I.Am.Will ЖИТИЕ ОДНОГО СТУДЕНТА эротическая повесть Глава седьмая Влетели Вторник. С утра предметом моих фантазий были возможные отношения с Дарьей. Мы поцеловались – это многое значит для девушки. Если удалось так быстро подняться на эту ступень отношений, то и стремительный путь дальше возможен. Если бы я, скажем, закрыл дверь и к нам не вломились сначала Оля, а потом и Настя, до каких границ я бы дошел? Абы да кабы… Жаловаться мне грех, с голодухи не пухну. Воспоминание о Ксении Юрьевне заставили меня сладко потянуться. После пар я помчался в актовый зал. По лестнице не спеша поднимался народ. - Как улитки, - себе под нос ругнулся я. - Только слизь после себя не оставляют! Перепрыгивая через две ступени, я влетел в зал. Даша переобувалась. - Привет, - сказал я и сел рядом с ней. - Здравствуй, Максим, здравствуй, - улыбнулась Даша. Интонации ее голоса обрадовали меня, в них было столько тепла! Уж я-то умею такое слышать! Светланы Борисовны ещё не было. Впервые за все время моих приходов сюда она опаздывала. Кто-то собирался позвонить ей, кто-то предлагал сходить на кафедру, но в итоге никто ничего не предпринимал. - Извините, пожалуйста, за опоздание, - вбежала она в зал. - Меня вызвали на собрание кафедры. Валерия, - попросила она свою любимицу, - проведи, пожалуйста, репетицию. В четверг всем быть как штык, - напомнила Светлана Борисовна и ушла. Мы с Дашей переглянулись. «На этот раз Валерия мне не указ, я буду танцевать с Дашей и только с ней», - сказал себе я, но никто и не собирался покушаться на мою собственность. Даша подала руку, и мы закружились. Что-то витало в воздухе. Я не мог сказать определенно что это. Просто без Светланы Борисовны настрой в группе был несерьезным. Валерия – не тот авторитет, чтобы ее слушались. Паузы между танцами затягивались, кто-то откровенно филонил. После пары прогонов вальса Дарья взяла меня за руку и повела из зала. Я немного удивился, но послушно шел за ней. В фойе она беспокойно посмотрела по сторонам - глаза её бегали, потом резко прижалась ко мне и страстно поцеловала. - Ничего себе! Так не пойдет! Я развернул её и сам прижал к стенке. Так было удобней и привычней. Дарья издала слабый стон. Она не отпускала меня. Голова её плотно лежала на моем плече, руки обвились вокруг талии и сжимались в замок. - Всё, теперь можешь проводить меня, - наконец, отцепилась она и, довольная, стала спускаться в раздевалку. На улице было холодно. Сыпал противный мелкий дождь. Ветер превращал его в пыльцу, бросал в лица. В считанные минуты промокли наши волосы и одежда. - Не люблю такой дождь, - призналась Дарья. В эту минуту я хотел закрыть ее своим телом, укрыть от всех невзгод и проблем. - Пойдем быстрее? – предложил я. - Ага. Я взял ее за руку, и мы побежали. На миг я почувствовал, что природа успокоилась, как будто её дыхание сделало глубокий вдох. Мы повернули в сторону сквера. Люди поднимали свои пакеты и сумки, закрывали себя, чем попало, и убегали. - Может, зайдем куда-нибудь? – предложил я Даше. Она кивнула. Мы наткнулись на небольшой магазинчик со сладким названием «Карамель». Только вошли, за окном раздался грохот. Гром - предвестник грозы - не скоро закончится. Стояли рядышком и рассматривали яркий конфетный прилавок, показывая то ли окружающим, то ли продавщице, что зашли исключительно по делу, а не спрятаться от непогоды. - Я люблю готовить, - призналась она в этом переполненном вкусными запахами магазинчике. Я смотрел на нее удивленно. - Как-то не вяжется с тобой, - сказал я. - Честно-честно, - закивала Дарья. - Я люблю экспериментировать! Утром – завтрак из необычных продуктов. Каждый день что-то новое. - У тебя толстая кулинарная книга? - И еще интернет, - рассмеялась она. - Мне нравится просто находиться на кухне, это мое тихое пристанище. Когда мой день выдался на славу, я иду на кухню и готовлю то, что первым придет на ум. А когда у меня нет настроения или я с кем-то поссорилась, я готовлю то, чем хотела бы накормить своего обидчика. - Побольше соли и перца? - И щепотку цианистого калия! – дополнила она. – Но, знаешь, когда готовлю в плохом настроении и потом пробую, получается настолько хорошо, что настроение сразу улучшается! Я даже говорю: а вот фиг тебе! Такую вкуснятину сама съем! - Ты готовишь всегда одна? - Нет, если мама увидит, что я не в духе или устала, она приходит ко мне, и мы развеваем грусть вместе. Она с самого детства привила мне любовь к вкусной еде. У нас так повелось - если кто-то придёт первым, он позаботится о других, приготовит ужин и накроет на стол. - То есть эта некая обязанность? - Что? – в