Распределение завтрака происходило так. Сначала на край стола в сторону дедов кочевала миска с мясом и подливой. Они сами накладывали себе в тарелку гарнир (картофельное пюре, гречку, перловку и т.п.) делили поровну кусочки мяса и обильно поливали гарнир подливой. Если были кусочки сала, они доставались полугодичникам, им же, если она оставалась, остатки подливы. Мы сухую гречку или перловку, чтобы проглотить запивали чаем без сахара. Сахар, деды засыпали в кружку так, чтобы «ложка стояла» как они любили пошутить. Этот сахар так и оставался по полкружки, т.к. пить такой чай было невозможно. Главное, чтобы нам не досталось. 

     Врать не буду, масло доставалось всем одинаково, по положенной двадцатиграммовой шайбочке. Разницы между завтраком, обедом и ужином никакой. Если разве что, в супе или борще был случайно кусок мяса, то понятно, кому он доставался. Я уже говорил, что на ужин хронически была рыба. Жареная, тушеная и на пару. Первые пару месяцев службы, с голодухи, она кажется необычайно вкусной. Через полгода на нее уже смотреть тошно. Старшие призыва ее и не кушали. Рыбы на ужин нам доставалось и по два, а то и по три (если кому повезет) кусочка. По корке две хлеба мы прихватили и в этот раз. Но кое-кто за этим делом зорко следил. 
Построились, возвращаемся через плац в роту. Сукинцов шел по краю плаца. 
- Иванов, останови роту! - скомандовал Лисович с задней шеренги. - Построй молодых отдельно в одну шеренгу. Команды негласного командира роты, мариец выполнял безукоризненно и безропотно. Сукинцов бросил косяк в сторону роты и потопал по своим "неотложным" алкашевским  делам. Сердце екнуло в догадке. 
- Иванов! Ну-ка проверь карманы у этих козлов, они по-моему все еще голодают, пора отучить их от этой вредной привычки, -продолжал руководить дед.
     Личный  состав роты замер в различных позах и с разным выражением лица, в зависимости от прослуженного срока службы. Мы без вины виноватые, от стыда и страха то опускали глаза вниз, то отводили их в сторону. Тельца наши желали просочиться в трещины асфальта. Или хотя бы принять какую- то позу чтобы несчастные куски хлеба не выпирали из карманов, брюк -галифе. Но не тут то было. Это для нас все было впервой, а для остальных такие представления давно пройденные этапы. 



      У призыва Лимонова, - полугодичников, с явным злорадством и наслаждением, аж слюна капала с высунутых языков. Черпаки - годовики, в основном фельдшера - сержанты, стояли изображая полное безразличие. Ну, а дедушки, кроме главного, насупили морды и играли роль грозных, но справедливых судей. Главный в это время срывался с цепи.





    - Сами достанете или мне по вашим карманам, пазухам, пройтись! Живее! Я повторять не буду.
    У меня была половинка горбушки. Толик Максименко умудрился распихать по карманам четыре куска, у других чуть поменьше. С превеликой неохотой доставали свои заначки.

  - А теперь жрите! Жрите его! Быстрее! Что не лезет? Максимчук! Сейчас я его тебе кулаком в глотку запихаю! Что? В сухую не пролазит, говоришь? Сейчас ты у меня кефирчиком запьешь!
      Сцена была позорная. Мимо проходила саперная рота дивизии, они даже приостановились, чтобы посмотреть на   то, что медики вытворяют.



  - Не крошить! Все в рот, в рот, я вас накормлю, на всю жизнь хватит!

Максимчук пытался часть хлеба раскрошить, одной рукой возле кармана, второй у рта, чтобы хоть от части хлеба избавиться. Он, действительно, в таком количестве и при таком темпе жевания, не проглатывался.

- Ну, наелись?

-Заканчивай! Рота становись! - не выдержал на этот раз Иванов. Угрюмо заняв свои места в строю, мы пошли в расположение.



   - Запевай!
Запевалов тут же рявкнул в луженую глотку, а мы подхватили пересохшими губами. Максиму Перепелице из известного фильма, такая служба не могла и  в кошмарах присниться.
(это один из эпизодов службы на вскидку...)