Тайны времён

Вторая книга трилогии "Фантазия на тему..."

  • Тайны времён | В.Прокофьев Л.Качалова

    В.Прокофьев Л.Качалова Тайны времён

    Приобрести произведение напрямую у автора на Цифровой Витрине. Скачать бесплатно.

Электронная книга
  Аннотация     
 277
Добавить в Избранное


"Тайны времён" - вторая книга трилогии "Фантазия на тему". Катастрофа одной из планет вынуждает терпящих бедствие искать новый дом, им становится наша родная планета - Земля. Коварство и ложь и ненависть вступают в борьбу с открытостью, чистотой и добротой, смешиваясь и творя новую реальность бытия. Читателю предстоит вместе с героями книги пережить небывалые приключения, в которых сражения и любовь идут рука об руку.

Доступно:
PDF
DOC
Вы приобретаете произведение напрямую у автора. Без наценок и комиссий магазина. Подробнее...
Инквизитор. Башмаки на флагах
150 ₽
Эн Ки. Инкубатор душ.
98 ₽
Новый вирус
490 ₽
Экзорцизм. Тактика боя.
89 ₽

Какие эмоции у вас вызвало это произведение?


Улыбка
0
Огорчение
0
Палец вверх
0
Палец вниз
0
Аплодирую
0
Рука лицо
0



Читать бесплатно «Тайны времён» ознакомительный фрагмент книги


Тайны времён



Где ты теперь, мой предок стародавний?

Каков прошёл земной ты жизни путь?

Молчат о том старинные курганы,

Но ветер вольный шепчет – не забудь.

Ведь кроме памяти, стареющей с годами,

Есть мудрость древняя, она всегда со мной,

Пусть о тебе расскажет этот камень,

О том, что создано вокруг меня тобой.

Здесь, на Земле рождаются рассветы,

И солнца лик глядит из-под небес.

Травинка каждая теплом твоим согрета,

И в зной полуденный прохладу дарит лес.

Тебе познавшему секреты мирозданья,

Известно всё: что будет и что есть.

Твой дух живёт во всех моих рожденьях,

Храня меня, пока творю я здесь.

Когда иссякну, примешь ты с любовью

Своё дитя, чтоб дать ему покой.

Наполнишь силой, мудростью, и снова

Вернёшь на землю раннею весной.

глава 1

Ночное небо внезапно озарилось бесчисленными вспышками. Словно мириады падающих звёзд, сверкнув на миг в вышине, устремились вниз и, попадая на соломенные крыши небольшого селения, обнесённого частоколом из брёвен, моментально воспламеняли их. Вслед за ними посыпался целый дождь стрел, моментально нашедший свои жертвы. Звук рожка дозорного опоздал. Истошные вопли нападавших, не таящихся больше, перекрывали треск горящих построек. Полусонные люди, выскакивая из объятых пламенем домов, так и не успев понять, что происходит, тут же падали замертво. Лишь немногим удалось добежать до бревенчатых стен и оказаться вне зоны обстрела, укрывшись под ними. Эван — глава совета старейшин, призывал оставшихся в живых к порядку. Его громкий голос затмевал даже дикие крики нападающих. Слова, проникая в сознание людей, постепенно возымели своё действие, и диурды стали исчезать, материализуясь за многие вёрсты, в условленном месте, как они всегда поступали при подобных непредвиденных обстоятельствах. Дождь из стрел поиссяк: толи они кончились у нападающих, толи, повинуясь чьей-то команде, лучники прекратили обстрел. И вскоре стало понятно, по какой причине — мощный удар потряс стену. Надеясь проломить её тяжелыми валунами, нападающая сторона пустила в ход катапульту. Это могло означать только одно, — напавшие желали захватить кого-нибудь из диурдов в плен. Элекс — сын Эвана шепнул прижавшейся к нему младшей сестрёнке, тринадцати лет отроду:

— Вишь, чего захотели, Кася? Пленить нас. Ну, это у них не выйдет!

— Элекс, братишка, — испуганно отвечала девочка. — А вдруг кто раненный попадёт к ним в руки?

Элекс замер, поражённый неожиданным предположением сестры. Отблески близкого пожарища играли на его серьёзном не по годам лице. Касс, ожидающая ответа старшего брата, заметила, как внезапно черты его лица обострились. Видимо он боролся с сомнениями и обдумывал выбор в принятие какого-то важного решения.

— Отправляйся одна к месту сбора, Кася. Я присоединюсь позднее.

— Хорошо, Элекс, — согласилась она. — Но если с тобой что случится, отец будет меня ругать. Юноша, усмехнувшись, ласково обнял сестрёнку, чмокнув её в щёку.

— За меня не волнуйся, ты же знаешь, — я быстр. Враги не успеют и глазом моргнуть, как я исчезну. Лучше поскорее присоединяйся к Амелии и её маме. Элекс подтолкнул сестрёнку к соседской девочке — её ровеснице, которая со своей мамой готовилась к перемещению тел. Сам же он устремился к лежащим на земле людям, истекающим кровью, которые нуждались в срочной помощи.

— Осторожен будь! — прокричала ему вслед Касс, провожая его взглядом, взволнованных зелёных глаз, и крестообразным взмахом руки, как учил отец, желая удачи.

Припав на колено возле одного из сельчан, юноша убедился, что тот мертв. Четыре стрелы пронзили его тело, пятая угодила точно в сердце. Вздохнув, Элекс отодвинулся к следующему, уловив боковым зрением, какое-то движение справа от себя. Его отец с немногочисленными помощниками занимался тем же делом. Заметив сына, Эван прокричал:

— Почему ты здесь? Я же велел тебе вместе с сестрой покинуть селение!

Опасаясь, что его отправят отсюда, Элекс быстро заговорил, защищаясь:

— Мне уже шестнадцать, отец! Я имею право выполнять обязанности мужчин!

Махнув рукой, понимая, что спорить сейчас бесполезно, Эван продолжил своё занятие. Он со своими помощниками уже успел спасти нескольких пострадавших и не терял надежды обнаружить ещё кого-нибудь живым. Товарищи его то и дело растворялись в пространстве, совершая перемещения со спасёнными мужчинами и женщинами. Взгляд Элекса наткнулся на воз, опрокинутый гнедой лошадёнкой, так же нашедшей преждевременную смерть от слепо выпушенных стрел нападавших. Ему показалось будто под сеном, которое выпало из опрокинутого воза, доносятся слабые стоны. Быстро приблизившись и разгребая руками сухую траву, уже начинавшую тлеть от нестерпимого жара пылающей конюшни, он увидел девочку. Элекс сразу же узнал её: ровесница Касс, подруга её игр. Белокурые волосы, обрамляющие миловидное личико искажённое болью, были залиты кровью, которая вытекала из раны в горле, пробитым стрелой. Глаза её были закрыты, но хриплое дыхание, вырывавшееся из груди, свидетельствовало о том, что она жива. Как раз в тот момент, когда Элекс осматривал девочку, раздался новый звук: треск падающих бревен. В частоколе образовалась брешь. Старания врагов увенчались успехом, и они с победным рёвом ринулись внутрь, растекаясь неудержимой волной по всей территории селения, добивая мертвых и раненных мечами и кинжалами. Времени с каждой минутой оставалось всё меньше и меньше. Элекс обнял руками девочку за плечи, прижимая к своей груди, проникая и обхватывая своими чувствами её разум, как учил его отец. Почувствовав, что способен к переносу её тела вместе со своим, он исчез из этой точки пространства, прямо перед носом подбежавшего к нему воина.

* * *

— Не кори себя понапрасну, мы далеко не всегда властны над судьбой, — так пытался Эван вразумить своего сына, убитого горем.

— Если бы я сначала проводил её в безопасное место, а после этого вернулся обратно… — глухо пробурчал опечаленный юноша.

— То поменялся бы с ней судьбой! — оборвал Элекса отец. В уголках его усталых глаз затаилась невыносимая боль. Это было единственным, что выдавало горе отца, потерявшего дочь. Люди, привыкшие видеть своего предводителя мудрым и бесстрашным, в эту тяжелую минуту полагались на него больше, чем на самих себя, и он не мог позволить им усомниться в этом даже на мгновение, дав выход своему горю. Ответственность перед ними и перед миссией, которую диурды несли, не позволяла взять верх эмоциям над холодным рассудком.

— Как хорошо, что ваша мать не знает пока об этом, — произнеся эту фразу, Эван умолк, мысленно переносясь в северные леса к своей любимой, давшей жизнь Элексу и Касс. Элекс, ожидая продолжения беседы молча, наблюдал за отцом. Сколько он себя помнил, внешний вид отца не менялся. Он был таким и только таким; светловолосым гигантом, не стареющим на протяжении многих лет. Всё это время он оставался главной надеждой диурдов: мудрым вождём племени, отличным стратегом, знающий буквально всё обо всём на свете. Однажды от учителя, мальчик услышал такое, чему не смог поверить. Тогда он приписал это разгорячённому воображению, от излишнего вина, попавшего в рот Варгену, по случаю ежегодного сельского праздника. Из его слов следовало, что его отец Эван чуть ли не бессмертен. Когда-то задолго до рождения большинства из ныне живущих людей, он спас мир своим своевременным вмешательством в некие события. Учитель был уже довольно немолодым человеком, но клялся, что и его не было на свете в ту пору. На прямой вопрос мальчика: откуда же он тогда всё это знает, Варген ответил, хитро улыбнувшись при этом:

— Камни ведают мне о прошлом.

Сейчас, глядя на отца, которому можно было дать не больше пятидесяти лет, он решился. Разговор о судьбах, якобы предначертанных, побудил его к этому.

— Скажи пап, правду говорят, что ты бессмертен?

На лице Эвана не отразилось и тени того, что он расслышал то, о чём его спросил сын. Они сидели в сгущающихся сумерках под огромным старым раскидистым дубом, чуть поодаль в поле горели костры, возле которых хлопотали женщины и дети, готовя пищу для теперь уже немногочисленного мужского населения. Отец словно вглядывался в лица оставшихся в живых сельчан. Не более полусотни людей уцелело от некогда процветающего посёлка диурдов, насчитывавшего до трехсот семей. Внезапно в его глазах отразилась безмерная усталость, лицо сразу как-то осунулось и постарело. Элекс никогда прежде не видел его таким, и он заёрзал на месте, ощутив бестактность своего вопроса. Когда он уже потерял всякую надежду на то, что отец вообще заговорит с ним, прозвучал запоздалый ответ. Эван говорил тихо, стараясь, чтобы его громкий голос не разносился слишком далеко по округе.

— Нет, я не бессмертен. Молодость, как и старость, дается однажды, а пережить хочется и то и другое. Бессмертным я быть не хочу. Но кто наговорил тебе такое? — неожиданно закончил он.

— Слышал давно, от кого уже не помню, — слукавил Элекс, невольно при этом краснея.

— От старого Варгена, наверное, — без особого труда прочтя его мысли, сказал Эван. — Он не прав. Я не бессмертен. Из ныне живущих мало осталось людей подобного мне происхождения. Просто удачная генная комбинация, когда встречаются два народа, разделённых тысячелетиями. Я был одним из немногих, рождённых от подобного брака. Твоя бабушка — моя мать вполне могла бы дожить до сегодняшнего дня, но она выбрала иной путь.

Оборвав сам себя на полуслове, отец вновь погрузился в раздумья. Но у Элекса осталось ощущение, что не в происхождении дело. Отец, явно не желал говорить о чём-то важном, от чего хотел уберечь сына. Решив, что удачный случай впредь может представиться не скоро, он решил «ковать железо пока оно горячо».

— А, правда ли то, что Варген сказал? Будто бы ты спас планету?

— Так все-таки Варген? — усмехнулся Эван. — Тебе надлежит учиться прилежнее, может он передаст тебе умение мысленно заглядывать в прошлое.

— Так вот откуда он знает! — вырвалось у Элекса.

— Он очень талантлив и умел бы значительно больше, если бы не забывал то, чему учил его я — не злоупотреблять вином! Но, коли уж зашёл этот разговор, то так и быть, скажу. Твой учитель неверно истолковал свои мысленные исследования. Я всего лишь помог твоему прадеду и праматушке уцелеть в противостоянии с «чёрными», а спасение планеты — только их заслуга. Насколько мне известно, это единственная поправка прошлого диурдами. Мне тогда здорово досталось от отца, но не мог же я допустить, чтобы «чёрные» отбросили нас на тысячелетия назад!

Элекс, затаив дыхание, с особым интересом приготовился внимательно слушать: не часто отец удостаивал его подобных откровений, и что-то подсказывало юноше, что он услышит сейчас нечто неведомое никому другому.

— Я никогда не рассказывал всего этого потому, что не хотел лишать надежды ни тебя, ни кого бы то ни было из них, — Эван кивнул в сторону односельчан. — Коли вчера ты заявил, что уже взрослый и тебе целых шестнадцать… то знай! Возможности твои, да и ничьи из ныне живущих, не приблизятся к возможностям наших предков, называвших свой дом — Ладой, то есть — прекрасным. Твоя мама, сынок, иного происхождения, нежели моё, ей не присущи какие-либо особые возможности. Ты, как и большинство диурдов — наших современников, потерял часть сил, которыми наши предки владели в совершенстве. Следующие поколения ослабнут ещё больше, как это ни прискорбно. Я не самый-самый среди них, я просто стар, — остаток былой эпохи.

Элекс едва верил своим ушам. Вот уж действительно, лучше чего-то не знать и жить в неведении, чем нести груз подобной правды на своих плечах.

— Если я правильно понял, отец, диурды проигрывают в борьбе с «чёрными»?

— Это, не совсем правильно, сынок. Пока кровь ладийцев струится в жилах хотя бы одного человека, мы не проиграли. Цель наша достижима, но сильно растянута во времени: учить всех людей добру и любви, просвещать их и подтягивать до своего уровня. Только тогда откроется возможность людям достичь былого могущества. Только тогда вновь возродится Лада и, засияв как прежде, согреет Вселенную своим неиссякаемым теплом. Существует древний сказ, о рождение мира в глубинах времен, в дали безвозвратно ушедшей.

