Вначале пришла боль – маленькая и неприметная. Потом она разрослась и стала требовать анальгетиков и антацидов – во все больших количествах. Потом Игорь сделал гастроскопию и узнал свой диагноз. И прогноз: жить ему оставалось по оценкам местных экспертов не более года. Было время уладить дела.

Он помирился с сыновьями от первого брака, которые не звонили четыре года, после того как отец не дал денег на «развивающийся динамичный» бизнес. Он извинился перед третьей (по документам «действующей») женой, у которой не было от него детей, но имелась масса имущественных претензий. Однако тянущее чувство под ложечкой, которое нельзя было списать только на прогрессирующий рак, оставалось.

Он ходил в магазин, играл с пенсионерами в шашки, колол правые и левые наркотики и готовился к смерти. Как будто к ней можно подготовиться! Игорь думал о том, что через несколько месяцев его не станет, но по-прежнему будет жить да поживать она: моложавая, красивая, стильная, с легкой ухмылкой на устах, при богатом муже и (к бабке не ходи) двух-трех любовниках. Безнаказанно лишившая его пятнадцати счастливых лет жизни. Та, которая не стала хранительницей их домашнего очага, слабой и в то же время сильной кариатидой, поддерживающей их семейный небосвод.

Наконец он набрал номер, который считал запретным в течение последних пяти лет – после того, как бывшая организовала аборт их пятнадцатилетней дочери.

- Энджи, привет!

- Привет! Что так быстро позвонил?

- Не издевайся. Просто хочу передать Зое часть наследства, - как у большинства постсоветских людей, у Игоря не было никакого наследства, кроме как в штанах. И то уже висячее.

- Даааа? А какого?

- Скопил немного, - сорокадвухлетняя дама сходу согласилась приехать домой к бывшему мужу, не оповещая родных и близких (он был в этом уверен). Всюду деньги, господа!