Сознание возвращалось медленно. Сначала появились запахи… сырой земли, прелых листьев и затхлости, потом пришло ощущение боли в затылке, основательно затекших рук и ног. Где я? Подумала Галина Евгеньевна и попыталась открыть глаза. Глаза открылись, но ничего не увидели. Вокруг была темнота, густая, вязкая, враждебная темнота. Она окружала со всех сторон, просачивалась под одежду, вызывая волны зябкой дрожи, давила на грудь, мешая дышать. Я в могиле?! Мысль пронзила ее как удар электрического тока и застыла мгновенным ужасом в каждой клеточке тела.
Воронцова дернулась и попыталась сесть. Связанные за спиной руки, связанные у лодыжек ноги, слушались плохо. Отчаянный крик, прозвучав невнятным всхлипом, заглох во рту, плотно заклеенном скотчем. Сердце колотилось в груди с такой силой, что его удары отдавались в ушах, в голове. Повозившись на чем-то жестком и сыром, Галина Евгеньевна неуклюже села, поджав под себя связанные ноги.
Нет, я не в могиле, в могиле сесть нельзя. Поняла она с некоторым облегчением. Ее ударили по голове, связали и бросили в какой-то темный подвал или подземелье. Кто? Зачем? Что им от нее нужно?! Сидеть было страшно неудобно, спину перекашивало, стягивая мышцы, в суставах сразу появилась ноющая боль. Галина Евгеньевна снова легла на бок, попытавшись ослабить путы на запястьях. Нет, не развязать. Ее мучители тщательно замотали руки и ноги пленницы липким скотчем.
Испуганной птахой в груди встрепенулся страх смерти. Но железная воля привычно подавила его. Если бы они хотели ее убить, то убили бы сразу. Она жива, значит похитителям от нее что-то нужно. Но что?.. Им нужна красная папка! Шифр от кодового замка сейфа знает только она. Без нее сейф не открыть. Значит они скоро придут к ней! И она наконец узнает кто же ведет с ними эту чудовищную, убийственную игру?
Воронцова повернула голову, чувствуя затылком плотную, холодную землю, и на лицо ее посыпалось что-то сухое и мелкое. Песок? Пыль? Опилки? Мелкая соринка попала в глаз, и она заморгала часто-часто, пытаясь избавиться от раздражающей помехи. Но со связанными руками вытащить соринку или песчинку из глаза было невозможно. И тут железная воля доктора Воронцовой дала сбой. Она оказалась совершенно беспомощной перед какой-то соринкой! Отчаяние охватило ее и горячие, соленые слезы хлынули из глаз, стекая ручейком по виску, вымывая и песок, и соринки из глаз, высвобождая страх и надежду в душе. Они скоро придут за ней. Скоро придут, придут… Было холодно и очень хотелось пить…