 

Когда ещё не было ни тверди широкогрудой, ни свода небесного, ни океана седого, ни бессмертных богов, ни рода людского, тогда только Серое Нечто царило в пространстве беспредельном этом, словно в кипящем котле, смешивая стихии могучие. И не было в пространстве беспредельном силы, способной управиться с этими стихиями, беснующимися от отчаяния и бессилия сотворить хоть что-нибудь разумное.

Настал миг, и в Хаосе этом возникла могучая сила притяжения – Любовь. Она соединила стихии в пары Гармоничные, неразлучные: Огонь и Воду, Воздух и Пространство-Межзвёздное, Свет-Лучезарный и Ночь-Мрачную. Лада-Земля рождена была стихиями этими, она же, в свою очередь явилась матерью людям и всему живому.

Долго ли, коротко ли царила идиллия Гармоничных стихий – не ведомо, поскольку времени не существовало для стихий вечных. Только те, что без пар остались, из-за характера строптивого, Любовью обойдёны оказались.

Завистью, Злобой и Ненавистью возглавленные, призвали они в своё воинство Ужас, Страх  и Кошмар. За то, что совместно разумное творить-сотворять не могли научиться, в отместку, объявили всем Любовью стихиям соединённым – Войну – создание своё уродливое, целью задавшись – всё обратить к Хаосу изначальному, за что и прозваны были Хаотичные.

Вовремя не спохватились стихии Гармоничные, казалось им, что ничто не может угрожать их идиллии. Собравшись воедино, успели они от высших миров, ими уже созданных, отсечь воинство Завистливое, барьер воздвигнув испепеляющий.

Но, Лада-Земля уже границей двух противоборствующих сил стала. Не могли Хаотичные проникать в миры высшие, а Гармоничные не желали спускаться в миры Хаоса.

Яблоком раздора стихий люди Лады-Земли вовлечены в общую борьбу оказались, — слишком доверчивы они были. Кто одним, искушающим их, стихиям поверил, — Хаос богом своим называть стали. Кто Любовью отмечен был — предпочёл стихиям Гармоничным в единении общем сотворчествовать.

Опечалилась Мать Лада-Земля, не стало ей покоя от кровопролитных войн детей своих, вот-вот уничтожат до последнего себя сами. Тогда и было создано для людей время, чтобы не бесконечно пребывали они в раздорах, туманом Хаоса наведённом; чтобы те из людей, кто Любовью отмечен, подняться смогли бы в миры высшие, а кто с туманом в голове время своё провёл, под мороком находясь,– переосмыслить жизнь короткую и усилия направить к сотворению Всеобщей Гармонии и Счастья.

Только в  подъёме по спирали к Создателям Гармоничным – жизнь вечна у Человека. Спустившимся в глубины Хаоса – Смерть вечная. Разумением не утруждающимся – шанс следующий.

 

— Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, — неожиданно закончил своё откровение Эван.

* * *

Когда рухнула часть бревенчатого частокола, разбитого каменным снарядом нападавших, Касс оказалась погребённой под его обломками. Решив в последний миг дождаться брата и удостовериться, что с ним всё в порядке, она выдернула свою руку из руки державшей её женщины, и контакт разомкнулся. Женщина вместе со своей дочерью переместилась в безопасное место, оставив Касс на прежнем месте. Ей повезло: бревно, повалившееся на неё, вскользь задело голову и упало попёрек другого, не придавив Касс, а только лишив сознания. Два воина заметили и извлекли её из-под завала.

— Дышит? — поинтересовался подоспевший сотник. Один из воинов опустился на колени и приложил ухо к губам девочки.

— Вроде, да, — подтвердил он.

— Присоединить к остальным? — поинтересовался второй, с готовностью извлекая из ножен на поясе короткий клинок. Но в сотнике в это время боролись два чувства: ставшая привычной беспощадная жестокость к побеждённым и жажда наживы. Главный военачальник или как было принято называть его — каган, обещал за каждого живого диурда десять монет серебра. На такие деньги сотник мог позволить себе по окончании похода месяц кутежа с вином и женщинами лёгкого поведения в любом портовом городке. Раздумья были не долгими, жажда наживы победила.

— Несите её за мной, и поскорее! — отдал он приказ воинам, разворачиваясь и направляясь в сторону лагеря расположенного за холмом.

Спустя полчаса, в походной палатке кагана Эль-Сима состоялся любопытный спор, вернее будет сказать — торг.

— Если Вы отказываетесь от сделки, — горячился хозяин палатки, грозно сверкая глазами и раздувая усы. — Я сделаю эту девчонку своей рабыней, только и всего!

— Не горячитесь, мой друг, — возразил ему неприметный человек среднего роста в чёрном плаще с капюшоном. — Сделка состоится, но не на Ваших условиях.

Громадный, перегруженный мускулатурой вперемешку с жиром воин, с гневом взирал на тщедушного человечка. Ему очень хотелось сдавить тому горло своими огромными лапищами и выжать положительный для себя ответ. Только дурная молва о «чёрных» удерживала от подобного необдуманного шага. Не было еще случая, чтобы поднявший на них руку прожил бы больше суток и смог вдоволь нахвастаться своим подвигом.

— Как только она придёт в сознание, — продолжал «чёрный», словно не замечая недовольства своего собеседника, — она тут же ускользнет, только её и видели. Вашим людям чертовски повезло, что они застали эту крошку в бессознательном состоянии. Рабыней она не будет.

— Что же делать? — сник обескураженный Эль-Сим. — Хотя бы половину я получу? Двадцать золотых — это ведь не много.

— Десять! — твердо возразил человек в плаще.

— А-а-а… — взвыл взбешённый каган, ища глазами на ком бы выместить свой гнев. Поскольку в палатке они находились вдвоем, не считая девочки, то его взгляд остановился на её бледном лице с закрытыми глазами. — Я заплатил десять своим воинам, а Вы предлагаете мне столько же?

Выхватив короткий меч, он замахнулся им, делая вид, что готов убить беззащитного ребёнка.

— Стойте! — перехватил его руку «чёрный», сдаваясь.

— Пятнадцать золотых.

— Согласен, — выдохнул Эль-Сим, понимая, что большего он не получит. В конце концов, со своими воинами он расплатился серебряниками. Убрав оружие в ножны, он быстро протянул руку за наградой.

— Одну минутку! — остановил его «чёрный». — Сначала подайте ковш воды. Мне надо влить ей средство, чтобы она оставалась без сознания как можно дольше. В противном случае, мне её не удержать, как и Вам и сделка не состоится.

Достав из сумки, висевшей у него под плащом, какой-то порошок и растворив его в принесённой воде, «чёрный» с помощью Эль-Сима влил содержимое в рот девочке. Она закашлялась, проглатывая таинственный эликсир, не приходя в сознание. Убедившись, что Касс все ещё неподвижна, «чёрный» звякнул мешочком с золотом о стол.

— Держите!

Эль-Сим жадно принялся пересчитывать деньги, а человек в плаще направился к выходу, на прощание, отдавая распоряжение поскорее доставить девочку в его шатер.

— Погодите, — окликнул его Эль-Сим, прерывая на миг своё занятие. — Я хотел еще спросить Вас кое о чём.

— О чём же?

— Когда я получу от ваших ещё какое-нибудь новое оружие?

— Что-то вроде вчерашней катапульты?

— О, да! — расплылся в улыбке Эль-Сим. — Если у меня будет ещё подобное оружие, я смогу весь мир сложить к вашим ногам.

— И к своим тоже, — уточнил «чёрный». — Но это зависит не только от меня. Я расскажу о вкладе вашей непобедимой армии в общее дело уничтожения диурдов и тогда, уверен, скоро порадую Вас чем-нибудь новеньким.

— Хорошо, — кивнул головой Эль-Сим, удовлетворённо потирая волосатые лапы.

На этом, работорговец, командующий армией убийц, и человек в плаще расстались, оставшись вполне довольными совершённой сделкой.

глава 2

Они пробирались по горной тропке. Камни то и дело осыпались под ногами, и постепенно Элексу становилось ясно, что никакая это не тропа, а русло оставленное потоками воды, сбегающими с гор во время ливней. Сейчас здесь было сухо. Ложный свет солнца, подбирающийся к концу своего дневного пути, пробиваясь сквозь сень величественных деревьев, освещал обнаженные булыжники под ногами, указывая путь. Эван уверенно шёл впереди, без колебаний выбирая маршрут по одним ему известным приметам. Но вот деревья расступились в стороны, и закатный луч высветил какое-то строение из каменных плит, каким-то непостижимым образом, оказавшимся здесь — среди лесной чащи, вдали от дорог.

— Это и есть её могила? — невольно переходя на шёпот, спросил Элекс отца.

— Это не могила, — это святилище её души. Подойди ближе, не бойся. Она всегда здесь и она рада чувствовать твоё присутствие. Подойдя вплотную, Элекс изумился, что у этой усыпальницы, размером не больше сарайчика для коз, отсутствует вход. Лишь, небольшое круглое отверстие, в которое смог бы пролезть, разве что ребенок.

— Приложи руку к камню, — посоветовал отец.

Послушно исполнив его просьбу, Элекс почувствовал какое-то тепло, поступающее в него. Нет, это не было теплом самого камня: невидимое излучение чего-то приятного и родного наполняло его тело. Словно, он оказался, как в младенчестве на коленях у матери и, прижавшись к её теплой груди, задремал, убаюканный покоем и негой, разлившейся по всему телу. Стало непонятно: где кончается тело, а начинается то, что зовётся душою. Все сплелось воедино. Эван не торопил сына, лишь спустя какое-то время, когда тот вернулся вновь к реальности, он, взяв Элекса за руку, шепнул: — «Пора», — и поклонился до земли, прощаясь с этим странным местом.

— Материализовываться на этом месте не желательно, чтобы не разрушать целостности души моей матушки, — пояснил он сыну причину их длительного пешего путешествия. — Но в обратный путь отбыть можно и отсюда.

Через миг, оказавшись вновь под дубом, на краю временного лагеря диурдов, они присели под его раскидистой кроной.

— Что ты почувствовал сынок? — спросил Эван.

— Какое-то непонятное чувство, словно я соприкоснулся с живым человеком.

— Скоро ты научишься говорить с ней, как это делаю я. Имя моей мамы — Надежда, не случайно было дано ей при рождении. Она собрала оставшихся потомков ладийцев и продолжила их дело, тем самым, заронив надежду на счастливый исход в сердцах людей которых объединила. Она добровольно ушла из жизни, дабы вечно нести знания людям. Её душа в каждом камне святилища, в каждой травинке, в каждом деревце того места, но она навечно прикована к нему, не имея возможности возродиться среди людей. Это великая жертва, но она оправдана, ибо она исполняет своё предназначение, даруя людям надежду. Возможно, я тоже изберу подобный путь.

— Ты говоришь так, словно завтра покидаешь нас! — воскликнул взволнованный Элекс.

— Нет, нет, — улыбнулся отец. — Я ещё не исполнил своего предназначения: не нашёл себе приемника. Но, согласись! Рукописи горят в кострах бесконечных войн, устные предания обрастают вымыслом, как в случае с Варгеном, или умышленно переиначиваются врагами на благо их коварных замыслов. Это единственный путь для сохранения истины в веках.

Элексу показалось, что его отец обрел прежнее расположение духа после посещения своей матушки. Вскоре, это косвенно подтвердилось.

— Сейчас главное другое, — произнёс он. — Кася, жива.

— Как ты это узнал и когда?

— Пять минут назад. Моя мама нашла её, она в стане врагов.

— Не понимаю, — отозвался на эту новость Элекс. — Тогда она могла давно присоединиться к нам. Какие же оковы держат её?

— Наверное, оковы того же рода, что усыпили бдительность дозорного вчера ночью. Он ничего не услышал и не почувствовал до самой своей смерти. У «чёрных» много средств, и среди нападавших, несомненно, был хотя бы один из этих слуг Великого жреца.

* * *

Касс открыла глаза. Боль в руке от укуса пчелы, как ей почему-то казалось, стихала, но голова раскалывалась от боли. В небе ни одной звездочки. «Наверное, я дома», — подумалось ей. Тусклый свет в конце комнаты, заслоняемый чьей-то фигурой, не позволял разглядеть четко что-либо.

— Элекс, — позвала она. — Это ты Элекс?

Незнакомый мужчина в чёрном плаще, абсолютно лысый, приблизился к ней со светильником в одной руке, в другой он держал пиалу с водой.

— Выпей… это, тебе станет… легче, — произнёс он, с расстановкой проговаривая слова, словно тщательно подбирая их в уме и отбраковывая лишние.

Лицо незнакомца с крючковатым носом не внушало Касс доверия, но и не было неприятным. Девочка послушно выпила воду и ей, на самом деле, полегчало. Боль в голове ослабла и она, вздохнув, откинулась на подушку.

— Где я, что со мной было?

— Ты в безопасности. Тебя ранили во время сражения, помнишь?

Касс послушно кивнула, хотя не помнила ничего.

— Кто Вы? Лекарь? — спросила она, приглядываясь к пузырьку и стёклышкам, которые незнакомец поспешно убирал в свою сумку.

— Да, — коротко ответил тот и в свою очередь перешёл к расспросам. — Чье имя ты сейчас назвала?

— Не знаю, — отвечала Касс, сама удивляясь. Имя Элекс, ей сейчас ничего не говорило.

— Как зовут твою мать, отца?

— Не знаю, я, кажется сирота.

Мужчина в чёрном одеянии, как ей показалось, удовлетворенно кивнул.

— Со временем ты вспомнишь, просто сейчас ты устала. Тебе нужно спать.

Касс послушно закрыла глаза и провалилась в сон без сновидений. Убедившись, что сон девочки крепкий, «чёрный», которого звали Халимон, вышел из шатра. Возле ближайшего костра, где сидели и лежали воины, праздновавшие очередную победу, он остановился, не говоря ни слова. Заметив приближающегося Халимона, двое из мужчин, находившихся в развеселом состояние, отделились от компании и направились к нему.