глазах Даши непонятки. - Обязанность? У нас нет такого понятия. Мне не надо ждать команды – прибери, свари, постирай. И никто с утра мне не составляет план на день. У нас все по-другому: я пришла первой – позабочусь о них, приготовлю. Пришла раньше мама - она будет ждать нас на кухне. Если я увидела пыль – протерла, я знаю, что кто-то устал после работы или приболел, и с радостью сделаю эту работу. Даже не работу, это некий принцип совместного сосуществования, наша хартия. У нас просто нет такого разделения, это - моя работа, а это - её работа. Это наш дом, и нам в нем хорошо. Для меня это было внове. Я слушал Дарью внимательно и понимал, что передо мной открывается иной мир, мир, который не вписывается в устоявшееся во мне представление о его рамках и границах. То, о чем она говорила, было точно не из моего существования. Я даже представить себе не мог подобное. Это какими же должны быть их отношения, каким должно быть их воспитание, мировосприятие? Я даже в книжках про такое не читал! И мне вдруг со страшной силой захотелось подсмотреть, хоть одним глазиком, это необычное кино, где нет распределения обязанностей, как и нет их, этих обязанностей, а есть образ жизни, иные отношения между членами семьи. И вообще, похоже, иное само понятие семьи. Живут же люди… Я знал два варианта: моя семья, наша квартира, мама и отец, правила и порядки нашего дома, где главным по всем вопросам мама, а остальные – исполнители ее воли и ее приказов. Пойди туда, принеси то, сделай это. Налей, разогрей, съешь, вымой посуду. Сними грязное, брось в корзину, надень чистое. На горшок и спать. И второй вариант – общага. Я вырвался на свободу и смог жить так, как мне хотелось. И я жил так, как мне хотелось, если не считать, что я постоянно чувствовал за спиной строгий мамин взгляд. Поел - прибери. Грязное – сними, постирай. Этакий компот из свободы и несвободы. Продолжало греметь, но, к нашему удивлению, дождя не было, словно туча немного не рассчитала: она раньше времени пролилась всей накопленной водой, а сердито-пугательный грохот в ней еще остался. - Нам лучше добежать до моего дома, - прикинула Дарья, - пока дождь не надумал вернуться. Пара остановок, и мы у знакомого подъезда. - Пока? – попрощался я. - Ты промок, - немного осевшим голосом сказала она. - Сделаю пробежку, - сказал я, - к общаге доберусь на всех парах. - У тебя руки ледяные, - сообщила она. - Зато сердце горячее… - Ты заболеешь… - Я уже заболел… Мы стояли под козырьком подъезда и целовались. Вода с волос стекала по нашим лицам и разбавляла наши поцелуи. Это сильно отвлекало. - Давай зайдем внутрь, - спрятав лицо от моих глаз, еле слышно сказала она. - Давай, - так же одними губами сказал я. В подъезде было темно – еще не вечер, и свет не включали. Слабый свет шел от дверей лифта. - Сегодня по-настоящему осенняя погода, - Дарья вплотную прижалась ко мне и грела мою спину. - Ты весь дрожишь. Как сказать ей, что дрожу я не столько от холода, сколько от этой вот ее близости. От ее рук, ползающих по моей груди. От ее мокрых волос, касающихся моей шеи. От ее дыхания, согревающего мое ухо. - Сейчас мы зайдем к нам, и я просушу феном твои волосы и твою куртку, - шептали ее горячие губы. - Сначала просушим тебя. - Я переоденусь в сухое. - А я приму горячий душ. - Да, душ – это самое лучшее средство. - И горячий чай. - И чай. Она открыла дверь. Мы разулись у порога, скинули мокрые пальто и куртку, посмотрели друг на друга и тут… полетели в стороны брюки и рубашки, блузки и трусы… Мы вцепились друг в друга и рвали наши тела в клочья любви. На маленьком коврике в коридоре, в низком кресле, у стола, на столе и, наконец, успокоились на широком диване. Я медленно возвращался с того света. Дарья немного запаздывала. - Ты – чудо! – я гладил ее щеки, шею. - Спасибо, - ее глаза еще не хотели открываться. В подъезде кто-то сильно хлопнул дверью. Я напрягся. - Мама еще на работе, а тетя уехала в другой город по делам, - сказала она, успокаивая меня. - Хотя, я уверена, ты бы им точно понравился. - А отец? - Нет его. Совсем, - спокойно сказала Дарья. – Ты полежи, я соберу нашу одежду. - Сейчас? Так срочно? - Ну, надо хотя бы развесить ее на батарею. - Соберем вместе, - сказал я и еще раз подмял Дашу под себя. Не скоро мы добрались до разбросанной одежды. Я попытался натянуть на себя мокрые трусы. - Ты что? – вырвала их у меня Дарья. – Давай просушим! - В этом нет надобности. Просушу сегодня вечером в общаге. - А сейчас ты как дойдешь до своей общаги? В вашей халупе хоть батареи есть? Я запнулся. Дарья была права. Стоп! - Давай, не выделывайся, я