глыбой, но протест нашел щелчку.

—Мой отец сотворил зло, но он спасал нашу семью. Ты убил моего отца, чтобы овладеть властью. Тебя не научила судьба недавних ханов, ты тоже идешь по их пути.

—Не обо мне речь, Шакур будет ханом степи.

—Как нам жить теперь, жить с убийцей моего отца?

—Многие половецкие воины, захватили на Руси пленниц.  Они не щадили их семей, но сделали их женами, наложницами. Жизнь наша жестока, в ней надо хорошо владеть мечом и кинжалом.

—Между нами всегда будет отец.

—Думай о сыне, наша тайна должна остаться только с нами,— Акуш помолчал, — не заставляй меня иметь наложниц.

—Ты убил моего отца, почему не убил брата.

—Тебе, женщине, невдомек, что степь сыта недавними ханами, еще одной смене власти воспротивились бы. Народ  любит Сутоя.

—Чего ты добился, убив моего отца? — Айли присела на ковер и еще сильнее заплакала.

—Сутой сказал, что простил всех, но убил, значит, обманул народ. Ему не станут верить.

—Убил ведь ты….

Акуш вышел из юрты и ускакал в степь.

 

***

—Надо ехать к Айли, увидеть Акуша. Они словом или взглядом выдадут себя, — думала Дамира, — надо сказать об этом мужу.

 Сутой занимался со слугами, отдавал им приказы, кого-то корил за леность. Увидев Дамиру, он удивился и подошел к ней.

—Что случилось?

—Мы должны ехать к Айли, у нее горе.

Сутой не хотел отказывать жене по такому поводу, но какая-то сторожа его сдерживала, противилась.

—Я не поеду, — ответил Сутой и отвернулся.

—Почему? — Дамира обошла его, заглянула в глаза.

—Мы не поедем, — голос мужа повысился, он не желал больше говорить.

—Ты не веришь брату?

—Не знаю, но что-то сломалось между нами. Он теперь командует нашим войском. Придется часто видеть его, чего бы я не хотел.

—Ты отдал ему войско?

—Кому я его еще отдам, Акуш вернул мне власть. Кобяк ушел, да и не пригоден он для этого.

—Ты совершил большую ошибку.

—А ты не права, он мой брат, он не предаст.

—Надо ехать к ним.

—Зачем?

—Чтобы выяснить, есть предательство или нет.

—Как?

—Они словом, взглядом или неловкостью выдадут себя.

—Если Акуш убил Алатыря, то он умеет хранить тайну, никто и никогда об этом не узнает. Убит даже убийца Алатыря. Так, что Айли тебе ничего не выдаст. И еще, куда мы поедем с нашим сыном, он очень маленький для поездок.

Успокойся, мы будем вместе следить за действиями Акуша.

 

***

Солнце всходит и заходит, день меняет ночь, тепло изгоняет стужу. Недавно  зеленое покрывало степных лугов радовало взгляд, а ныне с небес срывается снег. Годы невидимым колесом прокатывается по всему земному, его нельзя обратить вспять….

Сутой, по русскому обычаю, посадил трехлетнего  Котяна в седло, а в пятнадцать лет его сын нетвердой рукой держал кривую саблю. Дамира печально смотрела на них:

—В первый же набег отец возьмет его с собой. Таковы законы степи, таковы законы взращивания  хана и воина. Разминется ли мой сын с русским мечом, пролетят ли стрелы мимо…?  Лицом он напоминает Буяна, но смугл, глаза карие,  мои, а норов мягкий, часто отменяет свои же решения. Для хана это плохая черта. Буян такой же.

 

***

Акуш готовил поход на Русь.  Гонцы мчались во все концы степи по стойбищам,  сзывая ханов и их сотни  к участию в набеге.    Междоусобные распри сильно ослабили  дружины русских князей. По рассказам купцов и лазутчиков, борьба за передел столов в Руси не затихала  от зимы до зимы.

Сутой на совете ханов  рассказал о  положении приграничных земель Руси. О том, что Русь не сможет  противостоять объединенным войскам ханств от Дона до Днепра. Пришла пора, почти безнаказанно взять многие богатства: жито, пшеницу, пленников, скот и лошадей. 

Сбор  войск назначен на средину осени.

 

***

Акуш пришел усталый, присел на кошму, Айли сняла с него сапоги, молча отошла, ожидая, что прикажет муж.

После смерти отца прошли годы, но она не нашла в себе душевных сил простить его. Даже в минуты телесных объединений, ее не покидало чувство отторжения. К ним больше не пришла радость рождения детей. Шакур рос в семье один.

Акуш коротко взглянул на жену.

—Утром мы идем на Русь, приготовь все, что надо для этого.

Айли кивнула и ушла, но сразу вернулась.

—Что тебе?

Акуш поднял вопросительный взгляд на жену, затем встал и попытался привлечь ее к себе, но она отстранилась.