— Теон, — обратился Халимон к одному из своих слуг. — Бери лошадь и быстро скачи в гавань. Пусть Туркас срочно найдет судно, способное доплыть до Египта. И не скупись на оплату шкиперу, — добавил он, протягивая мешочек с деньгами. — Судно должно быть быстроходным.

— А ты, Тукар, — обратился он ко второму, — много не пей. Завтра поутру мы отбываем.

Тукар с облегчённым вздохом направился к костру, а Теон проводил его завистливым взглядом, огорчаясь, что не может принять участие в пиршестве и отведать тушку «пленённой» козы, захваченной в недавнем набеге на селение диурдов. Седлая свою лошадь, он по-прежнему не мог отвести взгляда от счастливчиков, которые скоро будут лакомиться свежим мясом, ещё недавно блеявшем в закуте.

* * *

Пара пегих лошадок влекущих повозку устало брела по пыльной дороге, вдоль которой по обе её стороны росли фруктовые деревья, которые Касс с интересом рассматривала. Когда Тукар остановил повозку, чтобы дать передышку лошадям и напоить их, Касс нарвала спелых персиков, чтобы все смогли утолить ими свой голод. Голова больше не болела, лишь один раз боль снова вернулась, когда она попыталась вспомнить своё прошлое. В конце концов, Касс махнула на всё рукой. Какая разница: обеспеченный, явно образованный человек подобрал её сироту и везёт в свой далёкий дом, где нет войны. Каждая деревенская девочка мечтает о подобной доле! Конечно, она испытывала к Халимону благодарность и чтоб как-то проявить её, пела всю дорогу песни. Её удивляло, что их кучер не понимал ни слова из того языка, на котором они говорили, но и он радостно улыбался, оборачиваясь, время от времени, через плечо. Голова у благодетеля оказалась бритой, а не лысой. На вопрос, зачем он так поступает, Халимон отвечал, что в его стране многие не носят прическу из-за жаркого климата.

— Что, и зимы не бывает? — весьма удивилась девочка.

— Вот приедем, сама всё увидишь, потерпи, — отвечал благодетель.

«Не такой уж он неприятный, каким показался вначале», — думала Касс. — «Он же заплатил деньги, чтобы выкупить меня. А все могло бы закончиться гораздо хуже. Ужас!». Девочку в очередной раз пробрала нервная дрожь, когда она вспомнила отвратительную картину, которая предстала перед нею утром при отъезде из лагеря завоевателей: груда мёртвых тел сваленных как попало, недавно ещё бывших живыми мужчинами, женщинами, детьми. Дорога шла под гору, и ближе к вечеру показалось море. Тукар направил повозку к живописной бухте, у берегов которой качались на волнах различных размеров кораблики и лодки. У ворот каменной крепости, возвышающейся над бухтой, их встречал Теон. Быстро перемолвившись с ним несколькими фразами на том же языке, что и с Тукаром, Халимон слез с повозки, а Теон помог выбраться Касс. По почтению, выказываемому новым для неё человеком, Касс догадалась, что это ещё один слуга её благодетеля.

— «Какой же он, наверное, богатый, коли с ним путешествует столько слуг»! — удивлялась Касс.

Уведя лошадей, Тукар вскоре вернулся, вручив Халимону кошелёк с залоговыми деньгами за лошадей, возвращёнными хозяином постоялого двора. Через пару часов они уже вчетвером шагали по тропинке, огибающей городскую стену, временами, петляющую меж скал и исчезнувшую вовсе, когда они подобрались к самому морю. На каменистом берегу их дожидался ялик. Мореход, едва заметив их приближение, столкнул посудину на воду и извлёк из-под сидений вёсла. Короткое путешествие, до стоящего на якоре корабля, было не примечательным. Касс видела море впервые, но оно сразу же понравилось ей. Она полоскала в воде ладошку и изумлялась его необъятности, глядя в его бескрайнюю синь, скрывающую далекие страны, полные сокровищ, благодаря которым люди бывают сказочно богаты. «Например, как этот благодетель, спасший её от верной смерти», — думала она, в который раз испытывая теплую благодарность к Халимону.

* * *

Путешествие по морю проходило однообразно: жаркие дни сменялись холодными ночами. Большую часть пути корабль шёл под парусом, а когда ветер не благоприятствовал, матросы садились на вёсла. Касс, первое время, продолжала восторгаться новизной, но когда корабль был изучен от носа до кормы, наступило время скуки. Халимон большую часть времени проводил в крохотной каюте капитана, которую тот уступил ему и девочке. Сам капитан присоединился к матросам, спавшим на носу судна. Что касается Теона и Тукара, то они устроились на корме под тентом из парусины, тратя большую часть своего времени на игру в кости. Иногда к их игре присоединялся капитан, а Касс наблюдала за ними, чтобы скоротать время. Постепенно смысл игры начал доходить до неё, так же как и отдельные слова, которыми обменивались играющие в процессе перехода монет из кармана одного в карман другого. Девочка мысленно загадывала, кто же из них победит. Задуманное всегда сбывалось, вызывая всё новые и новые желание поэкспериментировать с этим явлением. Мысленно представляя себе выигрышную цифру, то у Теона, то у Тукара, она убеждалась, что выпадает именно то число, которое она задумала. Капитан Астиох сегодня неизменно оказывался в проигрыше, чем был весьма раздосадован. Решив отыграться, во что бы то ни стало, он сбегал за серебряными монетами, составляющими казну торгового судна. Тукар на это только ухмыльнулся, заявив, что скоро придётся ему расстаться не только с деньгами, но и с судном, включая всех матросов.

— Ставлю десять серебром! — не обратив внимания на насмешку, заявил Астиох, встряхивая стаканчик с костями. Дунув в него, он уже приготовился сделать ход, но в последний момент помедлил и сунул стаканчик в руку Касс.

— Кинь за меня, может быть, ты принесёшь мне удачу!

Оба счастливчика покатывались со смеху, предвкушая полный проигрыш невезучего сегодня капитана. Что касается Касс, то она, молча, приняв стаканчик из дрожащей от волнения руки Астиоха, представила себе все три кубика с одной риской вверху и выбросила кости на стол. Смех затих, как только кубики замерли неподвижно. Зато Астиох, обрадовано подпрыгнул, не в силах сдержать восторг победы.

— Ну, что я говорил! Эта девочка настоящий клад, даже лучше! — вновь обретя прежнее, прекрасное расположение духа, он сгреб выигранные деньги со стола в свой карман.

— Мне пора, — заявил он вставая. — Долг призывает заняться управлением судна. Эй, рулевой! — внезапно крикнул он. — Ты что, спишь? Возьми круче к ветру!

Слуги Халимона переглянулись в явной растерянности, не решаясь остановить счастливого победителя и потребовать реванша. Причиной тому была Касс. Тукар с опаской поглядел на неё и отдернул товарища собирающегося открыть рот. Догадавшись, что этот выигрыш не был случайным и, опасаясь, что к ней возвращается память, он поспешил доложить об этом своему хозяину.

— Господин!

— Чего тебе, Тукар? — бросил через плечо Халимон, не отрываясь от какого-то сложного прибора, абсолютно не вязавшегося с примитивной двадцатиметровой скорлупой, которая в данный момент несла на себе этого загадочного человека.

— Девочка начинает что-то вспоминать.

На этот раз Халимон обернулся, да так резко, что Тукар от неожиданности отшатнулся, врезавшись спиной в переборку крохотной капитанской каюты.

— Говори, — последовал лаконичный приказ.

Тукар сбивчиво пересказал возникшие у него подозрения. Халимон на миг задумался, хмуро покусывая губу, и произнёс:

— Это пока не страшно. Это не воспоминания её памяти, это неотъемлемые способности её сущности. Она открывает их для себя заново. Я блокировал её память, и вспомнить она пока ничего не сможет. Тем не менее, приглядывайте за нею внимательнее. Отвлекайте её, не оставляйте ей времени на раздумья.

— Как? Она, ведь, не понимает нашего языка.

— Лучше бы вы учили её этому, чем тратить время попусту! Иди на палубу и займи её чем-нибудь, хоть рыбной ловлей! Я не могу разорваться на части, мне нужно подготовить защиту — мы входим в опасные воды.

Тем временем Касс сама нашла себе занятие: она беседовала с капитаном судна, вернее он пытался это сделать. Выигрыш, полученный Астиохом сегодня, заставил его обратить внимание на свою пассажирку. Касс понимала его через слово, и капитан пытался вставлять морские жаргонные словечки, считая, что они не имеют родины. Это помогало маловато, так как Касс раньше почти не общалась ни с кем кроме своих односельчан. Видя безрезультатность своих попыток наладить словесный контакт на наречии межморья, Астиох выпалил на языке диурдов:

— Какие у тебя необычные глаза!

Касс изумилась и от неожиданности вскрикнула.

— Тсс… — приложил палец к губам Астиох и, оглянувшись, продолжил шёпотом:

— Я так и подумал, что ты из диурдов.

В ответ девочка захлопала глазами. Это слово было ей знакомо, оно означило что-то важное.

— Конечно же! — воскликнула она, когда из запылённого уголка памяти всплыло значение этого слова. — А я ничего не могла вспомнить из своего прошлого! Как Вы догадались?

— У тебя глаза зелёные, а не чёрные. Хотя ты темноволоса, но не смугла, как мои соотечественники. А у моего отца глаза были голубыми и сразу же выдавали его корни. Тсс… — он прижал палец к губам, заприметив приближающегося Тукара. — Я не хочу, чтобы твои попутчики знали обо мне слишком много. Он снова заговорил на языке межморья, преобладающем в этом месте мира. Покрутившись возле них несколько минут, так и не найдя способа заговорить с Касс, Тукар удалился, убедившись, что и без него нашёлся учитель языка. Выслушав историю Касс, Астиох недоверчиво покачал головой.

— Никогда не слышал, чтобы «чёрный» заплатил деньги за ненужного ему человека. Я слышал, что они недолюбливают диурдов больше чем кто-либо, и ваши дружеские отношения не укладываются в обычную схему их поведения. Здесь что-то не так, не слишком доверяй ему.

Поупражнявшись с Касс в познании нового для неё языка ещё немного, капитан вдруг оборвал сам себя на полуслове.

— Будет буря. Тебе лучше укрыться в каюте, да и другим передай, чтобы не высовывались на палубу.

— Откуда Вы знаете про бурю? — удивилась Касс.

Капитан хитро подмигнул и ответил:

— Мой отец, обладал многими талантами, которые не снились «чёрным», а мне его сыну-полукровке достался только один: умение предугадывать бури. Поэтому я и стал мореходом.

Всё случилось так, как и предсказывал Астиох. Хотя до заката было ещё далеко, тьма поглотила солнце. Вой ветра в снастях не удавалось перекричать, даже находясь в каюте. Кораблик вертело, словно щепку: он то взмывал вверх, то проваливался в бездну. Ощущения при этом назвать приятными было нельзя. Касс была привязана к гамаку, раскачивающемуся от переборки к переборке. Ей было легче всех, хотя казалось, что это качаются сами стены каюты, а не гамак. Но она быстро нашла выход из положения, закрыв глаза, чтоб не видеть этого. Теон и Тукар были тут же. Сидя на полу, они держались за ножки прикреплённого к палубе маленького столика, то и дело, ударяясь об него головами. Лица их были изнеможённо болезненного вида, что касается хозяина, то его мутило, вынуждая не расставаться с ведром, зажатым между ног. В один момент судно особенно круто накренилось, ведро опрокинулось и содержимое его выплеснулось. Теон не смог удержаться за ножку стола и заскользив на содержимом ведра, больно ударился лицом об пол, разбив свой нос.

— В последний раз путешествую по морю! — в сердцах воскликнул Халимон, выдёргивая ведро из-под руки барахтающегося на полу Теона, который опирался на него, пытаясь встать. Одновременно другой рукой он зажимал сочащийся нос, поднимая голову вверх но, потеряв равновесие, снова растянулся в том же месиве.

К ночи сила ветра ослабла и слуги, приведя каюту в порядок, вернулись на своё место под тент. А Касс в гамаке и Халимон на капитанской кушетке отошли ко сну.

Утро следующего дня ничем не напоминало ужасного вчерашнего шторма. Если бы не пострадавшая местами оснастка, да экипаж, занимающийся её ремонтом, прошлый вечер мог показаться дурным сном. Астиох приветствовал поднявшихся на палубу Халимона и Касс поклоном.

— Как пережили вчерашнее приключение? — поинтересовался он.

— Ужасно! — отвечала Касс, тщательно выговаривая незнакомые слова. — Неужели Ваши мореходы были всё это время на палубе?

— Мы привыкли уже, такова наша доля: нынче здесь, завтра там… — двусмысленно закончил свой ответ Астиох, указывая взглядом на небо.

— Кажется, в этих краях встречаются не только бури? — вступил в разговор Халимон.

— Имеете в виду пиратов?

— Именно их. Мне не хотелось бы терять время и подвергаться напрасному риску, повстречав их.

— Не стоит волноваться, моё судно одно из самых быстроходных. А кроме того, есть ещё кое-что, — указал Астиох на корму, где матрос стягивал чехол с небольшой катапульты.

— Давно у Вас это? — поинтересовался Халимон.

Он считал, что знает почти всех, кому поставлялись подобные новинки «чёрными».

— Недавно, всего второй сезон, — отвечал Астиох, прикидываясь простачком, которому неизвестно откуда берётся подобное оружие. — Выиграл в Мортале у одного пиратского капитана.

Заметив ошеломлённый взгляд, которым его наградил обладатель чёрного плаща, капитан со смехом добавил:

— Но тот поклялся отобрать его назад вместе с моим судном.

Проводив взглядом, своего недовольного нанимателя, Астиох пожал плечами.

— Конечно, находясь на моём судне, катапульта принесёт меньше вреда невинным, чем этого тебе бы хотелось, «чёрная душа».

