Спросил гасконец  Арамиса,
Когда вино свое допил.
  - Что-то не вижу я гвардейца,
    Который с Вами выходил.

На что с улыбкой тот ответил:
  - Он отдыхает. Мирно спит.
    При входе, там, у коновязи.
   В грязи тихонечко лежит.

  - Его я вывел, вам признаюсь.
    Эфесом стукнул слегка в лоб.
   Храпом коней теперь пугает,
   Тот невоспитанный хам, сноб.

Друзья восполнили вновь кружки,
Загомонили веселей.
Возникла шутка от гасконца
О порче местных лошадей.

Да, в кабачке тут было людно.
Здесь гомон, шум и гвалт стоял.
Рядом, совсем неподалеку
Гвардейский стол во всю гулял.

 *  *   *  *   *
Возможно, все и разрешилось
Дружеским жестом двух сторон,
Но тут вдруг, в дверь вломилось что-то,
И закричало: - Это он!

Как оказалось, пробудилось,
Тело, что спало на дворе.
В кабак влетел лихой гвардеец,
Чуть протрезвевший, не в себе.

  -  Ко мне, гвардейцы! – верещал он.
  -   Тут мушкетеры наших бьют!
Он после конского навоза
Резкий контраст явил всем тут.

Все в зале смолкло в одночасье.
Лишь на мгновенье. Сделав шаг,
Схватились  люди за клинки тут.
Стоял шум  вытащенных шпаг.

Все посетители буквально,
Вселился будто в них всех бес,
Из ножен выхватили жала,
Схватившись каждый за эфес.

Сразу на группы все разбились,
Кто смог противника сыскать.
Гвардейцы наших мушкетеров
Рванулись все атаковать.