—Я вернулась не за этим.

—Зачем же? — Акуш не скрывал досадливой злости.

—Пришло то время, когда Сутой возьмет в поход сына.

—Ты хочешь, чтобы я его убрал с дороги Шакура?

—Я пришла предостеречь тебя от этого.

—Я всегда принимал решения сам, без твоих подсказок.

—Прислушался бы, жили бы мы, как тогда, но ты принял решение сам, убил моего отца и тем убил нашу семью.

Акуш задавливал в себе злость, но она выплеснулась.

— Уйди!

—Я уйду, но ты должен знать, что если убьешь Котяна, то тебе придется убить и меня.

 

***

Дамира сидела у шатра и смотрела на осеннюю степь.

—Завтра мои мужчины пойдут на Русь, — грустно думала она.

Неожиданно в нее ворвалась  тревога о сыне.

—В походе Акуш захочет убить Котяна. Он пойдет на все ради власти. Если русская сабля пощадит моего сына, а от стрел  закроет щит, то…, —Дамира зажмурила глаза,  качнулась и присела, — кинжал убийцы беспощаден. Я должна защитить его, должна.

В тревоге прошел день, ей не терпелось увидеть мужа. Солнце катилось к закату, когда Дамира увидела, что  сын, седлает коня, ее охватил ужас. Она уже видела, как убийца подстерегает его….

—Сынок, — закричала она, — остановись, побудь дома.

—Отец приказал перед заходом солнца приехать к нему. Почему ты не хочешь, чтобы я ехал?

—Не знаю, сынок, мне страшно.

—Мама, уже взрослый, об этом даже отец говорит.

Котян тронул лошадь стременами и сказал матери:

—Я скоро.

—Возвращайтесь скорее.

Сын уехал. Беспокойство за него нарастало, страшные картины стали  возникать в ее голове. Нестерпимая боль ожидания уже рвала ее сердце. Она все чаще смотрела  на степь. Оттуда должны ехать муж и сын.  Но их не было. Наконец на холме появился одинокий  всадник, Дамира узнала в нем мужа и лишилась чувств. Сутой издали заметил, лежащую у шатра жену. Спрыгнув с коня, подбежал к ней, приподнял ее голову.

—Дамира, Дамира, что с тобой?

Она зашевелилась, открыла глаза, ее губы прошептали всего два слова:

—Где Котян?

—Он уже здесь.

Сутой выше поднял ее голову, она увидела сына, который бежал к ним.

—Мама, ты заболела? Мама….

Дамире стало лучше, она села и заплакала. Сутой отнес жену в шатер, уложил на постель. Он не спешил расспрашивать ее. Вошел сын, но мать попросила его оставить их с отцом наедине.

Сутой, в ожидании ее слов, тревожно взглянул на жену.

—Утром уходите в поход на Русь?

—Да, мы уйдем завтра.

—Не бери с собой сына.

—Почему?

—Вспомни свой разговор с братом Акушем о наследниках.

Сутой задумался. Дамира добавила:

—Это он убил Алатыря, чтоб свалить всю  вину на тебя, чтобы люди больше тебе не верили. Он хочет, чтобы его сын стал ханом. Люди помнят мой грех. Для верности в походе, он постарается убить Котяна.

Ранее Сутой не придавал значения отчужденности брата.  После слов Дамиры, он взглянул на некоторые случаи иначе.

—Ханы жаловались на Акуша, что он от моего имени забирал у людей  скот, хороших скакунов, упряжу….  Говорил мне, все, что он взял нужно войску. Но увеличенные подати озлобляли людей, он сознательно направлял эту злобу степи на меня. Придет время, когда Котян должен стать ханом, мне вспомнят все. Вспомнят убийство Алатыря, повышенные подати. Сутой вздрогнул. Он станет кричать, что Котян  не может быть ханом, он сын руса.

Мысли прозрения прервала Дамира:

—Не бери сына в поход, оставь его здесь.

—Его нельзя оставлять, в походе я смогу его защитить, здесь его никто не спасет от убийцы.

 

***

Русская рать исполчилась в строгом строю. В средине войска пешцы (пешие воины)  по бокам пешего строя  конные полки в блестящих на солнце доспехах. Со стороны степи толпами наступают половцы. Их так много, что казалось, они огромной людской волной снесут русичей.  Половецкие всадники все ближе. Скоро, скоро крики, лязг мечей, посвист стрел огласит степь. Первые павшие окропят своей кровью землю. Воины молятся про себя, просят у Бога жизни и победы. Всевышний услышал молитвы, дал жизнь, но не победу.

Солнце стало блекнуть, черная тень стала закрывать его. Половецкая конница, остановилась,  взоры воинов устремились к небу. Вскоре Солнце скрылось  за темным кругом, среди дня наступили сумерки. Смятение охватило и русское воинство.

—Нельзя начинать брань! — катилось по рядам.