— На вид он ничего, — недоумённо ответила Касс, но тут же прикусила язык, вспомнив неприглядную картину, свидетельницей которой она стала вчера — во время шторма, когда Халимон проявил своё истинное отношение к упавшему слуге.

Незаметно дружба между Астиохом и Касс окрепла. Скоро она могла свободно изъясняться на языке, которым пользовались остальные, отчасти этому способствовало знание им языка диурдов. Быстрое обучение девочки показалось Халимону подозрительным. Но, в конце концов, он махнул рукой на свои подозрения. Девочка носилась по всему судну, разговаривала с каждым матросом, а это как раз то, что в данный момент ему было нужно: чтоб она не пыталась терзать свою память воспоминаниями.

До конца путешествия оставалось меньше трети пути, когда опасения Халимона стали сбываться. Судно начало огибать один из островов, встречающихся в этих водах довольно часто, как вдруг из-за скалистого мыса показались две галеры, устремившиеся к ним наперерез. Астиох поглядев на них в подзорную трубу, безошибочно признал в них пиратские. По его команде были вставлены вёсла и гребцы сели за них. Теперь кораблик просто летел, и хотя расстояние между судами неизбежно сокращалось, всё же они успели проскочить под самым носом у галер. Взрыв воплей с пиратских галер донесся до беглецов. Халимон, стоявший возле капитана, сдержанно улыбнулся. По всему было видно, что он не из робкого десятка, а лицо Астиоха, напротив, не выражало восторга.

— Вы не слишком огорчились, что бывший хозяин моей катапульты не имеет другой? — произнёс он, опуская подзорную трубу и поворачиваясь к «чёрному». — Это как раз он — Мекатор. Ещё никому не удавалось уйти от «Чёрного ежа», — указал Астиох большим пальцем через плечо в сторону менявшего курс пиратского судна.

Язвительное замечание капитана заставило Халимона нахмуриться и он, повернувшись на каблуках, быстро ушел в каюту. Вторая галера начала безнадёжно отставать, в то время как расстояние между «Чёрным ежом» и ними неизбежно сокращалось. По команде Астиоха матросы начали обстрел из катапульты. На милость пиратам сдаваться никто не собирался, зная, что милости ждать от них — напрасное дело. Толи из-за неопытности в обращении с этим оружием, толи из-за качки, но прицел оказался неточным. Булыжник, вырвавшись из катапульты, перелетел через пиратский флагмана и угодил во вторую галеру шедшую следом. Разбитый нос корабля вынудил прекратить погоню. Вода стала заливаться в пробоину и чтобы спастись самим и сохранить судно, пираты вынуждены были развернуться и спешно направиться в сторону мелководья.

Неудачное начало только разозлило главного преследователя. Ликование Касс по поводу первой победы сменилось недоумением, когда «Чёрный ёж» внезапно окутался клубами белого дыма. Это явилось неожиданностью для всех.

— Стреляйте скорей! — прокричал Астиох. Но было уже поздно. Промедление сыграло на руку пиратам. Галера полностью исчезла за клубами дыма, и попасть теперь в неё можно было только случайно. Дымовое облако продолжало расширяться, и вскоре стало ясно: вскоре оно, , перемещаясь по ветру, окутает так же и корабль Астиоха. Предполагая безнадёжность дальнейшей попытки скрыться, матросы взялись за оружие, готовясь «подороже продать свои жизни» в сражении с явно превосходящим их численностью противником. В этот момент раздался отчаянный возглас Халимона.

— Поверните против ветра, капитан! — Никто в пылу сражения не заметил, как он появился вновь на палубе. — У меня сюрприз! В руках «чёрный» держал какую-то металлическую трубку с приделанной к ней коробочкой. Сообразив, что Халимон собирается применить против пиратов какое-то неизвестное оружие, Астиох отдал приказ спустить паруса и налечь на вёсла. Сам же взял штурвал, разворачивая корабль против ветра. В это время нос зловещего «Чёрного ежа» показался из облака дыма.

— Поспешите! — взревел Астиох.

Не обращая ни малейшего внимания на его слова, Халимон неторопливо навёл своё приспособление на галеру и подул в наиболее узкий конец своей трубки. Ничего особенного не произошло: пиратский корабль продолжал двигаться своим курсом. Новый выстрел катапульты оказался таким же, как и первый. Несмотря на малое расстояние, каких-то двадцать метров, снайпер снова умудрился промазать. Астиох с досады разразился каким-то неслыханным морским ругательством. Из этого длиннющего выражения, Касс поняла только два слова — сто якорей и…

К изумлению и радости, готовящихся к смерти мореходов, «Чёрный ёж» продолжая следовать своим курсом, начал удаляться, заваливаясь на один борт. Вслед за тем его развернуло и, покрутившись на месте под звуки хлопающих парусов, он вновь поймал ветер и продолжил своё сумбурное движение прочь в противоположную сторону.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил, Астиох Халимона. — Вам, лично, ничего не угрожало.

— Я же сказал: не хочу терять время, — мило улыбнулся «чёрный», довольно потирая при этом руки, как мальчишка, проделавший сошедшую ему с рук мелкую шалость. — Пока Ваш враг и его команда спят, постарайтесь оторваться, чтобы сохранить свой корабль и катапульту, которой так и не научились пользоваться.

* * *

Дни сменяли ночи, конец путешествия неизбежно приближался. Касс хотелось затормозить время. Ей вдруг стало тоскливо от неминуемого расставания с капитаном, с которым они по-прежнему проводили вместе всё его свободное время, беседуя на самые различные темы. Опасных встреч больше не было, только изредка вдали показывались небольшие рыбачьи лодки. Волнения по поводу пережитого поутихли, и Касс как-то вернулась вновь к этому, спросив Астиоха:

— Это правда, что нам грозила гибель в случае захвата пиратами корабля?

— Этим обычно кончаются встречи с ними, — ответил тот. — Хотя, скорее всего тебя они не тронули бы.

— Почему?

— Потому, что от этого им не было бы никакой выгоды. Продать девочку на невольничьем рынке, куда разумнее, с их точки зрения. Так обычно поступают все завоеватели со своими пленными. Лично я скорее дал бы себя убить, чем снова оказаться в рабстве.

— Вы были в рабстве? Это хуже, чем быть слугой «чёрного»?

Астиох рассмеялся над наивным вопросом Касс и ответил:

— Суди сама. Я шесть долгих месяцев был прикован цепями к веслу на огромной галере, перевозившей лес для судостроения в Египет. Украдкой оглянувшись и убедившись, что никто не смотрит в их сторону, он быстро скинул куртку и повернулся к девочке спиной. Касс невольно ахнула. Её охватила жалость и отвращение одновременно. Отвращение к тем людям, которые так безжалостно обходятся с рабами. Замысловатые рубцы, оставленные плетью семихвосткой, покрывали каждый кусочек плеч и спины капитана. Вся эта картина напоминала какой-то загадочный узор, постичь смысл которого обычному разуму было не по силам.

— За что же Вас так? — спросила она.

— Это, просто стимул к более усердной работе веслом. Тех, кого было «за что» — запарывали до смерти на глазах у остальных, для устрашения и покорности. Мне повезло, что я смог столько продержаться, остальные умирали через две — три недели. Надсмотрщики даже заключали пари на то, сколько я ещё продержусь.

— Как же Вам удалось освободиться?

— Опять постарались пираты. Они напали на эту галеру и перебили всю команду, захватив груз и нас — рабов. В том бою пираты потеряли много своих собратьев, наткнувшись на достойное сопротивление. Некоторым из нас было предложено присоединиться к ним. Ничего другого мне не оставалось, поскольку законы большинства стран не признают человека свободным, если он убежал или был освобождён из рабства, а опознать беглого можно легко по его спине. В туже ночь, когда победители праздновали удачный для себя день, я с двумя товарищами сбежал от них, захватив в подарок шлюпку. Долгое время мы зарабатывали на жизнь рыбной ловлей, пока не удалось скопить денег на небольшой кораблик.

— Неужели все пираты в прошлом были рабами? — удивилась Касс.

— В большинстве своём — да.

— Как же они могут заниматься подобным ремеслом, если сами пережили неволю? Как они смеют обрекать на такую же судьбу ни в чём не повинных людей, продавая их в рабство?

— Увы, люди делятся на две категории: тех, кто, страдая от несправедливости, все же сердцем не приемлет её, как лёгкий выход из тупика, в который их загнала жизнь. Другая категория  – напротив, склонна желать всему миру того, что пришлось пережить им самим, действуя по принципу: бей слабого, издевайся над обездоленным, пока не наступила его очередь взять верх.

Девочка, слушая Астиоха и, в буквальном смысле слова, цепенела от картины, которую он нарисовал перед её взором. Она и не представляла, что мир такой страшный и несправедливый. Но, несмотря ни на что, жажда узнать новое для себя была сильнее.

— Рассказывайте ещё! — потребовала она, когда Астиох смолк, погрузившись в неприятные воспоминания.

— А что рассказывать. Если бы не хорошая плата за этот рейс, (будь этот Халимон не ладен), я был бы трижды осмотрителен и обошёл бы все опасные места.

— Уж лучше потерять корабль, чем свободу, — заключила Касс.

— В данном случае меня ждало бы нечто худшее. На этом судне только тебе одной я могу доверить то, что известно нам с братом.

— Так у Вас есть здесь брат! — воскликнула Касс радостно, оглядываясь.

— Да, недалеко отсюда. Мекатор самый отъявленный злодей в этих морях — мой брат.

— Этот пират Ваш брат? — невольно побледнела девочка.

— Именно так, мой младший, сводный брат.

— Моя мать родилась в семье рыбаков, она родом из одного из тех маленьких островов, которым даже названия нет. Отец был пришлым. Почему и зачем диурд появился там, вдали от своих друзей и родных, никто теперь этого доподлинно мне не скажет. Он влюбился в мою мать, тогда ещё молоденькую девушку и остался с ней. Потом родился на свет я. Мать моя была женщиной неописуемой красоты; смуглый цвет лица сочетался с чёрными волосами, почти до пояса. Вид её вызывал восхищение и зависть соперников. Но она любила только одного мужчину — моего отца, до остальных ей не было дела. Однажды в нашу семью постучалась беда. Известный в тех краях морской разбойник, прослывший среди людей кровожадным и бессердечным животным, напал на лодку моего отца. Они вместе с матерью вышли в тот день в море ловить рыбу. Отца убили, а мать это чудовище в образе человека захватил в плен и позже насильно сделал своей женой. Произведя на свет ещё одного сына, имя которому было дано — Мекатор, она ушла из жизни. Я думаю, она сделала бы это раньше, но не решилась оборвать невинную жизнь не родившегося ребенка. Всё это я узнал позже, когда подрос в семье родственников по материнской линии. Мне было в ту пору семнадцать, я был горяч и воспылал жаждой мщения. Но как я, ещё юнец, мог добраться до главаря всех пиратов? И тогда я решился поступить в его команду. Он, конечно, не заподозрил ничего. Сомневаюсь даже в том, знал ли он, жив я или мертв? Однако я не забыл поставленную перед собой цель. Как-то раз после удачного грабежа, когда все упились вина до бесчувствия, как это водится у пиратов, я выполнил задуманное. Но перед этим я привязал его к койке в его каюте и открыл ему, кто я и зачем здесь. Надо было дожить до этого дня, чтобы увидеть его глаза в эту минуту! Изумление и страх… да-да — настоящий животный страх обуял этого изверга, ни перед кем никогда не склонявшим головы. Но я был неумолим…

Астиох замолчал, переживая страшную картину заново. Справившись с волнением, он продолжил:

— Своего брата я забрал с собой вместе со служанкой, которая была только рада оставить пиратский вертеп, жутко надоевший ей за долгие годы. Я заботился о Мекаторе и о ней, нелёгким рыбацким трудом содержа обоих, одевая брата во все лучшее, нанимая учителей. Правда, менять их приходилось каждый год: ни один не оказался в состоянии вынести характера моего братца дольше. Незаметно минули эти трудные годы, Мекатор подрос и стал юношей. Он заявил мне, что не простит содеянного мною по отношению к его отцу. Я и не ждал прошения, я лишь хотел воспитать его порядочным человеком, не таким, каким был его родитель, — но я ошибся. После этого разговора он оставил мой дом и исчез. Долго о нем не было ничего слышно. Лишь около пяти лет назад, весть о новом безжалостном убийце докатилась до всех мореходов. Мекатор решил продолжить дело своего отца, которого практически не знал. Надо отдать ему должное, он в этом преуспел. Только раз мы ещё встретились с ним в порту Мортал, в игорном доме. Он был с командой своих дружков, а я один. Все преимущества были на его стороне, но он почему-то не убил меня. Он предложил сыграть на мою жизнь, но проиграл катапульту. Мы не виделись много лет, а встретившись, даже не поговорили, нам оказалось не о чем говорить друг с другом.

— И все же, вы еще встретитесь как братья, а не как враги, — словно подводя итог этой истории, произнесла Касс, сама не понимая, откуда пришла к ней подобная уверенность.

глава 3

— Я потерял Касю, мне и надлежит её найти, — твердил Элекс, упрямо отказываясь прислушаться к доводам отца.

— Я виноват в том больше, чем ты. Но даже ради дочери своей я не могу в такое опасное время бросить на произвол судьбы доверившихся мне людей, оставив без защиты.

— О том я и твержу, папа. Без тебя диурды очень скоро перестанут существовать, а без меня обойдется любой из них.

Видя, что сына не переубедить, Эван опечалился.

— Ты совсем не знаком с миром, сынок. Я не могу отпустить тебя одного.

Заметив, что сын собирается вновь возражать, Эван повысил голос.

— Это всё! С тобой неотлучно будет Варген. Уразумев, что большей уступки ему не добиться, юноша кивнул в знак согласия.

— Всё равно учитель Варген пока будет без дела. Детей разумнее будет отправить на север — к нашим родичам, а выжившим селянам разбрестись в различные края. Так мы станем менее уязвимы для атак со стороны воинствующих племён, напускаемых на нас «чёрными».

