...И Соловей запел — громко, самозабвенно, перекликаясь с другим соловьём на другом конце рощицы. Казалось, что весь лес смолк, все птицы, звери, насекомые, всё живое и неживое — даже ветерок в ветвях, даже облачки в небесах замерли — слушая их вдохновенное пение.

«Вот оно — счастье! Заливаться около своего гнезда, да так, чтобы весь мир заворожено слушал только тебя! Прав Соловей! Ох, тысячу раз прав! — мысленно восклицала Пчёлка. — Вот и я также — сяду на улей или на какую-нибудь травинку поблизости и стану тренькать, щебетать, — размечталась она. — И буду счастлива!»

Попросила Пчёлочка нового своего знакомого обучить её трелям. С радостью взялся за дело наставник. Но как он только не старался, и что только не вытворяла его ученица: и тужилась, и кряхтела, и кашляла, и горлышко росинкой прочищала, и горбатилась, и все четыре свои перепончатые крылышки вдоль животика полосатенького, подражая пичужке, складывала, и ротик шире некуда разевала, а уж ругалась-то на учителя, ох, как бранилась! Даже ужалить сгоряча собралась! Хорошо хоть вовремя одумалась. В общем, и так и сяк пробовала, из кожи вон лезла, а выходили у неё один только сплошной зуд и жужжание. Полдня они с Соловьём на урок вокальный угробили, но, ни одной трели, ни одной, даже самой простенькой рулады, исполнить певица так и не смогла.

— Видно, не моё это призвание песней окружающих радовать, — смирилась Пчёлка, в конце концов. — Спасибо, тебе, друг Соловушка. Полечу-ка я дальше счастье искать...