Как он уцелел, Анохин не понимал. Смерть была не-

избежна. Еще секунда, мгновение — и от него осталось

бы одно воспоминание… Нет, решительно он рожден под

счастливой звездой!

Уже возвращаясь домой, в поезде метро, сидя на мяг-

ком диване покачивающегося вагона, он еще раз мысленно

представил себе все происшедшее.

После работы Анохин прямо с завода отправился

в институт, где он учился на заочном отделении, — два

раза в неделю все заочники обязаны были являться на

консультацию к своим педагогам.

Завод находился на окраине Москвы, институт —

в центре города. Анохин доехал очень быстро. Препода-

ватель, в группе которого он занимался, был свободен.

Анохин сдал ему тетрадь с решенными задачами, 

преподаватель ее просмотрел; они поговорили, и Анохин 

освободился меньше чем через час.

Он вышел на улицу и переулком прошел на 

Кузнецкий мост.

Так называемые часы «пик», когда поток москвичей,

расходящихся с работы по домам, заполняет все улицы

и магазины, троллейбусы, автобусы и метро, близились

к концу; прохожих было еще очень много, но уже не было

той толчеи, из которой трудно бывает подчас выбраться.

Дело происходило в январе, но на дворе стояла от-

тепель. Зима была сиротская, морозные дни за эту зиму

можно было пересчитать по пальцам. Временами падал

снег, временами подмораживало, но не успевали дворни-

ки выйти со своими скребками на тротуары, как вновь

начинало таять и повсюду образовывалась та отврати-

тельная слякоть, которая портит людям и настроение,

и здоровье.

Анохину нравился Кузнецкий мост. Эта улица

очень походила на шумные и нарядные улицы боль-

ших европейских городов, которые ему довелось ви-

деть. Те же великолепные магазины, те же сияющие

электричеством вывески, заманчивые витрины, све-

тящиеся зеленые и красные надписи, все очень весе-

ло, оживленно, нарядно, но было в этой улице и что-

то свое, непередаваемо русское, может быть, самым

приятным было сознание, что к любому прохожему

можно обратиться и услышать от него ответ на своем

родном языке…

Анохин постоял перед витриной большого универ-

сального магазина, где были выставлены пестрые жен-

ские кофточки. Голубые, кремовые, желтые, зеленова-

тые… Из всех он облюбовал одну — сиреневую. Он ре-

шил, что в ближайшую получку приедет сюда и купит

эту кофточку своей Шуре.

Потом он зашел в магазин рядом, где продавали

фрукты и консервы. Здесь он купил мандаринов —

и для Шуры, и для Маши. Патронажная сестра, 

которая приходила к ним на дом, очень советовала давать

Маше фруктовые соки.

Потом он медленно поднялся по Кузнецкому мосту,

повернул на улицу Дзержинского, собираясь пересечь

площадь и пройти к метро.

И вот тут-то это и произошло!

Анохин стоял у самой кромки тротуара и ждал, 

когда перед ним вспыхнет зеленый свет светофора.

Вереницы автомобилей нескончаемым потоком

стремились вниз, к площади Свердлова. «Победы»,

«ЗИМы», «ЗИЛы» неслись по скользкой мостовой. Ми-

лиционер, регулировавший в стеклянной будке на углу

уличное движение, медлил остановить этот поток; ка-

залось, бегу машин не будет конца.