— Значит ли это, что мы проиграли? — испуганно спросил Элекс.

— Конечно, нет! — гордо вскинул голову Эван. — Просто перевес сил не на нашей стороне и нужно менять тактику. Мы не можем больше себе позволять так попросту терять такое огромное количество хороших людей, как это произошло прошлой ночью. Разделившись на мелкие группки, мы станем незаметнее. Задача диурдов остаётся прежней: помогать людям, указывая пути к добру, мирному существованию, учить красоте, клеймить и высмеивать пороки. Только так и не иначе! Я возлагаю на тебя большие надежды в будущем, Элекс, поэтому не рискуй зря и возвращайся обязательно. Мы все будем с нетерпением ждать тебя.

* * *

— Ну и какие же у тебя планы, юноша? — хрипловатым голосом поинтересовался Варген, присоединяясь к Элексу, расположившемуся под кустами колючего шиповника и наблюдавшему за бесконечной пёстрой лентой войска завоевателей, движущейся по просёлочной дороге.

Седина давно оставила свой след, запорошив, словно серебром волосы на голове и в бороде старого учителя, но в остальном он выглядел бодрым и крепким. Буравя взглядом Элекса, он терпеливо дожидался ответа.

«Какой у меня план»? — произнёс про себя юноша. — «Да никакого»!

— А что Вы предложили бы, учитель? — постарался выкрутиться он.

Варген проворчал себе под нос, явно довольный тем, что без его совета не обошлось:

— Эх, молодежь! — и принялся для острастки брюзжать, чтобы подчеркнуть свой возраст.

— Да знаешь ли ты, что род Варгенов берёт своё начало от легендарного Яросвета — учителя всех учителей, учившего ещё твою прамамку, и даже твою прапрамамку.

Сообразив, что лекции не избежать, Элекс слегка подыграл.

— А моего отца тоже учил Яросвет?

— Нет, нет, — словно споткнувшись, притормозил Варген. — Кто был учителем твоего отца, я не знаю. Знаю лишь, что он был учителем ещё моего деда.

— Что? — глаза у юноши полезли на лоб. — Да, сколько же моему отцу лет?

— Не знаю, — ответил Варген. — И тебе ни к чему это. Много будешь знать, плохо будешь спать. Давай-ка махнём для начала в наше бывшее селение, у нас там незаконченное дело, а стадо безмозглых убийц не исчезнет бесследно.

Материализовавшись в старом покинутом селении, оба замерли в оцепенении молчания. Тягостное зрелище предстало их глазам; — пепелище, оставшееся от некогда цветущего кусочка земли. Уцелели лишь некоторые каменные стены, всё остальное послужило пищей огню. Нападения на диурдов случались и раньше, но прежде никому не удавалось застать их врасплох. Селяне либо успевали уходить, либо давали отпор. При этом, стараясь никого не убивать, а охоту связываться с ними у любителей лёгкой наживы, отбивали на очень длительное время, а то и навсегда. Дозорный не смог рассказать, что же отвлекло его внимание, поскольку первым и погиб.

«Явно здесь не обошлось без участия «чёрных», — думал Элекс. — «Обычно, они только натравливали глупцов, но в этот раз тактика их явно изменилась».

Обойдя селение и не найдя никого, друзья вышли за остатки частокола и сразу наткнулись на груду тел своих недавних друзей и знакомых. Лютое чувство ненависти, доселе незнакомое, вскипело в юном сердце.

— Они все должны заплатить за это! Я найду их предводителя и…

Тяжёлая рука подошедшего сзади Варгена, легла на плечо Элексу. Боль утраты, так же как и бессильная ненависть, сжигавшая его, постепенно уступила место спокойствию.

— Диурды не мстят, — печально произнёс учитель. — Никто никогда не станет мстить своему неразумному дитяти. Наш удел лишь страдать за их необдуманные злодеяния, надеясь рано или поздно завоевать их души.

Они ещё постояли некоторое время в молчании, мысленно прощаясь с друзьями, безвременно ушедшими в мир иной. Варген первым поднял и закинул на плечо свой тощий вещевой узелок.

— Пора в путь, — сказал он. — Нам теперь предстоит подумать о живых.

Они направились вслед за ушедшим войском. Элекс было посетовал на то, что они не могут скакнуть вперёд, не ведая цели пути армии завоевателей. На что, Варген оптимистически заметил:

— Во всём нужно уметь видеть только доброе. Пока мы с тобой бредём пешком, мы упражняем ноги, чтобы они были крепкими и выносливыми. Это может пригодиться в бою. Кстати, как я помню, ты недурно владеешь мечом.

— Да, — довольно согласился юноша, похлопав по чехлу, висевшему у него на плече.

— Это хорошо. Не всегда правильно было бы исчезать с глаз противника на поле боя. Но позволь сделать тебе замечание по поводу ношения оружия, мой юный друг. Правило первое: носить оружие нужно так, чтобы оно производило как можно больше впечатления.

— Есть и правило второе?

— Второе правило гласит: если взялся за оружие, то обязательно воспользуйся им. Пугать противника — недопустимо.

Выбросив чехол, Элекс попытался пристроить меч на поясе, это оказалось неудобным: плащ то и дело оттопыривался, а меч хлопал его по ляжкам. Искоса поглядев на мучающегося Элекса, Варген изрёк:

— Правило третье: чтобы оружие не мешало тебе, лучше не носить его вовсе.

Бросив раздражённый взгляд на насмешника, Элекс спросил:

— Чем же Вы будете защищаться, в случае необходимости, будучи безоружным?

— Я не безоружен. Со мной моё умение, а если возникнет нужда, оружие у меня будет в тот же миг.

Дорога, сделав поворот возле холма, плавно перешла в широкое поле, где неприятель уже ставил палатки, видимо разбивая лагерь на ночь.

— Деревья слева скроют нас от взглядов врагов, — высказал свое предположение Элекс.

Варген согласился с этим предложением, и они переместились в рощу, на этот раз не тратя время на пеший, обходной путь.

— Сейчас нам понадобиться оружие? — спросил томимый нетерпением Элекс.

— Только если возникнет в нём необходимость, — спокойно отвечал учитель. — Хочешь знать, где я его возьму?

— Хотелось бы, — согласился Элекс.

— Тогда смотри. Видишь вон того воина, что направляется прочь от лагеря?

Действительно, былого порядка в стане врагов, как не бывало: кто занимался лошадьми, кто разводил костёр или распаковывал поклажу. Словом все разбрелись, и каждый был занят своим делом. Воин, на которого указал Варген, направлялся в сторону рощи, попутно подбирая хворост для костра и постепенно приближаясь к дереву, за которым они оба прятались. Внезапно меч выскочил из ножен воина и, описав изящную дугу, вонзился в землю возле них.

— Что за… — пробормотал перепугавшийся не на шутку собиратель топлива, направляясь к своему оружию.

Как только он приблизился, учитель, больше не таясь, сделал шаг ему навстречу. Приподняв одной рукой его остроконечный шлем, кулаком другой нанёс резкий удар пониже уха, от которого несчастный, не успев даже открыть рот, осел на землю без памяти. Оттащив его подальше и убедившись, что это нападение не вызвало среди врагов тревоги, Варген принялся раздевать его.

— Помогай, — обратился он к опешившему Элексу.

Вдвоём они быстро освободили его от серого плаща и перевязи с оружием. Им с трудом удалось вытряхнуть обмякшего хозяина из кольчуги. Связав, бессознательного воина остатками его одежды, предварительно разорванной на полосы, они внимательно оглядели доставшееся им имущество.

— Комплекция, вроде моя, — произнёс крепкого сложения Варген, втискиваясь в кольчугу.

— Что Вы задумали, учитель? — протягивая шлем, полюбопытствовал Элекс.

— Пойти с дровами в руках вместо него. Нельзя упускать такую отличную возможность выяснить, где находится то, что мы ищем. Нет-нет, не спорь, — оборвал он Элекса, раскрывшего было рот, готового что-то возразить. — Я пойду один, на это есть несколько причин. Во-первых, ты слишком молод, и на тебя сразу обратят внимание. Во-вторых, ты не владеешь языком этих людей.

Разочарованному Элексу оставалось только согласиться со всеми приведёнными пунктами.

— Ты мне понадобишься попозже. Будь внимателен, придешь на мой зов, как я когда-то учил тебя. Помнишь? Справа от меня. Элекс помнил эти уроки. Не один раздражённый взгляд пришлось пережить ему и его товарищам, пока они научились материализовываться строго справа от «зовущего», не дальше и не ближе ширины ладони.

Чтобы скоротать время, он отволок пленника подальше, и заметив, что тот приходит в себя, завязал ему рот, дабы тот не вздумал криками привлечь внимание. Поглядев на дело своих рук, решил ещё забросать его листвой от нескромных взоров, возможных собирателей дров. Когда горка листвы скрыла полуобнажённого воина, удовлетворённый Элекс вернулся на свой пост под прикрытие дерева, осмотрительно оглядевшись, он удобно расположился в траве и принялся наблюдать за лагерем. Варген давно смешался с врагами, и было похоже, что всё шло гладко. Пленника никто не искал. Толи он порядком надоел своим товарищам, толи товарищей у него не было вовсе. Наступила ночь. Большинство врагов уже спали крепким сном, лишь немногие ещё сидели у костров, когда Элекс почувствовал зов. Положив правую руку, на всякий случай, на рукоять меча, он сконцентрировался и шагнул навстречу зовущего. Мгновение спустя он убедился, что вражеский воин в шлеме слева от него это Варген.

— Не говори ничего, только слушай, — прошептал учитель, не совсем решительным голосом. — Я всё разведал, болтунов в этом стаде хватает. Прямо перед нами большая палатка. В ней сейчас спит их главный, и-ик…

— Что с Вами, учитель? — не на шутку встревожился Элекс, думая, что Варген ранен.

— Всё в порядке, — выдохнул свежим перегаром, Варген. — Извини старика, пришлось угоститься. Без этого сложно некоторых расположить к разговору.

По довольному виду Варгена, нельзя было сказать, что он очень расстроился из-за подобного пустяка.

— Словом, за дело. Этот… как его…каган там должен быть один, но будь осторожен.

Нащупав ткань палатки, Элекс мечом распорол её до земли и застыл прислушиваясь. Единственное, что он услышал, был богатырский храп временами переходящий во что-то среднее между трелью соловья и хрюканьем свиньи. Забравшись внутрь через прорезь, друзья увидели посередине столик с чадящим на нем светильником. Оглядевшись, они распознали слева небольшой полог, из-за которого доносился храп хозяина палатки. Приподняв завесу, они увидели спящего на мягком тюфяке, бритоголового мужчину гигантских размеров. По знаку Варгена, Элекс прижал лезвие своего меча к горлу спящего.

— Это его разбудит, — шепнул он.

Варген оказался прав: равнодушный к шорохам и голосам Эль-Сим, почувствовав холод стали, мгновенно открыл глаза и что-то выкрикнул. Варген ожидая подобного, тут же зажал ему ладонью рот и произнёс на языке межморья:

— Молчи, иначе мгновенная смерть.

Эль-Сим, разглядев в каком он положении, согласно моргнул обоими глазами. Но тут вдруг распахнулся вход палатки, и на пороге предстала тень часового, не решающегося пройти далее положенной ему границы.

— Господин звал? — послышался его робкий голос.

Варген, так же как и Элекс прижал свой меч острием к горлу кагана, и задёрнул полог кровати, отчего они втроём оказались в полной темноте. Медленно убрав руку со рта Эль-Сима, он толчком дал ему знак говорить. Двойной холод стали у горла, мобилизовали того на правильные слова.

— Пошёл вон, собака! Как посмел ты разбудить меня без дела? — раздался в палатке его рёв, от которого часового, словно ветром сдуло.

«Видимо крепкая у них тут дисциплина», — отметил Элекс, не понимающий ни слова из сказанного, но услышавший спешно удаляющиеся шаги часового. Избавившись от помехи, Варген вновь впустил лучик света в их убежище и приступил к допросу.

— Где девочка, похищенная вами вчерашней ночью?

Эль-Сим, решивший, что подобная информация не стоит его жизни, охотно стал отвечать.

— Увезена одним «чёрным» сегодня утром.

— Куда?

— Он не сказал мне, куда забирает её.

Варген помолчал, соображая чтобы ещё спросить такое, что поможет напасть на след «чёрного».

— Вы не станете меня убивать? Я не причинял ей никакого вреда.

Не обращая внимания на внезапно дрогнувший голос безжалостного убийцы, которого едва ли чья-то смерть могла взволновать, Варген задал ещё вопрос:

— Как звали «чёрного»?

— Не знаю, — вдруг заупрямился Эль-Сим, пытаясь выиграть время, а значит и лишнее мгновение своей жизни, (как он думал). Окажись он на месте пленивших его диурдов, он, не задумываясь, поступил бы именно таким образом.

— Ты лжёшь, — обжег его холодным голосом Варген. — Ты не подчиняешься «чёрным», ты торгуешь с ними. Имя ему — Халимон. Я только что прочёл это в твоих мыслях.

В глазах Эль-Сима промелькнул суеверный ужас.

— Не лишайте меня жизни! Я верну деньги, я не мог ему отказать!

Учитель поднял глаза на Элекса: — На счет три обратно под дерево.

Юноша кивнул:

— Раз, два, три.

Эль-Сим с облегчением повёл шеей, убеждаясь, что он в палатке один. Тогда встав и подойдя к столику, он опорожнил ковш воды, стоявший на нём, и вытер со лба липкий пот.

— Ну и приснится же подобная чепуха, — проворчал он, с недоумением взирая на кусок ночного неба, видневшийся сквозь разрез на задней стене палатки.

* * *

После того как они освободили пленного и вернули ему взятую в долг одежду и снаряжение, изрядно устав от ходьбы и сует минувшего дня, оба завернули к стогу сена, чтобы передохнуть до рассвета. Варген первым нырнул в него с довольным ворчанием.

