Странные ему снились сны… Удушливые, тяжелые, влажные и красные. Мальчик просыпался в холодном поту, с застывшим в горле криком. Но он никогда не кричал, и никогда не рассказывал об этих странных снах никому. Маме рассказать было невозможно – ее практически никогда не было дома. А когда была – она не общалась с сыном. Она закрывалась у себя в комнате и слушала какую-то траурную музыку, это потом мальчик узнал, что это был Бах. Музыка напоминала чем-то его сны. Он не боялся этой музыки. И снов своих не боялся. Он знал, что бояться нельзя. Нужно быть сильным и тогда… Что тогда, он понять хорошенько не мог, ведь ему было только четыре года. А вот то, что мама его не любит, он почему-то понимал… Мама… Где-то в самой серединке его сущности жило нечто не то чтобы большое, но и не маленькое – в самый раз размерчик, теплое, но не обжигающее, восхитительно сияющее и уютно-сладкое – мама… А вокруг этого места протекала малиновая боль, как вода вокруг крепости. Эта вязкая, и вместе с тем пылающая река была в нем всегда, даже тогда, когда он еще не родился.