...Антону показалось, что он слышит отдаленные выстрелы. Он в очередной раз послал быстрый взгляд в окно и тут увидел, как оно внезапно деформировалось.

Пуля угодила в чернильный прибор, рикошетом от мраморной подставки уходя в середину стены. Наружное стекло имело маленькое аккуратное отверстие, внутреннее же смотрело в комнату огромной дырой и вибрировало. Небольшой осколок впился Антону в щеку.

Он видел, как разом повернулись к нему и Кочетков, и охранник, а в проходе обнаружились несколько фигур. Антон рывком поднял Дробова на ноги и быстро отступил в угол комнаты.

Вначале он дважды выстрелил в коридор.

— Всем на пол!! — И что-то прокричал в ухо Дробова.

Генерал, похоже, ничего не слышал. В течение нескольких минут у его виска прогремело несколько выстрелов, и он почти оглох. Но все же он приходил в себя.

Антон уже знал, что не успеет. Не успеет дождаться Берегового. Прошло всего минут пятнадцать, как он позвонил Лацису, а Береговому нужен как минимум час, чтобы добраться сюда. Да еще собрать команду. А может, тот и не будет никого собирать.

Если бы не выстрел снайпера, с тоской думал Антон, тогда можно было как-то потянуть время, а сейчас они так и так будут активизироваться.

Он убрал ствол от виска Дробова и приставил его к затылку генерала.

Коридор снова был пуст, так же было тихо. Но сейчас эта тишина казалась Антону зловещей. Он пытался представить, что предпримут охранники. Скорее всего по команде ворвутся в комнату.

Ну что ж… разве это не один из вариантов?

Он сильнее надавил стволом в затылок Дробова. Генерал непроизвольно дернул головой. Антон захватил его другой рукой за шею, подумав, что если он выстрелит генералу в затылок, то пуля пробьет его собственную руку.

Со стороны окна послышался довольно громкий металлический звук, потом какие-то шлепки. Затем снова стало тихо.

Что они там делают? — пытал себя Антон.

В коридоре возникла возня, и он выстрелил еще два раза. Он не знал, сколько патронов осталось в «браунинге» — наверное, один или два, а из ПМ он отстрелял уже пять.

— Все, генерал, — сказал он в ухо Дробову, — остальные твои.

Но возня в коридоре сменилась стремительным перемещением нескольких человек. И тут же разрозненные стандартные выкрики:

— Бросай оружие! На пол! Руки за голову!

Прострекотала автоматная очередь, ее перекрыла еще одна.

«Они все же решились на штурм».

Вот и все. Антон внезапно похолодел. Руку на горле Дробова свело судорогой. Он держал генерала мертвой хваткой. Непослушным, внезапно одеревеневшим пальцем он потянул курок; щелкнуло шептало…

Со стороны коридора кто-то позвал его:

— Антон! Не стреляй! Я подполковник Рябов.

Эта фамилия была для Антона освежающим потоком. Но освобождения еще не пришло; солдат даже не понимал, что его отпускает. Когда палец на спусковом крючке дрогнул, в голове возникли сомнения, их не могли опровергнуть слова человека, который смело приближался к двери.

— Антон, дай нам сделать свое дело, пропусти людей. Я подполковник Рябов. Пропусти людей.

Они не могли так быстро приехать, ведь он только двадцать минут назад смог связаться с Береговым… Нет, не могли. Однако сейчас Антон не выкрикивал предупредительных слов. У него осталось всего два патрона, и он ждал того человека.

— Не стреляй, Антон. Пропусти людей. Ближе чем на пять метров к тебе никто не приблизится. Даю слово.

Рябов вошел и посторонился. Взгляд у него был странным. Антону казалось, что тот смотрит и на него, и на Дробова, и заодно осматривает помещение. Он не был похож на военного, его внешность скорее подошла бы учителю.

В комнату ворвались пять человек, одетых в черные штурмовые костюмы. Двое десантников приняли положение для стрельбы с колена, а остальные под их прикрытием тут же склонились над телохранителем и Кочетковым. Звякнули наручники. В коридоре продолжалось интенсивное движение.