— Наконец-то можно выспаться.

— Учитель? — окликнул его Элекс. — А как же второе правило — никогда не пугать оружием?

— Считай это исключением. С подобными существами, по-другому не получается. И оставь, пожалуйста, свои вопросы на завтра.

— Последний, учитель!

— Да, — зевая, бормотал Варген.

— Вы научите меня читать мысли?

— Извини, этого я не умею.

— А как же тогда Вы узнали имя «чёрного»?

— Чуть раньше за бутылкой один болтун мне поведал о каком-то важном госте под этим именем, ну я и сопоставил…

Когда Элекс открыл глаза, солнце было уже высоко. Выбравшись из стога и отряхнувшись, он увидел учителя, поджидавшего его перед куском полотна, накрытого к завтраку.

— Бодрого утра, молодой человек! — приветствовал он юношу.— Залеживаться нам нет резона, пора двигаться.

Когда с завтраком было почти покончено, Варген заметил, что последний кусок никак не хотел проскальзывать в горло без влаги:

— Не мешало бы дойти до деревни и раздобыть молока.

— Угу, — согласился Элекс, стуча себя кулаком по груди, дабы протолкнуть непослушный кусок. А что мы предложим крестьянам взамен?

— Ну, во-первых, можно было бы предложить твой меч. Только маловероятно что бы мирному жителю понадобился такой большой ножик.

Элекс, затаивший было дыхание, пока учитель решал судьбу его оружия, наконец, смог вздохнуть.

— Придётся распоясаться, — с деланным вздохом Варген извлёк из-за пазухи приятно позвякивающий тугой кошель. Высыпав на ладонь кучку монет, он принялся выбирать самую мелкую. Элекс, никогда в жизни не видевший столько денег, принялся строить догадки — откуда у Варгена могло взяться это сокровище?

— Хочешь узнать, когда я успел разбогатеть? — догадался учитель. — Вчера, когда присел на край ложа этого горе-воеводы, то обнаружил, что что-то врезалось мне в зад.

— Так Вы украли? — не веря своим ушам, разочарованно протянул юноша.

 — Не украл, а добыл в бою. На языке наших врагов, это военный трофей. Кроме того, хозяин кошелька сам предложил отдать нам все деньги, за свою жизнь, которую он ценит. — Варген подкинул кошель на ладони, словно взвешивая цену жизни Эль-Сима. — Так что, это не кража. Вот если бы я увёл у крестьянина корову или лошадь, это был бы позорный поступок.

Видя, что Элекс всё ещё хмурится, Варген добавил:

— Считай это не пройденным уроком. В своё время я готовил тебя и других детей совсем к другой форме общения с иными племенами. Поскольку время вынуждает менять нас диурдов наши планы, то необходимо усвоить новые понятия и иную мораль, ожидающую тебя за порогом отцовского дома. Сейчас нам уже известно, что твоя сестра далеко отсюда. Чтобы напасть на её след, тебе придётся много путешествовать. А скажи мне, разве для этого не понадобятся деньги? Я считаю справедливым позаимствовать их у человека, виновного во всех бедах постигший наш народ. Это лишь мизерная часть того, чем он может заплатить за свои преступления. Или ты предпочитаешь каждый раз обращаться к своему отцу, как только зайдешь в очередной тупик?

Элекс так конечно не считал. Он, вообще, предпочёл бы не возвращаться до тех пор, пока Кася вновь не окажется на свободе. И хотя он был не согласен со многими аспектами философии Варгена, впредь решил держать язык за зубами.

— Простите меня, учитель, — взмолился он. — Я ещё так мало знаю о внешнем мире.

— Чем раньше узнаешь, тем раньше сможешь освободить сестру, — подытожил, вставая, Варген. — И по поводу твоей вчерашней просьбы: я не уверен, что чтению мыслей можно научить. Этот дар у твоего отца с рождения, правда, есть у меня одна идея, — но согласится ли Кил-рак?

— Кто, кто? — переспросил Элекс.

— Это царь и предводитель одного из бывших народов Лады. К сожалению, они к людям теперь относятся настороженно.

— За что же?

— Люди косвенно виноваты в том, что их народ на грани вымирания.

За разговорами они подошли к крайнему домику первой встретившейся им на пути деревушки. Гурьба ребятишек, заметив их приближение, юркнула за ближайший сарай.

— Видать напуганы грабителями, — проворчал Варген. — Спрячь оружие подальше с глаз, иначе никто разговаривать с нами не станет.

Предупреждение запоздало. Хмурый мужчина, появившийся на пороге своего дома, с подозрением глядел на них.

— Проходите, проходите, — буркнул он. — Ничего нет, всё уже забрали ваши.

Варгену не потребовалось много времени, чтобы разубедить хозяина в его ошибке. Блеснувшая на солнце монета, расколола его рот в угодливой улыбке, и тут же нашлось и молоко, и целый узел всякой снеди.

— Куда же нам теперь? — спросил Элекс, пристраивая потяжелевший мешок за плечами.

— Я слышал, «чёрные» приходят к нам из-за моря.

— Значит, ищем гавань, — подвёл итог Варген, — и я знаю ближайшую.

* * *

Городок больше походил на неприступную крепость. Стены высотою ни менее двадцати пяти метров окружали его со всех четырех сторон. Наверху она заканчивалась амбразурами для стрелков, которые, находясь под защитой её полутораметровой толщины, могли отражать нападения незваных гостей, не неся при этом значительного урона. Со стороны моря возвышалась почерневшая сторожевая башня, на верхушке которой виднелись силуэты дозорных, бдительно высматривающих все приближающиеся с моря суда.

— Это и есть нужный нам порт? — поинтересовался юноша с неподдельным интересом и удивлением, разглядывая мрачноватую цитадель.

— Это ближайший и самый крупный из них, — ответил учитель.

Они направились к единственным воротам, распахнутым настежь в это время суток. На толстенных створках, окованных железом, красовалась надпись, обозначавшая название этого города-крепости — Гедеоникс.

Двое стражников преградили им путь скрещенными копьями. Выступивший вперед старший караула, поинтересовался:

— Кто такие? И какое у вас здесь дело?

— Это мой племянник, — взял Варген инициативу в свои руки и назвался вымышленным именем. — Мы торговцы, прибывшие на встречу со своим компаньоном из дальних морей. Он должен был привезти нам товар.

— Торговцы? — брезгливо поморщился караульный, разглядывая их простую одежду. — Скорее вы похожи на двух бродяг. Ну-ка, быстро говорите правду или покажите торговую карту, иначе окажетесь в темнице.

— Не очень-то вы жалуете честных торговцев, — ответил Варген, догадавшийся, на что намекает этот воин.

Правителями выдавался соответствующий документ. Делалось это для того, чтобы знать наверняка с кого и сколько удержать налогов. Элекс уже подумал, что придётся отказаться от попытки проникнуть в город, но Варген думал явно иначе.

— Зачем же нам показывать какую-то карту, если читать вы всё равно не умеете, — заявил он, ничуть ни смущаясь грозно сдвинувшимися бровями оскорблённого подобным ответом, одновременно, выуживая из кошелька Эль-Сима монету и вкладывая её в протянутую руку, быстро среагировавшего стражника, по-видимому, ожидавшего именно этого. Через минуту Элекс и Варген шагали по улице города.

— Как видишь, в этом мире, монеты служат лучше любого документа, — отметил Варген.

— Вижу, — рассеяно ответил Элекс, разглядывая во все глаза город.

А посмотреть было на что. Почти каждый дом служил не только жилищем для своих обитателей, но и главным образом торговой лавкой. Башмачники, портные, цирюльники, торговцы драгоценностей и безделушек никогда не виданных Элексом ранее, зазывали прохожих наперебой. Они безошибочно определяли по внешнему виду человека и рассыпались в любезностях перед потенциальными покупателями с унизительным подобострастием. На диурдов, одетых в неброское платье, никто не обращал ни малейшего внимания. Это было не плохо с одной стороны, но усложняло задачу войти в контакт с разодетой в пух и прах публикой.

— Придётся сменить оперения, — объяснил Варген, сворачивая в ближайшую лавку, содержимое которой почти всё полностью красовалось на перекладинах перед нею, заменяя, таким образом, вывеску. Толстенький, розовощёкий коротышка окинул своих покупателей оценивающим взглядом косых глаз, один из которых глядел в переносицу учителя, а второй шарил где-то в зоне башмаков Элекса. Поторговавшись для вида, Варген приобрёл себе наряд богатого заморского купца и голубой плащ, расшитый золотой нитью, а для юноши он подобрал чёрный бархатный костюм и невероятно приятно мягкие сапоги из опойка с блестящими пряжками. Довершал этот наряд тёмно-фиолетовый плащ, который скрыл меч юноши от подозрительных взглядов.

Лавку они покинули совершенно другими людьми. Недавний караульный сейчас бы ни за что ни признал их в этом преображённом виде. После смены внешнего вида друзья окончательно смешались с толпами купцов, заводя невинные разговоры, в надежде услышать что-нибудь из того, что интересовало их. После получаса бесплодных попыток, Варген вынужден был сдаться.

— По-видимому, мы ищем не там, — заявил он. — Не мешает найти какую-нибудь харчевню, глядишь, на полный желудок нас и осенит. Достигнув центральной и единственной площади, где торговля шла бойче чем где-либо, путники отыскали то, что им требовалось, по запаху доносящемуся из распахнутой настежь двери дома. Хозяин заведения в засаленной одежде, несомненно, повидавшей на своем веку множество разнообразных кушаний и напитков, пролитых на неё, красовался на пороге вместо своей вывески. Он расторопно повлёк своих посетителей вглубь тесной комнаты.

— Неси нам что-нибудь поесть и выпить! — громко распорядился Варген, напуская на себя важный вид.

— Сию минуту, господин, — согнулся в раболепствующем поклоне трактирщик, стремглав направляясь в соседнее помещение, служившее кухней. По дороге его поймал какой-то посетитель за отворот куртки, и между ними вспыхнула схватка. Как понял Элекс, тот оказался недоволен поданной ему несвежей рыбой. Трактирщик, пытаясь избежать скандала, предлагал сбавить цену, но безуспешно. Слишком агрессивный посетитель отказался платить вообще и отправил содержимое своей оловянной тарелки в лицо хозяина. Привыкший к подобному обращению трактирщик, молча, утёрся и поспешил дальше выполнять новый заказ, резонно полагая, что лучше получить свои монеты с новых клиентов. Элексу стал понятен засаленный облик трактирщика, неуспевающего застирывать одежду, принимающую на себя главные удары объедков своей стряпни. Но обтереть физиономию не составляло ни какого труда, даже для такого сильно занятого человека.

Благодаря расторопности хозяина, вскоре оба диурда были сыты, а Варген воспользовавшийся случаем угостил хозяина из своей бутыли, развязав ему, таким образом, язык. Отделив полезную информацию от жалоб по поводу скупых клиентов, он решил чуть задержаться в этом заведении. На верхнем этаже нашлось несколько каморок предоставляемых путникам вроде них. Осмотрев комнату, которая отличалась от хлева для скотины только парой соломенных тюфяков, Варген вручил хозяину задаток за ночлег, и тот удалился, довольно бренча монетами.

Когда они остались наедине, Элекс высказал сомнения по поводу целесообразности этого шага, — ночёвка на свежем воздухе ему показалась куда полезнее, чем малоприятное общение с клопами.

— Нет, нет дорогой мой мальчик, — остановил его размышления учитель. — Здешние порядки могут нам оказать дурную услугу. Ночёвка в чистом поле, если нас заметят, вызовет ненужные толки и повредит нашему облику богатых купцов. Сейчас я намерен немного вздремнуть, чтобы вечером быть в форме. Со слов нашего хозяина, вечером ожидается наплыв посетителей, главным образом — мореходов. Они-то нам и нужны.

Элекс отказался последовать примеру учителя, решив осмотреть город более тщательно.

глава 4

Город-крепость Гедеоникс существовал только благодаря мореходам и купцам, которым давал приют и безопасность за своими стенами. Сделки, совершаемые здесь, облагались налогами главой Гедеоникса — Туркасом. Подобные отношения устраивали обе стороны, — торговля процветала, Туркас богател. За стенами города картина была иная: там мирному люду приходилось полагаться только на самих себя и удачу. Многочисленные орды, живущие грабежом, угрожали их жизням и состоянию, будь то на суше, или на море. Некоторые из любителей лёгкой наживы и кровавой резни, погибали в своих бесчинствах, так и не успев разбогатеть. Другие (более удачливые) – уходили на покой, обзаводясь семьей. Неизменным оставалось одно: на смену выбывшим, из поколения в поколение приходили новые искатели приключений.

Глава горожан некогда сам начинал с подобного рода деятельности. Владея внушительными военными силами и флотом, он вскоре достиг пика своей разбойной карьеры. Однажды разграбив рыбачье село, в котором когда-то родился, его озарила блестящая идея, благодаря которой, спустя долгих двух десятков лет на её месте родился Гедеоникс. Не успокоившись на достигнутом, Туркас продолжал наращивать своё богатство и мощь крепости. Не проходило и года, чтобы кто-нибудь не попытался завладеть его детищем, но цитадель, возведенная им, продолжала успешно противостоять набегам неприятелей.

Именно в период расцвета Гедеоникса, Элекс и Варген вступили на его брусчатые мостовые. Такого столпотворения, что творилось на главной площади города, юноше не приходилось видеть никогда в жизни. Его наполнило незнакомое до сегодняшнего дня радостное и возбуждающее чувство от предстоящих встреч и знакомств с новыми людьми. Одновременно сомнения стали закрадываться в душу: «как отыскать свою потерянную сестрёнку в этом огромном мире»? Даже на этой небольшой по размерам площади, людей было огромное скопление. Одно успокаивало: среди множества диалектов и акцентов этой разношерстной публики, его речь после нескольких уроков полученных от Варгена, не могла вызвать подозрения. Продвигаясь по рядам торговцев, он каждому задавал один и тот же вопрос: не видел ли кто из них девочку в сопровождении «чёрного»? Большинство не понимало, кого он имел в виду, и все с раздражением поскорее спроваживали его, слоняющегося без явного интереса к их товару.