Половцы откатились в степь.

Сутой сидел в шатре, не зная, как поступить. Мнение ханов разделилось пополам. Одни кричали, что надо продолжать поход, добыча так близка, другие, были готовы вернуться в степь.

—Нехороший знак, не будет добычи, будет смерть, — говорили они.

Солнце освободилось от тени и как прежде играло на шлемах воинов.

Сутой принял решение атаковать русские войска, уже хотел дать команду начинать атаку на руссов, но ему сообщили, что прибыли послы от русских князей.

Сутой дал знак впустить послов. Вошли бояре,  За ними внесли богатые подарки. В одном из послов Сутой узнал  Буяна.  Буян тоже узнал Сутоя, но не он был центром его внимания. Рядом с ханом сидел отрок.

—Это мой сын! — отчаянно подумал он.

Более уже ничего не интересовало Буяна,  взгляд и все существо его принадлежали мальчишке.

—Это мой сын, это мой сын, — стучало  голове.

Он не слышал, как послы договорились о мире.  Переговоры закончились, его тронули за плечо и увлекли из шатра.

Русы обязались выплатить половцам дань, серебром, золотом и житом.

Послы руссов вернулись к войску, а Буян долго смотрел вслед уходящему половецкому войску, будто мог рассмотреть там сына.

 

***

Жизнь человека быстротечна. Родившись, он на всем пути своем борется со смертью, но приходит время….  Умер хан  половецкой степи Сутой, его двадцатилетний сын Котян Сутоевич готовился принять бразды правления. Курултай собрался в просторном шатре, чтобы согласиться с  передачей власти новому хану.  Сутой долго правил степью, но ныне власти требуются другие сильные руки.  Старейший хан готовился к тронной речи, но с подушек встал Акуш. Удивленные глаза ханов смотрели на него.

—Что он хочет сказать?

—Может, собрался  своего сына сделать ханом половецкой степи?

Акуш поднял руку.

—Прошу достопочтенных ханов выслушать меня.

Легкий шум прошелся по шатру, но отказать говорить своему визирю, курултай не мог.

—Говори.

—Котян не может стать ханом.

Заговорили все разом, Акуш дождался тишины  и продолжил:

—Котян не сын Сутоя.

Было трудно понять, о чем кричали ханы, а когда шум стих, Акуш рассказал о том, что случилось двадцать один год назад. Увлеченные рассказом ханы не заметили, что в шатер вошли вооруженные люди.

—Котян сын руса и Дамиры, он не имеет право стать нашим ханом.

Курултай на некоторое время хранил молчание, затем многие стали кричать:

—Почему хранил тайну тогда, когда был жив Сутой?

—Чем докажешь?

—Ты  принес женские выдумки.

—Я говорил об этом с братом, он не отрицал, что  Буян отец Котяна, потому предлагаю утвердить ханом всей половецкой степи  моего сына Шукура. Он по старшинству идет первым.

—Сначала докажи, — кричали ханы с мест.

—Я доказывать ничего не буду. Никто отсюда не выйдет, пока Шукур не станет нашим главным ханом.

Только теперь, ханы увидели воинов.

—Как ты смеешь? — вскричали ханы.

—Смею! — твердо сказал Акуш.

Воины, подчиняясь его знаку, обнажили сабли.

Ханы послушно смолкли и в этот миг, тишину разорвал женский голос. Все узнали Айли.

—Я не хочу, чтобы мой сын Шакур, стал ханом. Я не хочу, чтобы кто-то завидовал ему и мечтал занять место хана половецкой степи. Я боюсь за его жизнь!

Шатер опомнился от неожиданной речи матери Шакура.

— Кто пустил женщину в шатер?

Акуш указал на нее пальцем и крикнул:

—Вывести.

Айли еще пыталась сохранить семью, но поняла, что, не сообщив курултаю об убийстве отца, ничего не добьется. Через рыдания крикнула:

—По приказу Акуша  убили моего отца Алатыря.

Ханы замерли. В это время в шатер вошла Дамира. Ее, в недавнем прошлом всесильную  ханшу, никто не посмел остановить. В тишине ясно прозвучал ее голос:

—Акуш, ты убил отца Айли. Ты убийца, уходи и убери своих слуг - убийц. Акуш взглядом показал на женщин, к ним рванулись его воины, но вошедший его сын  Шакур остановил их:

—Не сметь!

В шатре воцарилась мертвая тишина, все ждали, что скажет претендент на место половецкого хана.

—Я оказываюсь, стать ханом половецкой степи, отказываюсь в ползу Котяна.

Акуш пошел к выходу, его воины последовали за ним.

Никто и никогда его больше не видел….

 

Эпилог

 

Хан, Котян Сутоевич, будет последним ханом половецкого народа, который  под натиском монгол и времени канет в лету….

 

А. Золотов.

                            Х. Камышев. 13.12.2016 г.