Два штурмовика продолжали держать Антона под прицелом. Они не произнесли ни звука, держали его на мушке и молчали.

Человек в гражданской одежде сделал шаг. Теперь его взгляд был более конкретным: он переводил его с лица Антона на Дробова и обратно.

— Подполковник Рябов, — представился он. — Михаил Анатольевич. Отпусти его, Антон. Ну? Отпусти его.

Антон вдруг почувствовал, как радостно затрепетало тело Дробова. Рябов, если гуманно предположить, что он спасал Антона, давал пусть призрачный, но все-таки шанс Дробову. И тот понимал это. Антон видел как в теле генерала снова забурлила жизнь, она кричала, волнующе трепеща каждой клеткой.

— Брось пистолет, Антон. — Рябов подошел еще на шаг.

Антон не знал, смотрит ли сейчас Дробов на Рябова, но чувствовал, что да, смотрит. По идее радоваться должен Антон, а выходило наоборот. Сейчас он отпустит Дробова, и все. Он никогда не узнает, что станет с ним, каким воздухом он будет дышать: мадридским, сочинским, холодным воздухом Мангышлака или более трепетным — могильным. Не узнает никогда.

— Антон, все кончилось, брось пистолет.

Перед глазами, как из могилы, встал капитан Романов, но выглядел свежим, улыбающимся, с чуть ироничными глазами.

«Ты даже не представляешь, сколько мне дало общение с тобой. Я что-то вспоминаю, Антон, что-то придумываю сам, мне это дорого. И если однажды ты придешь ко мне и скажешь: «Я понял эту существенную деталь — это вот та вещь, которую ты мне предложил, эта вещь неестественна, она многое объясняет», то я, не смотря ни на что… Мне хочется, чтобы ты удивил меня».

Антон проглотил ком, подступивший к горлу и… отвел ствол от затылка Дробова.

— Хорошо, Антон, молодец, — подбодрил его Рябов.

Генерал слегка повел затекшей шеей и облегченно выдохнул. Отпусти его, и он бросится на шею подполковнику.

«Вы все живете на измене, питаетесь ей».

— Брось пистолет, Антон. — Рябов одобряюще смотрел ему в глаза. — Брось, ну? Все позади. Береговому передали твое сообщение, и вот мы здесь. Все нормально, брось пистолет.

Антон вспомнил другого Романова, умирающего, с кровавой пеной у рта. Он показывает большой палец: «молодец, Антон», и кладет руку ему на плечо. Потом — конец. В глубине зрачков хлопнули две тяжеленные двери. Голова Романова упала на грудь.

Антон разжал пальцы, и пистолет упал на пол.

— Хорошо. Отпусти его.

Перед глазами квартира офицера Российской армии, капитана разведроты: пожелтевшая известка на потолке, обои в коридоре и на кухне засалены, протерты, нельзя даже различить их бывший орнамент. Полы давно не крашены, шпаклевка на стыках досок отлетела. В атмосфере комнат витает дух частого пьянства.

«Видишь, как живу? Женщину в квартиру привести неудобно».

— Отпусти его.

Антон медленно убрал левую руку от горла Дробова, но пока не отпускал его. Из-за пояса брюк он достал маленький «браунинг», в стволе которого одиноко торчал патрон, модифицированный Германом Розеном.

Рябов шумно вздохнул, на несколько секунд задержав дыхание. Предостерегающе вытянув руку, он сделал короткий шажок.

— Не надо, прошу тебя.

Антон если слушал его, то рассеянно, он перехватил пистолет левой рукой, правой вынул из кармана удостоверение Розена и бросил все это под ноги Рябова. Руки его были свободны. Он смотрел на подполковника так, будто тот умел читать мысли: как же так, а?

Рябов, казалось, понял его. Во всяком случае в глазах Антона он прочел просьбу: я не знаю, что делать, помоги. Ему искренне жаль было этого парня: волевого, сильного, последний шаг которого, однако, был не так тверд. Может быть, где-то в душе Рябов ожидал от Антона чего-то другого. Это другое могло осложнить жизнь подполковнику, но опять же где-то на задворках души, даже ближе, он согласился бы со всем. И соглашался, поднимая с пола удостоверение Германа Розена и его пистолет.