Миновав ряды оптовых торговцев и мореходов, Элекс остановился возле прилавка, ломящегося от заморских драгоценностей. Но не бессмысленные украшения завладели его вниманием — прелестная покупательница, несомненно, богатого происхождения, примеряющая жемчужное ожерелье. Поразила его необычная красота девушки, такой непохожей на девушек-диурдов, которые были светловолосые и загорелые. Тонкие чёрные брови, словно летящая птица, над чёрными глазами и такие же чёрные волосы, заколотые на затылке дорогой заколкой, украшали, буквально светящееся белизной, словно мрамор, личико. Внезапно, неприметный маленький человек, крутящийся подле, случайно толкнул девушку и тут же принялся извиняться, отвешивая ей поклоны до земли. Слуга, сопровождавший невиданную красавицу, тут же схватил его за ворот, оказавшегося в его мощной лапе нашкодившим котенком, и грубо оттолкнул в сторону, грозно сверкнув на прощание глазами. Элекс заметил ухмылку на лице, ничуть не обескураженного ловкого вора, когда тот прятал за пазуху тугой кошель, расшитый золотыми узорами, явно принадлежащий не ему. Подозрения юноши подтвердились, когда молодая особа принялась искать свой кошелёк, чтобы расплатиться за понравившуюся вещь.

Повинуясь зову совести, Элекс бросился вдогонку за похитителем и схватил его за руку в момент, когда тот уже готовился нырнуть в толпу. От резкого рывка халат на нём распахнулся, и кошелёк звонко ударился о булыжную мостовую. Опешивший телохранитель и продавец, устремившиеся помогать Элексу, набросились на воришку и быстро связали ему руки за спиной, а Элекс поднял кошелёк и вернул его владелице.

— Возьмите свою пропажу, — произнёс он.

Взгляд девушки, которым она смерила Элекса, не выражал благодарности. Выудив из своего кошелька горсть монет, она протянула их ему и произнесла с презрением, делая ударение на последнем слове:

— Возьмите и Вы за свою доблесть!

От этих слов ему сделалось жарко. Понимая, что он допустил промашку из-за незнания чего-то важного, Элекс пролепетал:

— Я не ради денег поймал вора, а ради справедливости.

 Поглядев на него ещё раз более внимательно, девушка повернулась, чтобы уйти, бросив напоследок загадочную фразу:

— В таком случае, мой отец наградит тебя чем-нибудь другим. Элекс остался на месте, глядя вслед удаляющейся девушке и гадая над смыслом её последних слов.

— Что, ошалел от счастья? — послышался голос продавца безделушек.

— Не понимаю, о чём Вы?

Прикидываться несведущим не было нужды, продавец и сам уже догадался об этом и, поманив его поближе, пояснил, понизив голос:

— Это же дочь самого Туркаса – хозяина Гедеоникса!

— Не может быть, — ответил Элекс.

— Ещё как может, чудак. Теперь проси чего захочешь у её отца. За свою любимую дочь он, несомненно, расщедрится.

— Куда потащили похитителя? — задал мучающий его вопрос Элекс.

— Известно куда! В башню. — Кивком головы, продавец указал на возвышающийся у самой кромки моря бастион. — Его наверняка казнят.

«Этого ещё не хватало», — думал Элекс, шагая по улице в сторону дворца, служащего правителю Гедеоникса резиденцией и жилищем одновременно. — «Из-за моего необдуманного вмешательства убьют человека. Ну и порядки здесь»! Элекс надеялся увидеть самого Туркаса и просить его о сохранении жизни вору. Ему казалось логичным рассчитывать на милосердие правителя, учитывая его — Элекса участие в этом инциденте.

Он оказался прав только наполовину, — его приняли и провели в палату правителя почти сразу, чего удостаивался далеко не каждый желающий. Воин, недавно сопровождавший дочь Туркаса Гемму, был вызван к воротам, и после того как он опознал в Элексе «спасителя господского кошелька», его пропустили. Правитель встретил его в деревянном кресле с высокой, резной спинкой. Сиденья для посетителя видно не было, и Элекс остался стоять. По мере изложения своей просьбы, он замечал, как бородатое лицо Туркаса всё больше и больше мрачнеет. Наконец, юноша выдохся, убедившись, что слова его не возымели ожидаемого действия. Настала очередь правителя дать ответ на неожиданную просьбу. Грубый и властный голос человека привыкшего отдавать приказания, зазвучал раскатистым эхом под куполообразным сводом залы.

— Мой закон не предусматривает исключений ни для кого, чужестранец! Да и что тебе до какого-то вора, который понесёт суровое, но заслуженное наказание благодаря твоему своевременному вмешательству?

— Именно по этой причине, я и прошу за него.

Чёрные брови Туркаса на мясистом лице удивлённо поползли вверх.

— Если я правильно понял, ты равнодушно отпустил бы вора, позволив ему безнаказанно обокрасть мою дочь? — взревел недовольный Туркас.

— Нет! Я бы вернул похищенное, но не стал бы содействовать смерти человека, пусть даже виновного в совершённом. Таков обычай моего народа.

— Что это за народ? — прищурив один глаз, подозрительно спросил Туркас. — Наверняка он слаб, коли, способен прощать подобное. — Заметив на лице Элекса тень гнева, правитель обвиняющим жестом ткнул указательным пальцем ему в грудь:

— Диурды — вот твой народ!

Элекс, не отрицая и не подтверждая, молча, ждал продолжения, а Туркас так же молча рассматривал юношу. Наконец, он произнес:

— О вашем могуществе в мире полно сказаний. Сможешь ли ты проделать, что-нибудь из фокусов приписываемых твоему народу? Элекс не отвечал.

— Может ты и вправду слишком слаб?

По негодующему взгляду, брошенному юношей из-под бровей, Туркас убедился в том, что оказался прав в своем предположении, что молодой чужестранец, действительно тот за кого он его принял.

— Эту ночь ты проведёшь в одной клетке с тем самым человеком, за которого так заступался, — неожиданно произнёс Туркас, призывая, зычным рёвом стражу.

— За что Вы хотите запереть меня в клетку? — удивился Элекс. — Я ведь не совершал никаких преступлений.

— Ты распространяешь в моем городе вредную философию, которая вызовет смятение в умах и люди начнут сомневаться в правильности моих законов. Утром вор будет казнен: его сбросят с вершины Чёрной башни на прибрежные камни. На счёт тебя я ещё не решил, может быть, ты подумаешь и сам подскажешь мне верное решение.

Подоспевшие воины проворно скрутили руки Элексу верёвкой и застыли в ожидании приказа своего господина. Но тот медлил, словно колеблясь в правильности своего решения.

— Лучше б ты попросил меня о чём-нибудь другом, — словно с сожалением подытожил Туркас. — До рассвета ещё время много, подумай, — без угрозы в голосе добавил он и подал знак страже.

Поборов желание немедленно распрощаться со своими конвоирами и материализоваться в харчевне, где его уже давно поджидал учитель, Элекс продолжал следовать с ними, всем видом выражая покорность. Он уже понял, что большинство на его месте повели бы себя именно так. Во всяком случае, он чувствовал, что демонстрировать этим людям свои способности рано. Все обернулось совершенно неожиданным образом, но что-то никак не укладывалось в логическую цепь. Если Туркас немало слышал о диурдах, тогда каким образом он надеялся удержать его — Элекса в неволе? Так и не найдя никакого ответа, юноша решил отбросить сомнения и осуществить задуманное ранее: освободить несчастного воришку. Все складывалось как нельзя лучше, его вели как раз туда, куда надо. С наступлением темноты они оба исчезнут бесследно.

Дворец примыкал к внешней стене вплотную, по этой причине путь оказался не долгим. Лестница без перил, выложенная прямо в каменной стене, привела их на её гребень. Проследовав по узкой дорожке, они оказались у подножия той самой башни, названной Туркасом — Чёрной. Громадное сооружение мрачно возвышалось над людьми, внушая суеверный страх каждому, кто приближался к ней. Перед тем как ввести пленника, его обыскали, отобрав меч, спрятанный под плащом. Винтовая лестница вела Элекса и его конвоиров с одного яруса на другой, пока они не достигли последнего, перегороженного поперёк стальной решеткой. Развязав ему руки и толкнув внутрь, один из доставивших его в эту тюрьму, захлопнул решетчатую дверь и со скрежетом повернул ключ в огромном ржавом замке. Затем конвой ушёл, спустившись по лестнице вниз, а он остался вдвоём с тем самым невезучим вором. Скудный свет, проникающий сквозь узкую бойницу, оставлял в округлом помещении полоску света, скрывая всё остальное в полумраке.

— Я тот, кому ты обязан своей неволей, вместо приветствия произнёс юноша, опускаясь на деревянный подиум, заменявший узникам и табуреты и кровати одновременно.

— А, так я не один покончу счёты с жизнью завтра утром? — весело отозвался воришка, беззлобно ухмыляясь. — Меня зовут Айк, а кто ты?

В ответ, Элекс назвал себя и причину, почему он оказался здесь.

— Значит, ты получил вознаграждение от сильных мира сего? — захихикал Айк, хлопая от восторга себя по ляжкам.

— К твоему сведению, я не был бы здесь, если бы не хотел выручить тебя из беды, на которую невольно сам же и обрёк.

— И как же ты собираешься это сделать? Уж не сломать ли эти прутья голыми руками, а затем вылететь птицей в бойницу?

— Почти что угадал,— отвечал рассеянно Элекс, нащупывая руку вора и сосредотачиваясь, чтобы совершить перенос их обоих в безопасное место.

Однако, к изумлению юноши, ничего не произошло.

— Что? Что ты делаешь?— настороженно поинтересовался Айк, выдёргивая свою руку и отодвигаясь в сторону.

По нему было видно, что он опасался юноши, уже раз изведав силу его рук.

— Ничего не выходит, — пробормотал растерянно Элекс, пытаясь повторить попытку переноса для одного себя на чуть меньшее расстояние – за пределы клетки. Новая попытка оказалась не более удачной, чем первая. — Попался…

— Что это ты все бормочешь? — подозрительно спросил Айк, отодвигаясь ещё дальше в угол.

— Понимаешь, я диурд, — признался Элекс.

— Ну и что? А я вор, и это меня нисколько не расстраивает. Моему отцу, передавшему мне своё мастерство, в конце концов, отрубили голову. Так что судьба моя меня нисколько ни удивляет.

Элекс впервые хорошенько разглядел этого человека. На вид ему было не больше двадцати лет, но хитрый взгляд бегающих глазок, выдавал богатый жизненный опыт.

— Конечно, не всегда воры кончают так, — продолжал весело Айк. — Обычно высекут или отрубят руку. А собственно говоря, за что? Богатые не станут беднее, если их слегка обчистить, а у бедняков и брать нечего, так что они на меня не в обиде. А что это ты говорил, будто ты какой-то там диурд? Это ремесло или каста какая-нибудь?

Сообразив, что рассказывать этому странному вору о диурдах не имеет смысла, Элекс махнул рукой и погрузился в раздумья о том, что же случилось с его врожденными способностями. Так ничего и не придумав, он вновь вернулся к действительности, с изумлением обнаруживая, что его товарищ по клетке безмятежно спит, сладко посапывая. Юноша проникся к нему уважением: минуты жизни его были сочтены, а ему хоть бы что.

Солнце зашло, и в клетке наступила кромешная тьма.

* * *

Варген хорошо выспался, и в ожидании Элекса, спустился в общую залу. По окончании дня здесь началась ночная гулянка. Тут были и мореходы, истосковавшиеся по новым человеческим лицам и торговцы, праздновавшие удачные сделки. Завтра им предстояло вновь пуститься в путь за своей удачей, что манила их звоном монет и такими вот редкими праздниками. Гвалт стоял необычайный. Варген остановился на нижней ступеньке, отыскивая взглядом свободный столик, но такового не оказалось. Пробегающий мимо хозяин харчевни кивнул ему как старому знакомому и указал взглядом в дальний угол, где возле стойки, предназначающейся для таких же, как он опоздавших, несколько посетителей прикладывались к глиняным кружкам, с завистью поглядывая на весёлые компании за соседними столами. Обслужив очередных клиентов, примчался хозяин и, не спрашивая ни о чем, бухнул кружку вина перед Варгеном и мгновенно исчез в кухне. По его настроению было заметно, что сегодняшний вечер примирил его с не слишком удачным началом дня.

Посасывая напиток, учитель размышлял: куда это так надолго запропастился юный диурд? Впрочем, не слишком волнуясь, ибо он, полагаясь на свой богатый опыт, думал, что почувствовал бы, если б тот попал в какую-нибудь беду. Однако он заблуждался; как его ученик не мог воспользоваться своими возможностями, так и он не мог даже предположить подобного. Хмурый мореход, сосед по стойке, толкнул его слегка в бок, чтобы привлечь внимание.

— Сыграем, что ли, по малой? — произнёс он, извлекая из кармана кубики с рисками.

Варген знал эту игру, называемую — кости. Не раз он наблюдал на ярмарках, как в неё сражаются заезжие торговцы. Он согласился, одновременно надеясь за разговором выяснить что-нибудь о маршруте «чёрных» похитителей девочки. Игра шла с переменным успехом и, чтобы совсем не взвыть от скуки, оба употребили ни по одной кружке вина. Вокруг образовалась компания болельщиков, а так же жаждущих вступить в игру. Тогда Варген предложил слегка изменить правила. По ним следовало — не дожидаясь счастливого броска костей, загадывать, какая цифра выпадет следующей. Игроков набралось с десяток, а угадывать было не просто. Круг за кругом пригоршня монет на стойке росла, дожидаясь своего единственного победителя, но никто пока предугадать не смог верные цифры. Варген понял, что без его вмешательства, это развлечение готово затянуться до утра. Назвав цифру семь, он стряхнул кости в кружке, отчетливо представив себе четверку и тройку. Кубики покатились по деревянной стойке, а Варген покраснел за этот недостойный поступок. Вопль разочарования и завести к победителю заглушил все разговоры в таверне. Сгребая гору монет в свой кошелёк, он подозвал хозяина и заказал всем участникам игры выпивку, надеясь таким образом утихомирить муки совести, одновременно утешая проигравших.