тебя таким не отпущу. У нас, знаешь ли, все просто, - сказала она. - Иди на кухню и ставь чайник! - Прямо так? – я развел руки в стороны. - Поверь мне, тебе нечего стесняться! – показала Дарья большой палец и унесла ворох одежды в ванную комнату. – Будь как дома! - крикнула оттуда. Давно я хотел увидеть место, где живет Дарья, личное пространство многое говорит о человеке, начиная от настроения и заканчивая устоявшимся характером. Я бродил по квартире и постоянно ловил себя на мысли, что стены и мебель подглядывают за мной. Я смущался своей наготы, чувствовал, что квартира чужая для меня. При первой же возможности она донесет на меня маме. Ничего более не придумав, я взял на кухне полотенце и повязался им. Вот теперь совсем другой вид! Мама. Если её отпустят с работы, и она придет пораньше? По-моему, если у тебя даже самые серьезные намерения, их родители всегда думают иначе. Отец, вспоминая свою молодую жизнь, то, как он куролесил, как относился к противоположному полу, автоматом переносит это на человека, который покусился на его дочь. Мать попытается образумить свою дочь, мол, не нужно повторять её ошибок. А можно вообще обойтись без ошибок? Как понять, кто… или что нам нужно на самом деле? - Чайник вскипел! – крикнул я. - Иду! – сквозь шум воды донесся голос из ванной. Современный кухонный гарнитур занимал большую часть кухни. Небольшой обеденный стол приткнулся к стене. Я достал из-под него пару табуретов и уселся на один из них. Подожду Дарью. Хоть она и сказала мне быть как дома, но я еще не настолько свой в ее квартире. Дарья вышла из ванной распаренной, в коротком халатике, уселась ко мне на колени и обняла. - Я так счастлива! - призналась она. – Три раза подряд! Представляешь? И раз сто улетала! У меня не было слов, я просто уткнулся носом в ее грудь. - В душ пойдешь? – ненавязчиво предложила она. – Я пока тут кое-чего приготовлю. - Намек понял! Чай мы так и не попили. Когда я вышел из душа, диван был расправлен, белоснежная простынь приковывала взгляд. Дарья в распахнутом халатике, волшебно открывающем то, что надо, стояла, нагнувшись, над журнальным столиком и расставляла чашки и тарелки. Сахар, лимон, бутерброды… И ее розово-нежная мякоть. Угадай с трех раз, что я выбрал? Чай? Я даже не мог думать о нём. Меня ошеломил открывшийся вид. Что сейчас произошло! От скромной Дарьи я такого не ожидал. По-моему, она умела всё. И знала некоторые вещи лучше меня. Я чувствовал себя учеником перед учителем. В этом есть своя прелесть, в такой роли я никогда прежде не бывал. Привык доминировать, да и партнерши вели себя соответственно. А Дарья… Если в первые наши минуты преобладало звериное желание и мне было не до анализа, то сейчас, когда мы смаковали каждое наше прикосновение, каждый поцелуй, я заметил: Дарья постепенно взяла инициативу на себя и, как в танце, ведет меня. Это она, а не я, поворачивалась, как ей хотелось. Это она показывала, где и как сейчас целовать, куда пристроить пальчик и когда можно войти. Она даже ритм сама задавала. - Быстрее, глубже, ударь! В этом подчинении была своя прелесть, я получил максимальное удовольствие. Дарья оказалась на голову интереснее, чем все предыдущие мои девушки, число которых перевалило уже за два десятка. Даже опытная и раскрепощенная Оля рядом не стояла с Дарьей, с её умением, гибкостью и страстью. Отвалившись, я вдруг подумал, что все мои женщины враз стали безликими, пустыми! Как белые пятна. Только Оля еще сохранила свое лицо. А ведь еще вчера я думал по-другому! Оля была одной из лучших. Я – девственник! Я только сейчас познал, что такое настоящий секс! И мне захотелось кричать, мне захотелось рассказать об этом Дарье. И я рассказал бы…. Если бы у меня были силы раскрыть рот. Сквозь пелену я услышал, как во входной двери повернулся ключ. Затем дверь зловеще проскрипела, как будто намекала – входящий в квартиру уже всё знает. Я соскочил с дивана, завертел головой, силясь вспомнить, куда Дарья бросила мои вещи. - Успокойся! – схватила она меня за руку и притянула к себе. - Это мама. - Мама? – мое дыхание проглотилось, а глаза округлились. Я укрылся краем простынки. - Говорю тебе, ложись на диван, - без тени паники или смущения приказала Дарья. - Все будет хорошо, вот увидишь. Что значит, все будет хорошо? Мама застанет нас в постели совершенно голых. Что тут хорошего? Почему Дарья меня успокаивает? Со мной-то, может, все и будет хорошо. Дадут пендаля под зад, отругают по первое число. А она? А ее? Разве ее мать не отругает? Ладно, допустим, она знает, что Дарья уже не девственница. Но мы голые лежим у неё дома! На