А перед глазами Антона снова капитан Романов — не Светлана Рогожина, не жертвы взрыва в синагоге и мечети, а Дима Романов. Лицо серое, но не от пыли. Он смотрит на убитого бойца, даже не представляя, что после своей команды он все оставшиеся дни будет просыпаться среди ночи от собственного крика: «Достаньте эту суку!» В тот момент кричала душа Романова, отключая мозг, и она же, оглоушенная водкой, говорила с отчаянием:

А мне хотелось поднять бригаду и повернуть ее в обратную сторону, ворваться просторные кабинеты и перестрелять к чертовой матери их жирных обитателей, предварительно сорвав, у кого есть, с плеч махровые погоны…

Я не жалуюсь и не плачу, Антон, но от собственной слабости иногда хочется выть. И никогда не пытайся понять меня. Никогда…

И еще лица. Разводящего и двух караульных: Пахомова, Каргина и Полетаева. Их мертвые лица… Но если бы случилось чудо и Романов остался жив, Антон с кровавой пеной у рта защищал бы его. Почему? На этот вопрос он бы никогда не нашел ответа.

Никогда.

От этого безысходного слова защемило под ложечкой.

Дробов сделал попытку освободиться: он повел плечом, на котором все еще лежала рука Антона. Жизнь вовсю бурлила в теле генерала и жгла ладонь.

Никогда…

Антон правой рукой обхватил шею Дробова, захватив свой левый бицепс. Левой ладонью уперся генералу в затылок и резко рванул: назад, вверх и вбок. Послышался резкий щелчок. Шея генерала искривилась, губы приоткрылись, обнажая крепко прикушенный язык.

— Это тебе за Романова, сука! — Антон отпустил руки, и Дробов опустился на пол. — Полный расчет.

Как по команде, штурмовики опустили автоматы.

Рябов на секунду прикрыл глаза.

— Антон, твою мать! Ты чего наделал?!

Антон переступил через тело Дробова и протянул руки.

— Вы можете арестовать меня.

Только сутки назад Рябов мечтал защелкнуть на этих руках наручники, но сейчас только мельком взглянул на них. Он обернулся к спецназовцам, одновременно показывая на генерала.

— Посмотрите кто-нибудь, м-может, он жив?

Они авторитетно покачали головами и остались на месте.

Взглядом Рябов уперся в Антона. Тот ждал, когда на него наденут наручники. «Ну, что же ты, Рябов, — говорил сам себе подполковник. — Ты же только двадцать минут назад репетировал подобную сцену. Слова ты знаешь, и в жестах не ошибешься. Давай».

Чтобы Антон не смог прочесть на его лице абсолютно ничего, Рябов умело скрыл накатившие эмоции слегка резковатой фразой:

— Ладно, — и махнул рукой. — Иди отсюда. Хотя подожди. — Он порылся во внутреннем кармане пиджака и вынул сложенный вчетверо листок.

Антон рассеянно взял бумагу и прочел:

Совершенно секретно

Руководителю следственной группы

подполковнику Рябову М.А.

В одном экземпляре

Только для прочтения

Никишин Антон Николаевич — ликвидировать.

Заместитель директора ФСБ РФ генерал-майор А. Писарев.

Антон вопросительно посмотрел на подполковника: зачем мне это?

—  Вклеишь в дембельский альбом. — Рябов подтолкнул его к выходу и выслушал по рации сообщение капитана Жилина о том, что в помещении одного из зданий, приспособленного под склад, обнаружили восемь спецупаковок с А-232.

«Похоже, я выиграл, — подумал подполковник, глядя Антону вслед. — Впрочем… не я один».

Антон шел по коридору, вдоль которого стояли спецназовцы. Через прорези в масках они молча провожали его взглядами, и нельзя было видеть, что выражают их лица, но один из штурмовиков не удержался и хлопнул Антона по плечу.