Это сработало, как нельзя лучшим образом и вскоре возле счастливого победителя гудела толпа благодарных поклонников. Четверо из них оказались заезжими мореходами, включая и инициатора этого внепланового пополнения запасов металла в кошельке учителя. Вскоре они выложили все последние новости, произошедшие в городе-крепости. К разочарованию Варгена о «чёрных» не было сказано ни слова. Рассудив, что его собеседники достаточно пьяны, он рискнул спросить об этом напрямик. Увы! Ответа на свой вопрос он не получил, взгляды большинства выражали явное подозрение. Догадавшись, что ожидать другого не стоило, Варген направился прочь, искоса ловя на себе опасливые взгляды. Дурная слава «чёрных», заставляла опасаться одного их имени. Едва он переступил порог своей каморки и плюхнулся на свой тюфяк, в дверь тихонько постучали.

* * *

Свет от светильника поднимался из отверстия в полу, где угадывалась лестница. Не сомкнувший глаз Элекс, разглядел блеск нагрудных доспехов воина несшего в руке фонарь. Вторая фигура в плаще, закутанная с головы до пят, оставалась в тени. Раздался скрежет ключа в замке, и решетчатая дверь распахнулась. Осветив лицо юноше, стражник взял его за плечо и вывел наружу, притворив дверь. Он остался возле неё, а рука неизвестного в плаще, нашарив руку Элекса, потянула его за собой вверх на следующий пролет лестницы, ведущей на последний ярус башни — дозорную площадку, имевшую примерно десять метров в диаметре. Лунный шар, заливал своим волшебным светом это место. За невысоким каменным парапетом угадывалась бездна, навевая безотчётный страх. Даже рокот моря казался здесь отдалённым шелестом. Подойдя к краю, неизвестный остановился облокотившись о парапет и скинул капюшон, открывая лицо. Элекс, ожидавший увидеть кого угодно, всё же был удивлен, увидев лицо той самой юной особы, благодаря чьей внешности, так поразившей его, он оказался вовлечён в эту неприятную историю.

— Удивлён? — послышался вопрос, заданный голосом полным волнения, впрочем, не потерявший свою музыкальность даже теперь.

Элекс, не находя слов от неожиданности, промолчал, не понимая, что должно последовать далее. Вынужденная первой объяснить причину своего появления, Гемма заговорила вновь.

— Прости, я не поняла причину твоего поведения днём, там на рынке. Любой другой ожидал бы за эту услугу награду, но ты оказывается иной.

— Разве я поступил не правильно, возвращая украденное у тебя?

Девушка поморщилась.

— Это были просто деньги. У моего отца их много, он бы не обнищал, а вот бедняга, позарившийся на них, завтра лишится жизни.

Элекс был удивлён: вот оказывается, в чём крылась причина холодного обращения к нему девушки. Подумать только! Дочь властелина Гедеоникса так сильно отличалась от своего отца! Он ставил богатство и власть выше всего, а она относилась к деньгам, как к сору, жалея жизнь неизвестного ей, к тому же — вора.

Юноша оказался рад этому, ибо уже начал сомневаться в наличие каких-нибудь добрых чувств у людей — не «диурдов».

— Как тебя зовут, прекрасная девушка? — поинтересовался он, отметая мысль о том, что снова делает что-то не так. Наверное, её имя было известно всем, ибо тонкие удивлённые брови поплыли вверх.

— Моё имя — Геммиона. Или нет, называй меня просто Гемма. А удивительно, что ты не знаешь даже этого.

— Я впервые в вашем городе, а до этого почти не покидал своё родное поселение. Меня зовут Элекс.

— Поселение диурдов, Элекс? — заметив смущение, отразившееся на его лице, она продолжила: — Знаю, знаю. Можешь не отрицать. Отец обо всем догадался и он неспроста запер тебя здесь.

— Я пришёл освободить воришку, пострадавшего из-за моего поступка, но я не выполнил своего долга.

— Ему помочь я не смогу. С собою у меня одеяние воина, но лишь для одного. Оно поможет тебе выйти отсюда незамеченным.

— Спасибо тебе, прекрасная, Гемма, но тебя твой отец накажет за помощь мне. Эх, куда подевалась моя «сила»? — вот чего не могу понять.

— Ты имеешь в виду способность творить чудеса?

— Это никакие не чудеса, это неотделимые способности человеческой души.

— Ну, это ты хватил! Никто не способен на волшебство доступное вам. Разве что какие-нибудь заезжие глотатели огня и кинжалов, да заклинатели змей.

Решив более не спорить на эту тему, Элекс молча стал облачаться в плащ, шлем и металлический нагрудник, принесённые девушкой. Гемма, протягивающая ему одну за другой детали одеяния воина, давала последние разъяснения:

— За меня не беспокойся, глава охраны мой старый слуга и друг, он меня не выдаст, а тебя выведет из башни. Как только окажешься за её пределами, ты сможешь воспользоваться своими волшебными дарами.

— Так значит дело в башне!? — поразился неожиданной разгадке Элекс.

— Это дело рук «чёрных», отец тебя им отдаст, если ты не поспешишь бежать отсюда. Ты не первый из своего племени, кого стены этой башни держали в плену. Ну, что готов? Пошли!

— Подожди, подожди, — ухватился за последние слова Геммы юноша. — Что ты знаешь о «чёрных», моя сестра у них в неволе, я должен её освободить.

— Да ты просто освободитель какой-то, — сердито шикнула на него девушка. — Освободи для начала себя! От «чёрных» бежать невозможно!

— Все же, скажи, — настаивал на своём Элекс. — Откуда они приходят и где их логово?

— Из-за моря. Страна называется Египет. А больше я ничего не знаю. Отец, возможно, знает, но… ты уже познакомился с его нравом.

Возразить на это Элексу было нечего, нужно было сначала самому вырваться на волю, чтобы не стать ещё одним пленником «чёрных». И он последовал вслед за девушкой в сопровождении Гефиса мрачноватого, одноглазого командира личной охраны Туркаса. Они уже достигли половины пути к выходу из зловещей тюрьмы, когда Элекс вздрогнул от страшного крика, донёсшегося сверху, откуда они только что спустились.

— Демоны! Спасите меня, здесь демоны!

Проснувшийся Айк, обнаружив, что его товарища по несчастью нет, сумел объяснить себе его исчезновение из клетки только таким образом. Вор, устроивший переполох, продолжал надрывать голосовые связки:

— Его утащили демоны! Выпустите меня отсюда! Лучше казните поскорей!

Гефис, выругавшись сквозь зубы, поспешил обратно наверх, чтобы угомонить глупца, но было уже поздно. Топот ног и звон оружия заполнил стены каменной цитадели. Воины спешили на помощь своему командиру, не подозревая о том, что же происходит на самом деле.

— Другого случая не представиться, нужно прорываться! — воскликнула Гемма, подталкивая Элекса в тёмную нишу бойницы. — Этих только двое, они могут нас не заметить и тогда, путь будет свободен.

Элекс попытался было что-то возразить, но девушка решительно зажала ладонью ему рот и прижалась к нему, пытаясь скрыть их обоих от глаз воинов, которые вот-вот должны были появиться на этом уровне. Резко дунув, она загасила фонарь, что держала в руке и сделала это вовремя, — факел в руке первого как раз высветился из проёма в полу. Вслед за факелом показались оба охранника, дежурившие в эту ночь снаружи у двери башни. Окинув беглым взглядом пустое помещение этого яруса и не заметив прячущихся молодых людей, они проследовали дальше наверх.

Непосредственная опасность миновала и можно было продолжать свой путь, но Гемма с Элексом так и остались стоять в узкой нише бойницы, прильнув друг к другу и не делая попыток двинуться с места. Сладкий аромат, исходящий от девушки, вскружил Элексу голову, отодвинув все остальное на второй план. Осталось только её лёгкое тело, прижавшееся к нему и нежно ласкающий жар её дыхания.

— Спасибо тебе, Гемма, — выдохнул Элекс, совладав, наконец, с внезапно нахлынувшим оцепенением.

— Беги, спасайся, — шепнула в ответ она, продолжая сжимать в кулачках отвороты его плаща. — Да, что же это, я сама не понимаю, что делаю. Я не отпускаю тебя! О, Боги!

Вдруг губы её скользнули по его щеке и прижались на краткий миг к его губам.

— Беги же, не стой! — со стоном повторила она. На этот раз, он послушно двинулся вниз по лестнице, нашаривая наощуп путь в темноте. Вскоре, сквозь мрак проступила дверь, ведущая наружу к свободе. Но стоило юноше броситься к ней, как на пороге возникла тень человека, за ней ещё одна и ещё. Помещение начало заполняться вооружёнными людьми. Это был отряд, подоспевший на подмогу, ибо крики обезумевшего воришки разнеслись довольно далеко и переполошили весь дворец.

— Зажечь факелы! — последовал властный приказ невидимого командира.

Элекс узнал этот голос: Туркас лично возглавлял отряд. Юноша оказался в ловушке, и ему было досадно, что усилия двух хороших людей по его спасению, пошли прахом из-за дурацкой нелепости. Элекс ещё раздумывал, что же предпринять, а ноги сами уже приняли единственное решение, неся его вверх по ступеням винтовой лестницы. Первых двух воинов спешащих к своему командиру слышно не было, зато сзади подгонял топот многочисленных ног и возбуждённые крики — его всё же успели заметить. Столкнувшись по дороге с перепуганной Геммой, он крикнул ей:

— Прячься!

Но и этого мгновения задержки оказалось достаточно для преследователей, его настигли. К счастью, узкая лестница не позволяла протиснуться по ней более чем одному человеку. Развернувшись к подоспевшему преследователю, он резко присел и тот, перекувыркнувшись через Элекса, растянулся на каменном полу. Мигом, завладев и мечом и факелом, которые выпали при падении из рук воина, он принялся ловко отражать выпады второго. Подготовка юного диурда не прошла даром, ему легко удалось обезоружить второго и ударом ноги опрокинуть обратно на лестницу, прямо на головы следующих за ним преследователей. Запустив в образовавшуюся кучу-малу факел, он усилил беспорядок в их рядах, получив, таким образом, небольшую фору и поспешил вслед за уже бегущей вверх Геммой.

Вот и тюремный уровень. Споткнувшись о неподвижное тело одного из двух воинов, он огляделся. Второй боролся с Гефисом и очевидно проигрывал это сражение, судя по издаваемым им хрипам. Верный слуга своей хозяйки прижал противника к полу и душил его. Вскоре, он, так же как и первый, затих, потеряв сознание. Что касалось Айка, то он замер, забившись в дальний угол своей клетки, явно не радуясь последствиям тревоги поднятой им самим.

— Подлый глупец! — воскликнула Гемма, адресуя свои слова неудачливому воришке.

— Теперь всё пропало, — пробасил, отряхиваясь, Гефис, — Мы-то выкрутимся, сочинив что-нибудь, но для тебя лучше вернуться в клетку. Авось не додумаются до истины и шанс на спасение ещё представится.

Элекс понимал, что это действительно шанс, хотя и зыбкий, но осуществить задуманное не удалось.

— Вот он! Хватайте его! Он хотел похитить мою дочь!

Последние слова адресованы были воинам. Внезапно картина возможного спасения вспыхнула в мозгу Элекса словно молния. Выбив, своим мечем, меч из руки Гефиса, не ожидавшего этого, он оттолкнул слугу к его госпоже, надеясь этим действием сгладить его участие в этом спектакле. И его действие достигло своей цели. Туркас, принявший всё это за завершение неудачного похищения его дочери, взревел, словно раненный бык и бросился на юношу. Ловко увернувшись, Элекс отбил клинок, нацеленный ему в живот, и в свою очередь сделал ложный выпад, заставив Туркаса отшатнуться от ожидаемого им удара.

Надо отметить, что на протяжении этих недолгих мгновений, остальные воины, поднявшиеся вместе со своим хозяином, пребывали в ступоре, не пытаясь вмешиваться. Они были поражены ловкостью и отвагой безусого юнца, осмелившегося выступить против такого противника. Туркас, явно оказался в сложном положении. Элекс, не дожидаясь, когда его окружат, бросился к последней лестнице, ведущей наверх, попутно сбив ещё одного из воинов. Вот и дозорная площадка. Захлопнув дверь и пошарив по ней, так и не найдя никакого засова, он воткнул меч острием в щель между каменных плит пола, подперев рукояткой дверь. И сделано это было как раз вовремя, так как кто-то из преследователей тут же попытался её отворить, но тщетно.

Юноша подбежал к краю и, вскочив на каменный парапет, замер в нерешительности. То, что он задумал сделать, граничило с самоубийством. Возможно, будь у него больше времени на размышления, то он отказался бы от этого опасного поступка, но звон клинка, ударившего о камень пола и торжествующий рёв преследователей, ворвавшихся на этот последний рубеж, поторопили его. Оттолкнувшись ногами изо всех сил, он полетел вниз в беспросветную черноту, широко раскинув руки, стараясь уподобиться парящей птице. Элекс с ужасом гадал, отделяют ли его уже от стены башни те пять шагов, о которых упоминала Гемма. Тёмные камни на фоне серебрящейся в лунном свете воды возникли внезапно и стали стремительно набегать. Закрыв глаза, чтобы подавить лишающий сил страх, Элекс представил себе вместо них, грязный тюфяк на втором этаже харчевни, и в следующее мгновенье ощутил его всем своим телом. Зловонный запах клопов, распространявшийся от этой постели, показался юноше высшим наслаждением.

«Мне всё же удалось вырваться из этой ловушки»! — удовлетворённо подумал Элекс, слушая громкое биение своего сердца.