общем диване, черт возьми! Дарья лежит спокойно и гладит меня… мой сморщившийся стручок. Я что-то упустил? Дарья даже не вздрогнула! Как будто знала, что сейчас придет мама и она покажет ей меня голым. Это что – заговор? Или это у них в порядке вещей? Я не мог найти ответа, и спокойствия это мне не добавляло. Мама вошла в комнату. - Дарья, ты не одна? – спросила она. – Познакомь с твоим молодым человеком. Даша ткнула меня в бок и откинула простынку. - О, Максим! - Здравствуйте… Ксения Юрьевна. *** Никогда не сомневалась, что танцы – штука потрясная! Благодаря им я познакомилась с Максимом. Сначала он во мне не вызывал доверия, в какой-то мере я даже испытывала к нему отвращение - как он вел себя с самого начала? Но я ни разу не пожалела, что решила продолжить с ним общение, так сказать, узнать его поближе. Дождь, конечно, я не люблю, но еще больше не люблю оставлять без внимания людей, которые мне нравятся. Не могла я просто так отпустить Максима, замерзшего и промокшего до ниточки, - из-за меня, кстати, промокшего! - в его халупу. Возможно, на тот момент во мне проснулся материнский инстинкт или нарождающееся чувство собственности? Свое беречь надо? Надеюсь, Максим не подумал, что я позвала его к себе домой с умыслом? Я же честно хотела только обсушить его одежду, согреть горячим чаем и угостить брусничным пирожным, приготовленным по собственному рецепту. Только для этого! Кто ж знал, что так получится. Нет, я нисколько не жалею! Это не запланируешь, такое всегда происходит спонтанно. Как будто в тебе все было переполнено, давило-давило, покоя лишало. И тут сигнал. Я даже и не знаю, что им было: случайный взгляд, короткий вздох или мимолетность поцелуя. И меня, и нас прорвало. Судя по разбросанной одежде, - я об этом подумала, когда собирала наши вещи, - мы оба враз рассудка лишились, съехали со всех возможных катушек. Не стану отрицать, периодически меня посещали бурные фантазии с участием Максима, но я не предполагала, что это произойдет так скоро. Надеюсь, я его не разочаровала? Я старалась! Когда мама пришла с работы, я обрадовалась. Я так много рассказывала о нем, и мне хотелось поскорее их познакомить. Уже по рассказам маме начал нравиться Максим, она сама предложила пригласить его к нам в гости. Я одного немного побаиваюсь: не испугают ли Максима наши с мамой отношения? Вон как он напрягся, когда услышал звук открывающейся двери, тут же он начал собираться. Я постаралась его успокоить, надолго ли? Как подсказать маме? А надо ли? Буду надеяться, Максим поймет нас. Один вопрос меня сильно волнует. Откуда мама его знает? Где они успели познакомиться? Глава восьмая Мама… Мамочка - Мам? – не стесняясь своей наготы повернулась к моему доктору Даша. - Да, доченька? - Вы знакомы? - Конечно. - Откуда? - Он же спортсмен, - раскрыла секрет Ксения Юрьевна. - Ходит к Ане на массаж. - И Аня?.. Ксения Юрьевна подошла к нам, поцеловала дочь в губы, меня потрепала по волосам. - Мне Максим очень понравился, - сказала она, - уверена, я его тоже не огорчила. - Что? – глаза Дарьи были как два полтинника. - Вижу, и тебе он приглянулся, - мама повернулась. – Пока я привожу себя в порядок, давайте-ка, чай приготовьте. Вы, я вижу, тоже на сухом пайке? Я был в ступоре, в горле мигом пересохло, руки инстинктивно закрывали простынкой паховую область. Медленными движениями я сунулся одеваться. - Он хороший, - сказала вослед маме Дарья. Я был в полной растерянности. - Успокойся, - прильнула ко мне Дарья. - Я же говорила тебе, у нас всё по-другому. - Она выдернула из моих рук простынь, встала с дивана и, голая, пошла на кухню. Я, тоже голый, как теленок, на привязи брел за ней. Пока гремели чашки и тарелки, кипел чайник и хлопал дверями холодильник, я, не шевелясь, сидел на табурете и прислушивался к шуму воды в душе. В мой подневольный страх примешивалось любопытство. - А как там она моется? А какая она без одежды? Вот черт! Надумал…! Лезет же в голову всякая ерунда. Теперь Дарья заметит мое состояние? Руки невольно прикрыли пах. Ксения Юрьевна, в тонком халате, целомудренно прикрывающем ее колени, предстала пред нами. - Садись, - пригласила ее Дарья. - Чай попьем. Голый, как нудист на пляже, я сидел и пил чай с голой девушкой, которая мне нравится, и с её необычной мамой. Я прятался в укрытии, то есть, за столом. Мама сидела напротив и видела меня от живота и выше. Ксения Юрьевна, как ни в чем ни бывало, рассказывала нам про свой рабочий день, кто приходил, да с какими болячками. Я старался вникать в её слова и влиться в разговор, чтобы хоть немного почувствовать себя комфортнее, но