... Сержант с двумя лычками, дежурный по роте, зачитывал список, а второй, высокий и сутулый с прыщавым лицом и с одной лычкой на погоне, ходил за спинами строя и ударял каждого отвечающего сапогом под колено. Это занятие доставляло прыщавому большую радость. Когда молодой боец приседал от удара, он громко ржал и повторял:

– Не нарушать строй, солдат.

Было видно, что младшему сержанту Смирнову, зачитывающему список подразделения, эти действия сослуживца не очень то и нравятся. Но дежурный по роте промолчал и дочитал список до конца. Последовала команда «Отбой!», солдаты начали быстро снимать сапоги и форму. Прыщавый вдруг схватил Тимура за шиворот:

– Здесь стой!

И обратился к дежурному:

– Я заберу этого салабона в каптёрку, пусть сапоги дедам почистит, пока они в ленкомнате телик смотрят.

Младший сержант только кивнул. Вдвоём с прыщавым зашли в небольшую комнату, где во всю стену висели шинели и бушлаты, а сверху были установлены закрытые стеллажи. На полу лежали  тюки с бельём. Пахло мылом и молью. Ближе к окну стоял стол со стульями, в углу комнаты – огромный металлический сейф. Призывник с интересом огляделся. Вроде эту комнату с запахом мыла он где-то видел? Солдат с одной лычкой на погоне прервал размышления призывника и спросил:

– Знаешь, кто я? – И сам же важно ответил: – Я каптёр, меня зовут Станислав Нетребко. А это моя каптёрка, – с довольным видом обвёл руками вокруг. – А ты просто салабон. И звать тебя – никак. И сейчас нам будешь сапоги чистить.

Тимур только пожал плечами. Ещё с гражданки знал, что первые полгода службы ему придётся подшивать подворотнички и начищать сапоги дедам. И это в армии – нормально. Не западло. Каптёр вытащил из стеллажа щётку и металлическую банку ваксы и показал на три пары сапог в углу каптёрки. Затем, немного подумав, снял свои сапоги и поставил рядом. Сам обул резиновые тапочки.

– Умеешь чистить сапоги?

Тимур кивнул, хотя ему никто и никогда не показывал, как надо начищать сапоги. Отец учил только наматывать портянки. Длинный заржал.

– Вот и началась твоя служба, солдат. Чтобы через полчаса блестели, как у кота яйца. Я захожу в каптёрку, и мои глаза слепнут от блеска моих сапог. Всё понял, салабон?

Каптёр вытащил из ящика стола мыло, зубную щётку и пасту, захватил полотенце, перекинул через плечо и вышел.

Молодой солдат только вздохнул и, логично рассуждая, что чем больше он намажет ваксы на сапог, тем он будет ярче блестеть, сел на тюк с бельём и принялся с усердием, не жалея ваксы, выполнять своё первое поручение. Он уже почти закончил, оставался только один сапог. Но и вакса в банке так же быстро подошла к концу. Тимур принялся терпеливо ждать каптёра, чтобы попросить ещё одну банку. Через некоторое время он вошёл с мокрой головой и с зубной щёткой в зубах:

– Встань с белья, чмошник. Расселся тут своим грязным задом. Где сапоги?

Тимур показал рукой на выстроенные для наглядности в ряд сапоги и пустую банку ваксы.

– Ты чё наделал?! Где вакса, нах? Всю банку истратил!

Каптёр схватил за голенище начищенный сапог, потряс прямо перед лицом призывника и неожиданно заехал этим сапогом Тимура по щеке.

– Оборзел вконец, салабон. Упал – отжался!

Тимур провёл рукой по измазанному лицу, посмотрел на следы ваксы на пальцах, встал, сделал шаг к каптёру и спокойно сказал:

– Я не салабон.

Сделал ещё один шаг, приблизился на расстояние удара и спокойно спросил:

– А вот вы, товарищ каптёр, – сержант?

У каптёра вытянулось лицо, прыщи стали ещё крупней.

– Я – ефрейтор! Солдат, я не понял, я тебе чё, нах, сказал: «Упал – отжался».

– Так ты ефрейтор? А мне все пацаны говорили: «Сержантов не бить…» И про ефрейторов никто и слова не сказал.

И Тимур спокойно, как на тренировках по груше, чётко провёл двоечку: левой в челюсть сбоку, правой в челюсть снизу. Челюсть каптёра только дважды щёлкнула в ответ, а сам хозяин этой жизненно важной части головы начал медленно, удивлённо глядя на своего оппонента, спадать на тюки с бельём...