… - Да слышу я, слышу. Не ори так; встаю уже!

    Я всё ещё не открываю глаза. Сон пока не хочет уходить, и я мог бы посмотреть его продолжение, но мешает чёртова баба за дверью. Лупит кулаком по хлипкой фанере, что-то орёт …
  - Да встаю, встаю! –  Но я продолжаю лежать. Пусть она уйдёт!  Нехотя разлепляю   веки: что-то убогое вокруг, и в сером свете хмурого утра всё кажется незнакомым и неприветливым. Лучше вообще не смотреть. Снова закрываю глаза. Сон возвращается, подкрадывается на цыпочках, он уже почти поймал меня …
 - … Кажется незнакомым… незнакомым и… Стоп! – Сон вздрогнул от неожиданности и отпрянул. Незнакомым! Я полностью открываю глаза и начинаю прислушиваться  к удаляющимся воплям старой стервы. А кстати, она и правда старая? Что стерва, я и не сомневаюсь, а вот старая ли? И как она вообще выглядит?
  Сон ушёл совсем, и я сажусь в постели. За стеной скрипят пружины, предсмертно захрипел водопровод. Я слушаю и пытаюсь сообразить, что не так? Знаю. Я не помню, как она выглядит. Это и пёс бы с ней, но я не помню, где я нахожусь: это что за дыра такая? То, что это именно дыра, можете быть уверены. Грязные панели на стенах; сквозь прорехи в занавесках пялится неумытое похмельное утро. Хочется пить, но пыльный графин пуст, а вставать всё ещё не хочется. Да и тапок у кровати нет, а вставать босиком на этот пол… А я не босиком! Нет, из-под тощего одеяла торчат ноги в носках. Интересно, почему я в носках, и где же всё-таки тапки?
  … -  Заткнись, придурок! Я тебе не жена, нечего на меня пасть разевать! – Грубый, низкий вопль прокатился по коридору, торопливые тяжелые шаги нагнали его; ну почему они орут у моей двери? – Убери руку, козёл, что б твой… - Я пытаюсь заткнуть уши. Они не дают мне собраться с мыслями. Звук затрещины, мужик рычит:
 - Ах ты, тварь! Да я тебя… - Интересно, я много плачу за эту помойку? Наверняка, слишком много. А почему? Почему я вообще оказался здесь? Накрываю голову подушкой – их вопли становятся немного глуше. Вот ещё кто-то блажит в коридоре:
 - А не пошли вы, мать вашу… - Потом все крикуны затихают – должно быть, уходят.
Это хорошо. Плохо только то, что я никак не могу вспомнить, где я, как тут оказался и …. тут я даже сажусь в постели  - и, чёрт побери, кто же я вообще такой?!
    С минуту я тупо смотрю в никуда. Ну ничего себе! Вот это действительно плохо! Я совсем ничего не помню!... Стало вдруг как-то очень холодно. А что, сейчас не зима ли?
…Надо встать. Надо встать, я знаю. Но снова ложусь, закутываюсь в тряпку, напоминающую одеяло. Похоже, действительно зима – иначе с чего бы такой холод? Меня уже просто трясёт, стучат зубы – да нет, это не холод, это озноб. Мне страшно.
    Чёртова баба опять лупит в двери – пора, уже семь часов, выметайтесь!
- Эй, ты! - кому-то невидимому – не принесёшь деньги вечером – сдам тебя в отдел!- Кто-то почти беззвучно возражает, но куда ему!
- А мне плевать! Я сказала: будешь ночевать в отделе! Хорош лежать, все уматывайте! – вот это уже совсем громко. Начинают скрипеть двери. Я не хочу шевелиться – так мне страшно.
  Время ненадолго потеряло сознание и ухнуло в пустоту – хорошо! …Но нет, вот оно очнулось - таки, и я вижу, как мерцают электронные цифры в другом конце комнаты. Я не могу понять, что там, на табло – у меня расстройство сознания и я разучился читать время на часах. Но чёртова баба вопит, что пора.
   - Ладно, ладно, встаю уже! – Я не вижу своих тапок. Я не помню, как они должны  выглядеть, но ведь у всех есть тапки! Если их здесь нет, значит, это не мой дом. Я здесь не живу. Что ж, это тоже по – своему хорошо. Ладно, теперь и правда встаю.
  И вот ещё сюрприз – я голый. Из всей одежды на мне только зябкие мурашки и носки.
Некоторое время тупо смотрю на свои руки, живот, потом ниже, ещё ниже …Ничего примечательного. Вот я и пришёл в этот мир, как и положено – голый, дрожащий, одинокий; разум – как чистый лист, и во мне только страх и неуверенность. Ну вот и «здрассьте» вам!...