все было тщетно. Моя спина прогнулась, живот прилип к столешнице, клеенка царапала низ живота. Больше всего я хотел сейчас встать и уйти в родную общагу. Или хотя бы одеться, накинуть на себя что-то. От того, что я нервничал, не заметил, как допил чай. Попросить еще не осмелился, сидел, спрятавшись за пустой кружкой, и слушал их беззаботную болтовню. - Тебе еще плеснуть? – спросила Дарья. - Спасибо, - тихо прошептал я, допивая одёнки. Этот мой отказ подстегнул Дарью. Она потерла ладони, озорно посмотрела на маму и позвала меня: - Ну что? Пойдём на диван, повторим? От ее наглости я онемел и замер. Глаза мои с Дарьи переползли на Ксению Юрьевну, я искал защиты у нее, надеясь - сейчас она пристыдит дочь и спасет мою честь! Дарья опередила меня, с искоркой в глазах обратилась к Ксении Юрьевне. - Мам, ты как? Это шутка? Что здесь происходит? Они меня реально не замечают! Моя голова пылала, глаза бегали по углам, не зная куда спрятаться. Я был в параллельном мире, меня перенесли на другую планету, где все свободно общаются и живут по своим законам. Мои глаза видели: это обычная кухня, столовые приборы предназначены для удобного поглощения пищи, стулья для двуногого существа и люди. Рядом со мной люди! Не инопланетяне! Но что-то не так с этими людьми. Или со мной? Я был уверен, что сейчас мой доктор и массажист оценит шутку Дарьи и мы дружно посмеемся, спокойно оденемся и разойдемся. Я, по крайней мере, разойдусь в общагу. Но нет! Ксения Юрьевна встала, поцеловала свою дочь, похлопала ее по попе и серьезно ответила: - Идите, разминайтесь. То есть, сейчас я с Дарьей вернусь на тот же диван, и мы продолжим, словно вокруг никого? Я, конечно, не пуританин, мы с Олей могли плевать на Виктора и начинать играться при нем, отлично зная – он сам сбежит. А если бы не сбежал? Это остановило бы меня или Олю? Хорошо, мама одобряет выбор дочери, то есть – меня. Это я начал осознавать. Ксения Юрьевна уже знает меня – я тут не виноват, я ж не знал, что она – мама! А если бы знал? Устоял бы? Черт! Ну почему так много вопросов в один день? Почему именно я оказался в такой ситуации, где надо думать головой? Я ж привык в такие минуты головкой думать, и только ей! Как Ксения Юрьевна после того, что между нами было, позволяет дочери… своей родной дочери заниматься непонятно чем, когда она сама находится в соседней комнате? А почему непонятно чем? Очень даже понятно. У меня и не встанет от такой мысленной перегрузки. Буду выглядеть как последний дурак. На диване, чувствуя рядом с собой голое тело, я все-таки возбудился и забыл обо всей этой чертовщине. Буквально через пяток минут мы с Дарьей опять игрались, не доходя до главного. Из-за полной тишины мне казалось, что мы создаем много шума. Дарья стонала громче, чем в первый раз, а диван начал ворчать, как будто он по-настоящему просыпается только тогда, когда в доме есть кто-то ещё. Я боялся, что нас услышит Ксения Юрьевна. То ли дело в общаге! Там каждая комната издает столько шума, что не слышишь не только своих соседей за стенкой, но и шаги, и разговоры в коридоре. Или привыкаешь до того, что мозг сам отключает ненужные звуки. Студенты общежития живут внутри шума. Я лежал, раскинувшись, Дарья была на мне в позе шестьдесят девять. Одеяло приподнялось. Из-за бедра Даши я увидел, как Ксения Юрьевна, одетая только в нежно-голубой, слегка прозрачный пеньюар, ложится вместе с нами. Под этой красотой не было ни лифчика, ни трусиков, пеньюар слегка прикрывал попу и идеально сидел на теле врачихи… мамы. - Сюрприз! – прошептала она. - Мама… мамочка, - застонала Дарья, отрываясь от меня, и трепетно прильнула к маминой груди. Ксения Юрьевна, как кошечка, выпустила коготки и, ощутимо шкрябая, повела ими по спине дочери. Шесть красноватых полосок поползли по коже девочки, а она, извиваясь и выгибаясь, мычала от удовольствия. Я замер от восторга, как в первый раз в кино, когда откровенно увидел лесбийский секс. А тут то же самое, но вживую! Это было что-то божественное! Значит, слова об особых отношениях в этой семье – это была не шутка? Мало того, что у них нет обязанностей по дому, они ещё и не соблюдают семейную субординацию. Думаю, если бы не было того массажа с Ксенией Юрьевной, я бы сейчас выбежал с вещами из этого сумасшедшего дома. Мне не хотелось терять Дарью, и, наверно, где-то в глубине души я хотел узнать, до чего же дойдет? Не знаю, отчего я так тяжело дышал: либо из-за непреходящего страха и дискомфорта, либо я так возбудился, что сейчас, в прямом смысле слова, на мне целуются две обворожительные женщины – мать со своей дочкой. Сначала я какое-то время осознавал происходящее, даже посещала мысль ущипнуть себя и удостовериться, что это не сон. Они поступили именно так, как нужно было в данной ситуации: они увлеклись собой и забыли про меня. И я постарался растечься по простыни, сделаться невидимым, даже дышал через раз. А они! Этот воздушный пеньюар, он еще сильнее возбуждал, чем голое тело! Я созерцал и восхищался, мое тело постепенно расслаблялось, руки перестали трястись, комок в горле исчез. Мне захотелось самому дотронуться, пощупать своего доктора. Я начал возбуждаться! В смысле, видимая моя часть. Мне захотелось войти в эту игру вместе с ними, почувствовать то, чего я никогда не испытывал. Забыть о предрассудках и отдаться блаженству. Или так было задумано по сценарию, или произошло случайно, но Ксения Юрьевна вдруг оказалась… она оказалась… ее киска оказалась… мой язык и ее губы встретились. Первый раз мимолетно, только скользнули, обдав меня ароматом ее желания. И еще раз пролетели мимо, и еще раз. Играется со мной или злит? - Попробуй, вырвись! – сказал себе я и крепко охватил ее шикарную попу. - Хлюп! – я поймал ее мягкость губами и прилип к ней. В тот же миг я почувствовал, что Дарья уже сидит на мне и обе они вбивают меня в податливый диван. Я чуть касался Ксении Юрьевны, невольно вздрагивал, по телу пробегал холодок. Не это ли признак того, что передо мной само совершенство? Ксения Юрьевна гладила мой торс, она чувствовала, что я готов. Во мне проснулось такая благодарность, которую я, наверно, никогда не испытывал, и я с упоением вылизывал ее. Ксения Юрьевна чувствовала все мое тело, читала мои самые сокровенные мысли, она знала, когда и как в данной ситуации надо поступить. Она знала все наперед. Не случайно она истинный массажист. Ее конвульсии, ее мелкая дрожь, ее сжатые с силой бедра, и вот она с всхлипом оторвалась от моих губ и упала рядом. Я был так возбужден, что лихорадочно искал, куда бы пристроить свои руки. Я поймал скачущую на мне Дарью и вжал в себя. Я был зверем, я был обезумевшим самцом, в глазах моих вряд ли осталась хоть толика разума. И когда это случилось, я стал терять себя. С каждым выплеском во мне нарастала пустота, пока я не сделался невесомым и не полетел в голубую даль. *** - Мама хочет отдохнуть, – шепнула Дарья и положила мои руки на грудь Ксении Юрьевны. Сколько же эндорфинов проснулось во мне от этого чувства, от прикосновения к мягкой груди, от разрешения Дарьи. Неожиданно я вспомнил массаж с Ксенией Юрьевной. В голове быстро прокрутились блаженные минуты. И до меня дошло, что я желал такого финала с той самой минуты. Я же тысячу раз обещал себе, что сделаю для своего доктора все, что она пожелает. А сейчас Ксения Юрьевна всем видом показывает, что хочет именно этого. Так чего же я ломаюсь? Максим! Пора за дело! Мне не казалось уже, что передо мной мама и дочь, меня не смущала их откровенность и мое голое тело, тем более одежды не было ни на ком. Я заворожено наблюдал за двумя влюбленными женщинами и словно растворялся в себе. Нам с Дарьей нечего было делить, каждому из нас досталось по одной прекрасной груди Ксении Юрьевны. Я упивался своей, она – своей. А вот далее…. На животе мы стукнулись лбами, ниже отталкивали друг друга, как два разыгравшихся ребенка, пока не нашли такое положение, в котором каждому было и сладко, и уютно. С этой секунды нас стало трое, трое, составляющих единое целое. Ксения Юрьевна очень быстро завелась и, как ни уговаривала ее Дарья: «Лежи спокойно!» - лежать спокойно она не хотела. Ей, как и нам, хотелось, чтобы и руки, и рот, и самое горячее место были заняты, ей так же, как и нам, хотелось одновременно и получать, и еще больше отдавать. Я, наконец-то, успокоился и в этом клубке тел оказался единственным, кто сохранил здравый рассудок – я выступал в роли дирижера. Когда одна из моих дам была на пределе, я переключался на нее, и мы вдвоем доводили до точки ее. Затем снова ласкали друг друга, и другая билась в моих объятьях, и так поочередно, по новому кругу. Я не заканчивал, на меня напал какой-то спортивный азарт, и я не чувствовал ни усталости, ни боли в паху. Как, оказывается, сладко дарить двум восхитительным женщинам столько блаженства! Разница между ними была лишь в том, что Дарья больше любила подчиняться, Ксения Юрьевна любила управлять сама. Время потеряло значение, его просто не существовало. За окном уже было темно, когда мы немного насытились нашей близостью и мои дамы вернулись на грешную землю. - Максим, - вспомнила обо мне Ксения Юрьевна. – Даша свою порцию уже получила, а я еще нет. Можешь кончить в меня. Давай, я тебе помогу. - Как поможет? – гадал я. В моей голове, а точнее в моей практике, это означало или минет, или… Оля мне помогала рукой и ртом. Она знала, если я немного перетерплю, то потом будет сухостой, а времени в общаге всегда в обрез. И уже тут настраиваюсь на такую ускоренную процедуру. Но Ксения Юрьевна… Ксюша шустро запрыгнула на меня и начала работать. Я такого еще не встречал. Ее мышцы влагалища работали как… как бы это сказать? Они охватывали меня, как сильная рука, сжатая в кулак. Я с трудом пробивался в нее, а потом, пробившись, на противоходе, с трудом вырывался, и мне порой казалось, что мне вот-вот оторвут это мое... Самое мое ценное. Окончание было похоже на взрыв, на огромное белое облако перед глазами. Во мне была разорвавшаяся пустота, я опять стал необычайно легким и физически чувствовал свою воздушность. Наверное, эти мои чувства были написаны на моем лице толстым фломастером, потому что Ксюша, прекратившая прыгать на мне, забирала последние капли, играла своими мышцами, с нежной улыбкой смотрела на меня, а когда я начал обмякать, поцеловала. И тут началась вторая серия! Они, переглянувшись и подмигнув друг другу, принялись за меня. Двое на одного! Ксюша целовала мое лицо, а Даша…. Пока мама отвлекала меня, занялась… Я едва не терял сознание. Но уж осознание реальности происходящего я точно потерял. Такого со мной еще не было. Они точно решили отыграться на мне, вернуть все полученное, но не совсем рассчитали мои силы, в смысле, мои возможности. Это было как ножом по голому нерву. Я не мог выдержать их ласк и скатился с дивана. - Все! Пощадите! Это уже на пытки похоже. - Сейчас пощадим! Эти горячие рты гонялись за мной, пока я не закрылся от них в ванной. Душ как спасение и возвращение сил. По привычке я доводил воду до еле терпимого кипятка, а потом резко обрушивал на себя только холодную. Еще заход, и еще. Я сотни раз проверял – такой контраст снимает усталость от любой тренировки, домой идешь легким. На кухне гремели посудой. Я стоял под водой и улыбался. Всегда приятно возвращать долг. А такой долг, как мой, я бы возвращал и возвращал, хоть каждодневно, насколько меня хватит. Вдруг заиграла знакомая мелодия. Мне кажется, я даже вздрогнул от того, что возвратился в реальный мир. Мои брюки сушились на трубе, там я и нашел телефон. Это была Оля. Я сбросил ее звонок и поставил на «беззвучный режим». Увидев на экране время, я удивился: вечер пролетел стремительно, через час общежитие закроют. Впопыхах собрался и, уже полностью одетый, выскочил из ванной. - Ты куда? – в голос спросили мои дамы. - Общага… закроют… Дарья принесла мне куртку, а Ксюша по-матерински бережно надела на меня. Я смотрел на доктора с открытым ртом и щенячьими глазами. Так смотрит ребенок на маму, когда осознает, что кроме неё у него никого нет. Так смотрит художник на свою картину, осознавший красивое сочетание слияния красок, осознавший гениальность этой картины, которую он писал годами. Я не хотел уходить. На улице было темно. Встречные фары машин не жалели моих глаз. Свет был настолько резким, что я опускал свою голову. Или это вовсе не от света? Вахтерша пустила меня в общежитие, но вослед не преминула сказать, чтобы такого больше не было, что я плохой студент, не занимаюсь учебой, гуляю где попало и много чего еще. Словно во всей общаге я один такой. - Вот так просушил куртку, - аукнулось в голове. Я шёл в свою комнату только за одним. За сном. Городские друзья наивно думают, что студенты в общаге только и делают, что пьют и куролесят с утра до ночи. Так-то оно так, но это не каждый же день. Бывают дни, когда общежитие спит, не слышно пьяных голосов. И это, увы, не в сессию… в каникулы, когда большинство разъезжается по домам. Родители верят, что их ребенок в общежитии занимается исключительно учебой. Он вечно сидит за столом, рядом большие тома умных книг; он правильно питается, следит за собой, поддерживает порядок в своей комнате. Если он не берет трубку или срывающимся голосом обещает перезвонить, значит, у него важное учебное дело. Хех. Я открою вам правду, этот студент спит. Глава девятая Джентльмен Оклемавшись после сна, я встал и, почувствовав голод, заглянул в холодильник. Пусто. Только на верхней полке греется игрушка – маленькая фигурка ковбоя. Он смотрит мне в глаза и смеется прямо в лицо. - Кто первым встал, тот и застал… Со злости я прописал резиновому ковбою щелбан. Игрушка, не меняя насмешливого выражения лица, кувыркнулась пару раз и прилегла на бок. - Сыт? – спросил я у ковбоя и посоветовал. - Отдыхай! Опять шутки Виктора. Как ребенок, ей богу. Несмотря на легкое чувство голода, встал я сегодня бодрым, как заново родился. С новыми силами и хорошим настроением. Какой вчера был вечер! С наслаждением я вспоминал каждую сцену и хвалил себя, что не сплоховал. Ведь это был своего рода тест для меня! Из тумбочки я взял почти закончившийся шампунь, сорвал с веревки полотенце и отправился в душ. Вода была приятная, как никогда. По-моему, раньше я не понимал восхитительного наслаждения, какое дает душ. Сколько раз слышал от девчонок, что от струи воды они ловят сильный оргазм. Попробовал. Ноль эмоций. По-разному у нас мозги заточены, в смысле, что – куда направлять струю – у нас по-разному заточено. Вернулся к помывке. Это же кайф – стоять под напором воды и ощущать, как она плавно растекается по всему телу, будто погружает в некий вакуум, где тепло и приятно. Я закрыл глаза, в голове играла первая симфония Моцарта «Ми-бемоль мажор». Каждая частичка души радовалась этому утру. По телу бегали приятные мурашки. Оказывается, я могу быть в ладах со своей душой. Такие простые мелочи и дарят истинное наслаждение. А мы, загружая голову глобальным, можем их и не заметить. Проще надо жить, приземленнее! По-моему, я простоял под душем минут двадцать, не думал ни о чем, просто наслаждался струей. - Эй, ну ты там долго ещё? – крикнул кто-то из раздевалки. Я очнулся от некого транса. Открыл глаза и увидел, как парни хмуро смотрят на меня. - Вы мне? - Тебя в детстве не купали что ли? - Давай быстрее, тут очередь, - раздался чей-то грубый голос. Я поспешно вышел из душевой. - Мы боялись, что ты утонул. Да! Утонул. В воспоминаниях, которые тебе и не снились, - мысленно ответил я пареньку. Очередной счастливчик встал со скамейки и направлялся в душ. Парень невысокого роста, полный. Пузо так выпирает, как будто только оно и растет у него, а под короткой футболкой торчит немытый пупок. Видимо, главная мышца у него - желудок. Еще выделялась его борода. Она настолько густая, что, когда он говорил, было незаметно, что он шевелит губами. Я вытерся полотенцем и побрел в свою комнату. На первом этаже Оля о чем-то разговаривала с вахтершей. - О! А вот и наш гуляка! – вахтерша аж подпрыгнула на своем кресле. – Я вчера уже дверь закрывать начинаю, явился! Из темноты как привидение выскакивает, запыхавшийся. - И вы что? – подыграла Оля. – Прогнали его к своим собратьям в белых простынях? - А что я? Пришлось пустить. Наш же! - Наш. - Так он даже не поздоровался, – вахтерша продолжала ябедничать. - В следующий раз не пущу! Слышишь? - Хорошо-хорошо, Инна Владимировна, - отозвался я. Оля увязалась за мной. - Где ты гулял? - У Дарьи. - А-а-а. И как? - Нормально. - Не хочешь ко мне зайти? - Если ты меня накормишь. - Без проблем, ещё напою и спать уложу. Оля приготовила яичницу. Три белые кляксы пялились на меня. Проткнутый желток плавно растекался по сковородке. Одним движением я подхватывал это хлебом и тут же отправлял в рот. Оля тем временем болтала всякой чепухе. Она явно понимала, что вчера произошло что-то важное, но не стала вдаваться в подробности. И правильно сделала. Иначе испортила бы мне аппетит, а себе настроение. Она закрыла на ключ дверь и залезла под стол. - Думаешь соблазнить меня таким образом? – спросил я, прислушиваясь. Она расстегнула ширинку. Я почувствовал её жадные губы и тут же поперхнулся. - Вот так сразу? Без церемоний и прелюдий? Невольно я откинулся, вжался в стул. Оля крепко схватила меня и притянула обратно к себе. Я понял, что поступил сейчас неправильно. Если девушка хочет – ей необходимо дать. Контраст горячего и холодного постепенно становился балансом. Я толкнул Олю на кровать. Помнится, я обещал, что сделаю то, чего она хочет. - Это же кровать Марии! Она меня убьет! – крикнула Оля, но я не видел ни капли истового беспокойства в её глазах. Я даже знал, она хочет именно тут, на чужом и, следовательно, новом месте. - На чужой кровати получаешь больше удовольствия, - не раз говорила она мне. Неужели человек настолько аморален? Или всем в такие минуты необходим сильный адреналин в крови? Оля повернулась ко мне, как всегда поцеловала в щёку и заглянула в глаза. Я смотрел в потолок, но она перекрыла мне обзор. Я молчал. Почему я сейчас переспал с Олей? Разве мне вчера не хватило? Еще по дороге в общагу я говорил себе, что насытился, наверное, на месяц вперед. А оказалось, утром опять голоден? Я же мог поехать к Даше и повторить это еще раз, и повторить уже лучше, с новыми красками и ощущениями. Но я тут, с Олей. Почему? Не назло же Даше и Ксюше я лежу с другой? - Так ты расскажешь? - О чем? – спрашиваю я. - Дарья – твоя девуш